Шрифт:
Дьявол – большой оптимист, если думает, что людей ещё можно ухудшить.
Карл Краус
I
Краска пятнами ложилась на дерево, цвет яичной скорлупы замазывал гнилые доски. Пот выступал на его лбу, капал неприятно на глаза и щипал зрачки. Это были последние жаркие выходные осени. Соседские детишки резвились и брызгали водой друг на друга из шланга. Теодор вздохнул, смахнул капли пота со лба, сел на лавочку и достал сигариллу. Это была одна из его слабостей. Запретный плод.
– Здравствуйте мистер Хейл. – По дорожке шла Мия, она сияла на солнце, как и все шестнадцатилетние девушки. Глупость, наивность и
– Добрый день Мия. – Священник одобрительно кивнул и проводил взглядом ее короткую юбку. Сигарилла дымилась, Теодор задумался, и медленно втянул никотин. Пора собираться.
Сегодня он ждал исповеди, раз в несколько дней к нему приходил один и тот же мужчина. Теодор его никогда не видел, но безумно боялся слышать даже его голос. Когда незнакомец говорил, Тео казалось, что в глубинах его собственной души затапливало подвал от желчи и вырывалось на свободу то, что он так старательно запирал. Так же старательно, как юную Эмму.
Он переоделся и спустился в подвал. На полу сидела девушка, ее руки были связаны за спиной, рот заткнут кляпом. Ноги в ушибах и ссадинах были скованы. Как только Тео вошёл в подвал она замычала.
– Знаешь, за внешним фасадом мы всегда скрываем свои самые грязные желания. – Находу он расстегивал ширинку. – И я думаю, ты хотела нечто большее в своих фантазиях, чем пофлиртовать на спор. – Он достал кляп изо рта, провёл большим пальцем по ее губам. Щеки Эммы блестели от слез. – И каждый должен получать то, что хочет. – Он держал рукой за её волосы и проникал все глубже в горло. Эмма дрожала, из глаз лились слезы, она задыхалась от страха и от члена пастыря в ее горле. Он смотрел на неё, держал синие волосы и думал о том, что Эмма была непоколебима только внешне. Внутри ее стержень больше походил на стертый канат. Иначе, она бы боролась до последнего, кричала, пыталась выбраться или, по крайней мере не брала в рот так смиренно. Он хотел чтобы она сопротивлялась, хотел ощутить ее зубы. Но ее фасад не оправдал его желаний.
Скоро он вспомнил про время, пора ехать. Он вытащил член, ее губы сомкнулись в безмолвии на кляпе. Тео выключил свет и закрыл белую дверь на замок.
Через час Теодор стоял в кабинке для исповеди и слушал своего единственного посетителя. Сегодня городок замолк и отпустил грехи.
– Каждый должен получать то, что хочет. Как вы думаете, пастырь? – Тео дрогнул. Но решил, что никто не мог подслушать его в подвале и на время успокоился.
– Возможно, а чего хотите Вы? Сегодня я слышу вы более бодры.
– Ночь выдылась на редкость спокойная. Сегодня у меня не было желания совращать чужие души. Я беспредельно чёрный человек, я хочу чтобы великий Бог перестал нас обманывать милостью и каждому даровал по заслугам.
– И, как по вашему, чтобы он дал вам?
– Смотря о каком Боге идёт речь. Один все, другой ничего. Вы же знаете, мы лишь марионетки в великом споре. Кто-то больше, кто-то меньше. Я считаю что самое интересное, это смотреть на эволюции души. Она может эволюционировать во что угодно. Мать Тереза, Маньяк, Насильник. – Тео почувствовал как пот снова проступил на загоревшем лбу. – Мы ведь все всё равно сгорим. Кто-то на работе, кто-то в адском пламени. На этой неделе я видел, как один мужчина похитил девушку.
– Вы рассказали обо всем в полицию? – Тео постарался сохранить спокойный тон.
– Нет, я просто наблюдал. И ничего не сделал. Как вы считаете, как долго я буду гореть в Аду за безразличие? – Голос посетителя изменился, стал ниже. Тео нервничал и был готов задушить того в кабинке.
– Вам интереснее сколько вы будете гореть? Это для вас важнее, чем попытаться избежать этого?
– А как ты собираешься избежать пламени Теодор Хейл?
Пастырь выбежал из кабинки, дёрнул дверь, но обнаружил пустоту. Таинственный собеседник скрылся. Теодор не мог вообразить, что, кто-то может двигаться так быстро. Наверное, это была галлюцинация, но он слышал как человек входил, как он двигался внутри. Он чувствовал его запах в конце концов! Запах гари… Теодор вышел на улицу, осмотрелся: никого. После этого он забежал в будку к охраннику и потребовал запись с камер видеонаблюдения. Но на записи с парковки тоже никого не было. «Могли или не могли черти пробраться в святыню?» – Вопрос, который мучал его по дороге к машине. Вопрос, который он не задал бы никому. Его коллеги ответили бы, что это вздор, что в святое место не может проникнуть тьма. Но как место становится святым? И после чего теряет свой статус? Себе он тоже не хотел задавать этот вопрос, потому что считал что никаких высших сил нет. Людям просто хочется во что-то верить. И почему бы этим не пользоваться? Поэтому он решил, что это все дурная шутка его мозга. Галлюцинация. Просто нужно меньше пить вина и спать побольше.
Конечно, ещё Теодор слышал, как местная целительница, окрестила их церковь как Дом Сатаны, и некоторые женщины распускали слухи, будто у них тут черти по потолку прыгают. Но это не могло быть правдой.
Возле его верного старенького кадиллака завелась хонда, Кенрик тоже отправился домой. Как обычно, прихватив с собой молоденького парнишку лет тринадцати. Теодор пришёл в эту церковь всего год назад, а Кенрик работал и жил тут всю жизнь. После смерти дряхлого Эрла он вздохнул с облегчением и уже не так явно скрывал своего интереса к мальчикам. С приходом нового пастыря Кенрик на месяц утихомирил свой пыл и наблюдал. Правда Тео слышал про слухи вокруг Кенрика, но в общем, ему было все – равно кто кого и как любит.
Однажды он застукал Кенрика в машине на парковке за супермаркетом, паренек лет десяти делал тому минет. Они встретились глазами, Теодор помахал рукой коллеге и направился к своему кадиллаку, с банкой краски и кисточками в руках. В этот раз Тео лишь усмехнулся, так же помахал рукой и отправился к Мейсону за вином. Кенрик кивнул в знак приветствия и завёл машину.
В винном магазинчике Мейсона всегда было тихо и уютно, пахло деревом. На кассе рассчитывался мужчина лет сорока, в чёрном костюме с проблесками седины.
– Добро пожаловать. – Мейсон отдал незнакомцу Мальборо, сдачу и поприветствовал Теодора.
– Добрый вечер. – Тео прошёл вдаль к стеллажу с сигариллами.
Мужчина окинул его взглядом, усмехнулся и вышел из магазина под звон колокольчика на двери.
Кенрик ехал не спеша, светловолосый мальчик был так невинен. Кенрик считал, что он даёт урок, что это испытание его души. Такое извращённое чувство наставничества, власти, с венцом в виде похоти. Его давно не интересовали женщины, ровно как и мужчины, его возбуждало чувство власти. По дороге он рассказывал юнцу как Бог его любит, и все, что посылает ему тот, юный Генри должен принимать с благодарностью.