Я был на этой войне
Шрифт:
Баррикаду из мебели, обломков кирпичных перегородок разнесло в щепки. Класс! Достаю из-за спины второй гранатомет. Подарок вам от «Бешеных псов»! Вырываю кольцо с чекой, откидываю прицельную планку и жму на выступающую «клавишу». Настал, уроды, для вас Судный день. Грохот, несмотря на вату. Здорово! С трудом удерживаю себя от искушения всадить туда же и третью «муху». Хорошего помаленьку! Отбрасываю пустую трубу и вскидываю автомат. Очередь. От стены до стены. От всей души. Не жалея патронов. Как это оказывается здорово, вот так, с колена водить стволом стреляющего автомата от стены к стене! Не жалея патронов. Не считая, сколько у тебя осталось на этот кабинет и сможешь ли ты выйти из него в коридор. Затвор сухо щелкнул. Выдергиваю магазин и в карман. Пригодится родной, у меня для него начинка есть. Вставляю второй.
Вперед! Только вперед! Вряд ли
Мелкими перебежками продвигаемся вперед. Что-то цепляю мягкое носком ботинка и отбрасываю в сторону. Краем глаза замечаю, что это фрагмент руки в тряпке, наверное, все, что осталось от рукава. На обожженной стене красное пятно и груда тряпья внизу. Моя работа! Вперед!
Так, двигаясь, мы насчитали восемь трупов. Некоторые были разорваны осколками, а некоторых я достал из автомата. Вот это война! Ай да Славка! Ай да сукин сын! Молодец! Пять баллов!
Я был горд и почти влюблен в себя. Сколько мы потом ни проходили, но ни одного живого духа не нашли. Видимо, эти не успели подняться выше. Получается, что я своими трофейными гранатометами уложил восемь духов и освободил этаж. Не один я, конечно, но я был основным. Не зря, значит, живу. Хоть одно, но полезное и хорошее дело сделал в жизни.
Также на этаже мы обнаружили шесть трупов наших солдат. У двоих половые члены и мошонки были отрезаны и вложены в рот. Все трупы без исключения были в ссадинах, кровоподтеках, ножевых порезах. Пытали их. Что хотели узнать духи, сидя здесь, в почти полной осаде, от пленных? Скорее всего, ничего, просто вымещали глухую злость за нашу оккупацию. Бессильная злоба. Страшная штука!
Пошел и разделил с бойцами найденные трофейные боеприпасы. Все были поражены моей находкой. А затем мы поспешили на помощь тем, кто пошел наверх. Наши бойцы уже бились за пятый этаж. Духи оставили немногочисленную группу своих боевиков нам на растерзание, а сами поднялись на седьмой. Взорвали лестничные пролеты между шестым и седьмым этажами. На второй лестнице не успели или что-то не сработало. Оставался лишь один путь. Это здорово смахивало на ловушку. С каждым новым этажом духи все отчаяннее визжали «Аллах акбар!» и бились с отчаянной ожесточенностью. Им уже было ясно, что выйти из здания не удастся, а к нам пробилось подкрепление, и мы шли уже более весело. Прибывшие дали нам отдых. Подвезли воду. Много воды. Я до конца жизни не забуду вкус этой воды. Самый вкусный напиток, что приходилось мне пробовать в жизни. Казалось, что выпил не менее трех литров. Живот был похож на большой аквариум. Тут же привезли и спирт. Тоже не оказался лишним. Сразу выпил полстакана разведенного спирта. Горячей пищи не было, но мы разогревали тушенку на кострах из остатков мебели, дверей и оконных рам.
Командование нашей бригады прибыло в здание с первой партией пополнения. Буталов поначалу старался показать себя старым воином, опытным боевиком, но все это рухнуло. Его не воспринимали собственные подчиненные, не говоря уже об остальных. Кто он есть такой и что собой представляет, мы уже успели рассказать всем желающим.
Так и не появилось единого командования. Прибыли десантники, морские пехотинцы и внутренние войска. Каждый из прибывших командиров мнил себя великим полководцем, но все вяло посылали их на хрен или откровенно саботировали решения и приказы. Многие, кстати, были абсурдны. Например, — каждой части построиться на определенном этаже. Пытались также собрать на совещание командиров подразделений, а ведь во многих ротах выбило командиров, не говоря уже про более мелкие подразделения. Некоторые умники пытались разделить раненых и запрещали своим медикам лечить военнослужащих не из своих подразделений. Чушь собачья! Слава Богу, что у военврачей хватило ума и смелости проигнорировать это нелепое распоряжение.
