Шрифт:
Сашенька живёт в старинном доме на Невском. У неё фиалковые печальные в пол лица глаза и тонкие пепельные волосы, стянутые сзади в косу. Маленькие игрушечные ножки в шнурованных ботинках и крошечные пальчики.
Ни одного. Ни абортов, ничего не пылает, не зудит после его ухода. Не остаётся на подушке вмятина от его головы, и не висит в воздухе запах табака. На столе не осталась от него чашка с насыщенным крепким чаем на донышке. Не рассыпались табачными золотыми крошками сухари из витой плетёной деревянной сухарницы на крахмальную скатерть. Колом по углам. Не горит лицо от щетины, от лёгкой небритости. Ни-чего! Сегодня, когда шла по улице, сзади увязался солдат в длинной шинели. Долго цокал, не приближаясь, сапогами по булыжнику, не отставал. Пока не привела его домой. Поднялся за ней на три пролёта лестницы, терпеливо ждал, пока она возилась с ключом. И молча просочился за ней в тёмную прихожую.
Письмо:
– Милая, милая, чудесная! Не знаю, как Вас зовут. Меня сегодня расстреляют. Я больше не увижу Вас. Всё случилось так быстро, неимоверно быстро. Я даже не успел ничего Вам сказать. Что я люблю Вас. Люблю, и мы непременно увидимся. Увидимся там, на небесах. Вы пока живите. Обязательно живите. А я буду там Вас ждать. Я буду Вас ждать!