Я бы сказала, что люблю...
Шрифт:
У нас в академии, помимо учителей и шеф-повара, довольно большой штат персонала, но академия — не то место, куда приходят по объявлениям из газет (если только… сами понимаете… это не шифрованные сообщения). Сюда приходят люди двух типов: студенты, стремящиеся попасть в списки спецслужб (ЦРУ, ФБР, УНБ [2] ), и персонал, желающий уйти оттуда. И когда у вас в комнате появляются двое плечистых мужчин с металлическими прутьями и тисками, как-то сразу понятно, что этими инструментами они работают давно — только раньше использовали их немного в
2
Управление национальной безопасности (National Security Agency).
Поэтому мы не стали задавать вопросов в тот вечер. Мы просто показали на свободный угол, а сами ринулись на второй этаж.
— Входите, девочки, — крикнула мама, как только мы появились в Историческом зале — задолго до того, как она могла нас увидеть. Порой ее шпионские таланты меня пугают, хоть я и выросла с ней рядом. Она подошла к двери. — Я ждала вас.
По дороге я заготовила небольшую речь, но как только увидела силуэт мамы на фоне двери, у меня тут же все вылетело из головы. К счастью, у Бекс в голове все осталось на месте.
— Извините, мэм, — выступила она, — вы не в курсе, зачем хозслужба установила еще одну кровать в нашу комнату?
Любой другой, задавший такой вопрос в подобном тоне, познал бы на себе силу гнева Рейчел Морган, но сейчас мама лишь сложила руки на груди и таким же, как у Бекс, изысканно вежливым тоном ответила:
— Ну, как же, Ребекка! Конечно, знаю.
— Вы не поделитесь с нами информацией, мэм? Или это сведения из разряда секретных, с ограниченным доступом?
Если кому и нужен был доступ, так это нам — ведь мы теряли свой милый уютный уголок!
В ответ мама жестом велела нам следовать за ней.
— Давайте пройдемся.
Что-то не так, поняла я. Наверняка. Я села ей на хвост и по дороге до лестницы засыпала вопросами:
— Что? Это шантаж? У сенатора что-то есть на…
— Камерон, — попыталась заткнуть меня мама.
— Он состоит в сенатском комитете по спецслужбам? Или это вопрос финансирования? Если все дело в этом, мы могли бы ввести плату за обучение, ты же…
— Ками, просто следуй за мной, — скомандовала мама.
Я сделала, как мне было велено, но не успокоилась:
— Она у нас не продержится. Мы можем избавиться от…
— Камерон Анна Морган, — оборвала меня мама, использовав козырь второго имени, который все матери придерживают в кармане как раз на такой случай. — Достаточно.
Я застыла, когда она вручила Бекс большой картонный конверт.
— Это результаты тестов вашей новой соседки по комнате.
Ладно, должна признать, они были хороши. Не настолько, как у Лизы, но гораздо лучше, чем можно было ожидать от Макей МакГенри с ее средним баллом.
Мы свернули в старый коридор, и наши шаги сразу же разнеслись эхом.
— Итак, у нее хорошие тесты, — сказала я. — И что теперь…
Мама резко остановилась, и мы все трое чуть не налетели на нее.
— Я не принимаю решений в тайне от тебя, Ками, правда? — Во мне зашевелилось чувство стыда, но мама уже перенесла свое внимание на Бекс. — И я время от времени принимаю противоречивые решения, правда, Ребекка? — Тут мы вспомнили, как Бекс попала к нам, и даже она теперь заткнулась. — И, Лиза, — мама вновь перевела взгляд, — неужели тысчитаешь, что мы должны принимать девушек только из семей сотрудников спецслужб?
Вот так — она разделала нас.
Мама скрестила на груди руки и продолжила:
— Макей МакГенри привнесет в академию столь необходимое разнообразие. Ее семейные связи дадут нам доступ в некоторые очень закрытые общества. Она обладает интеллектом, который сейчас явно не задействован. И… — Над последним пунктом мама немного задумалась. — …В ней есть качество.
Качество? О, да! Снобизм — это качество человека. Так же, как и фашизм, рефлексия и анорексия [3] . Я начала было рассказывать маме о восьмистах калориях в день и хотела напомнить о том, что тесты в режиме Красного кода ненастоящие. Но потом глянула на вырастившую меня женщину, которая однажды уговорила русского высокопоставленного чиновника переодеться в женское платье и пронести под рубашкой мяч с жидким азотом, изображая беременную, и поняла, что полностью обезоружена, даже поддержка Бекс и Лизы тут не поможет.
3
Потеря аппетита (мед.).
— И если этого вам недостаточно… — Мама повернулась к старинному гобелену, висевшему в центре длинной каменной стены.
Само собой, я видела его и раньше. Если постоять возле него подольше, то можно проследить генеалогическое древо Джили Галлахер на девять поколений до нее и два поколения после. Если же у вас есть дела поважнее, то можно просто сунуть под него руку, нащупать выбитый в стене фамильный герб Галлахеров, повернуть маленький меч и юркнуть в открывшийся потайной ход. (Признаюсь, я предпочитала второе.)
— Какое это имеет отношение… — начала было я, но остановилась, услышав Лизино изумленное «боже мой».
Я проследила за рукой моей подруги, которая ткнула в нижнюю строчку на гобелене. Вот уж не знала, что Джили вышла замуж! Не знала, что у нее был ребенок. И конечно, мне и в голову не могло прийти, что фамилия у этого ребенка была МакГенри.
Все это время я считала себянаследницей Галлахеров.
— Если Макей МакГенри желает учиться здесь, мы найдем для нее место, — закончила мама.
Она пошла прочь, но Лиза окликнула ее:
— Но, мэм, как она… как она будет нагонять?
Мама сочла это резонным вопросом, а потому снова скрестила на груди руки и ответила:
— Конечно, мисс МакГенри будет несколько отставать от второго курса, поэтому большую часть дискуссии ей придется изучать с младшими курсами.
Бекс подмигнула мне, но даже мысль о том, что на длинных супермодельных ногах Макей будет каланчой возвышаться над остальными первогодками, не могла скрасить того, что двое коротко стриженых парней (за чьи головы вполне могла быть назначена приличная награда) сейчас готовят для нее место в нашей комнате. Мама же выжидательно посмотрела на нас — примем ли мы Макей?