В огромном подвале разместились штабы прибывших командиров. Но они сидели, изнывая от скуки. Не было войск, которыми можно было бы руководить, управлять. Не было возможности принимать решения и воплощать их в жизнь. Поначалу они все поднимались наверх и принимали непосредственное участие в боевых действиях. Потом это многим надоедало, и они спускались вниз и пили вместе с другими вновь прибывшими офицерами. Но некоторые оставались наверху со своими и «чужими» войсками и воевали.
Естественно, он был не одинок, все командиры, что обосновались в подвале здания, писали подобные ежедневные сводки. Поначалу каждый поодиночке, но цифры сильно отличались друг от друга, и поэтому, получив очередной разнос от Ханкалы, командиры теперь собирались, тщательно обсуждали все детали своих докладов и отписывались. Как водится на любой войне, по этим рапортам выходило, что половина населения города Грозного засела в обороне Дворца, и большую его часть мы уже уничтожили. А что же будет, когда мы пойдем дальше?
Здесь же в подвале расположились и медики. Поначалу они как-то чурались, сторонились друг друга, но затем плюнули на все условности и объединились в один единый организм. Хвала разуму!
Несмотря на прибывшее подкрепление, взятие остальных этажей проходило с трудом. Духи бились за каждый сантиметр этажа, лестничного пролета. Двое боевиков обвешались гранатами и бросились на бойцов. Погибло четырнадцать человек. Противник не в счет. Этот случай вызвал у всех злобу. Затем духи стали оставлять мины-ловушки, минировали двери, помещения, оставленные цинки с патронами, ящики с гранатами, гранатометы. Все это взлетало на воздух, стоило лишь прикоснуться к этим «трофеям». Гранаты или мины выступали в роли детонатора, запала и провоцировали подрыв остальных боеприпасов. Потом хоронить было некого. Просто бесформенное кровавое месиво, которое могло уместиться в большую банку из-под селедки.
Подходили все новые войска, они рвались в бой. Их никто не сдерживал. Хочешь воевать — пожалуйста! Дрались по принципу Суворова: каждый солдат знай свой маневр. Приходили новые командиры. Многие вновь пытались взять командование на себя, но и эти попытки проваливались. Они быстро успокаивались и начинали пить и писать хвалебные оды своему военному мастерству. Все старо как мир. Все повторяется. Пару раз приезжали какие-то московские генералы с корреспондентами. Красовались на фоне Дворца, давали интервью в самом здании. О чем-то спрашивали у раненых бойцов. Кто-то попытался подойти ко мне, но я повернулся спиной и через плечо послал на хрен. Еще не хватало, чтобы родители увидели меня на телеэкране. Ни к чему все это баловство.
Дни и ночи слились воедино. Постоянно кто-то воевал. Я и сам придерживался такого же графика — атака или сдерживание контратаки. Однажды духам удалось нас отбросить на пару этажей вниз, примерно с десятого этажа на седьмой. Пришлось хорошенько их встряхнуть. С потерями отбили свою территорию. Так вот. Полдня воюешь, а затем, когда заканчиваются боеприпасы, спускаешься на пару этажей вниз. Там уже горят костры, и горячая каша с тушенкой ждет тебя. Кто-то постоянно поддерживал огонь, готовил пищу, наливал полстакана разведенного спирта, подтаскивал патроны, боеприпасы, сигареты. Если это были тыловики, то спасибо им за эту заботу. Никто не спрашивал тебя, кто ты, из какой части, офицер или солдат, все просто подходили, садились, ели, курили, отходили в сторону, освобождая место другим. Несколько часов сна, потом просыпаешься от холода, снова легкий завтрак — и наверх, отталкиваешь кого-нибудь и воюешь. Все отработано до мелочей. Мозг от усталости и избытка впечатлений уже не работает, сознание выключено. Перестал уже считать, какой этаж взяли, на каком этаже воюем. Был момент, когда взяли одну лестницу и пробились сразу на следующий этаж. Казалось, что уже полжизни прошло, а мы все так же возимся в этом проклятом всеми здании.