Я бросаю тебе вызов

Джеймс Лайла

А что будет после?

Этот Париж был нашим безопасным коконом, но что насчет того, когда … когда мы вернемся в реальный мир?

У меня вырвался стон, и моя голова упала на руки, чувствуя себя беспомощной и такой… растерянной. Мэддокс был просто сумасшедшим и чертовски упрямым.

— Завтрак тебе не подходит?

Моя голова вскинулась, и мой взгляд нашел его. У меня во рту пересохло, когда я уставилась на него.

Мэддокс прислонился к двери, ведущей на балкон, где я сейчас сидела. Он скрестил лодыжки, и его губы

дрогнули в ухмылке. Он был босиком и только что вымылся, его волосы все еще были мокрыми, и капли воды задержались на его голой груди и толстых руках, как будто он не удосужился вытереться.

Его джинсы свободно болтались на бедрах, наполовину застегнутые, расстегнутые и незастегнутые. Мои глаза задержались на его широкой груди гораздо дольше, чем я хотела, и мое внимание привлек пирсинг в соске. Серебряная штанга манила, и я вспомнила, как ощущала ее на своем языке прошлой ночью, как мои зубы касались его соска, а кончик языка скользил по пирсингу.

Я покраснела от напоминания. Мой взгляд опустился на его подчеркнутый пресс и идеальную дорожку волос, чуть светлее волос на его голове, ведущую от его пупка к его…

О черт, на нем не было нижнего белья.

У меня закружилась голова, но было поздно. Мэддокс поймал меня на том, что я проверяю его, и теперь он одарил меня грязной ухмылкой. В его голубых глазах мелькнул озорной огонек, когда он вышел на солнечный свет и на балкон нашего — его — гостиничного номера. В одном из лучших отелей Парижа наш главный люкс имел собственный балкон с небольшой зоной для завтрака — садовым диваном и журнальным столиком. Это дало нам прекрасный вид на Эйфелеву башню. Можно было легко съесть французский багет, любуясь знаменитой достопримечательностью Франции.

Мэддокс остановился возле журнального столика и кивнул на поднос.

— Ты еще не ела. Не голодна?

Как будто я могла есть в этой ситуации.

Он взгромоздился на кофейный столик прямо передо мной и практически втиснулся в мое личное пространство. Мэддокс потянулся за шоколадным круассаном и поднес его ко мне, молча ожидая, молча требуя. Мои губы приоткрылись, и я откусила небольшой кусочек.

Он кивнул в знак одобрения.

— Хорошая девочка.

Я жевала, ощущая вкус насыщенного шоколада на языке. Мило и о, так хорошо. Это был, наверное, лучший круассан, который у меня когда-либо был. Никаких сюрпризов; это была парижская специальность.

— Я думал, у тебя разыграется аппетит после вчерашнего... — Мэддокс замялся и откусил кусочек круассана, — ...энергичного траха, — закончил он, продолжая жевать.

Я чуть не подавилась слюной, когда мое лицо вспыхнуло.

— Мэддокс!

— Ладно, я виноват. Я имел в виду, энергичное занятие любовью. Так лучше?

И снова мы вернулись к тому, как он насмехался надо мной.

— Нет, — прошипела я.

Он пожал плечами.

— Что есть, то есть. Мы трахались прошлой ночью. Смирись с этим, Лила.

Это не так драматично, как ты пытаешься представить.

— Для тебя все так просто, не так ли, Мэддокс? — сказала я, садясь прямо. — Переспи сегодня с девушкой, завтра найди новое завоевание. Это то, что ты делаешь, не так ли? Трахаешься и переходишь к следующей доступной киске.

Его глаза потемнели, и он наклонился вперед, приближая свое лицо к моему. Его дыхание овеяло мои губы.

— Кто сказал, что я иду дальше…? Ты по-прежнему здесь. Я еще не выгнал тебя.

Мое сердце сильно стучало о грудную клетку, но я все еще сердито смотрела на него.

— Нужно ли быть таким мудаком? Мы, — сердито показала я между нами, — лучшие друзья. То, что случилось прошлой ночью, не может повториться. Это был момент слабости… для нас обоих.

Мэддокса, похоже, не смутила моя вспышка, когда он поднес остаток круассана ко рту. Я сжала губы, отказываясь доставить ему удовольствие кормить меня и эффективно затыкать меня.

Его губы дернулись от удовольствия.

— Открой рот, Лила. Или я насильно накормлю тебя. Не искушай меня.

Я стиснула зубы, желание ударить его было сильным. Да, я была упряма, но сейчас он вел себя, как обычно, мудаком, и мне это совсем не нравилось.

Теплый ветерок ударил в мою обнаженную грудь, и я задохнулась, глядя вниз. Мэддокс разорвал мой белый халат, развязав пояс вокруг моей талии, я даже не заметила.

Подлый ублюдок. Почему я вообще удивилась?

Его рука скользнула вверх и внутрь моего халата, прежде чем я успела подумать. Озорство вспыхнуло в его голубых глазах, когда он обхватил мою грудь, лениво проводя большим пальцем по моему твердому соску. Меня пронзил жар, мой желудок затрепетал, а сердце забилось быстрее.

— Ешь, — потребовал он, перекатывая мой болезненно тугой сосок между большим и указательным пальцами.

Мэддокс ждал, его отношение раздражало, а его ухмылка – чертовски раздражала.

Я открыла рот и откусила большой кусок, запихивая в рот остатки круассана и кусая те же пальцы, что кормили меня. Он зашипел и убрал руку с моих губ… и зубов.

Я подняла бровь, склонив голову набок. В эту игру могут играть двое, Мэддокс.

Он сильно ущипнул меня за сосок. С моих губ сорвался стон, и он ухмыльнулся.

— Мы не можем быть друзьями после того, как я трахнул тебя, как прошлой ночью, — очень грубо сказал Мэддокс. Я напряглась, мои легкие сжались от его слов.

Не делай этого, Мэддокс. Не… пожалуйста.

— Если ты думаешь, что мы можем снова стать просто друзьями, то, Лила, ты еще больше заблуждаешься, чем я думал.

Я открыла рот, чтобы огрызнуться на него, но он уже прижал меня к сиденью.

— Мэддокс, что…

Он навис надо мной, наши груди соприкоснулись, и его руки приземлились по обе стороны от моей головы. Мэддокс прижал меня к своему телу.