Я демон! Что это меняет
Шрифт:
Вот он. Демоническим зрением я совершенно точно видел ауру отравителя — тот остановился немного поодаль от уборных, дождался, чтобы поблизости никого не было, и, вытащив из-за сапога длинный тонкий стилет, направился к моей кабинке. Когда он приблизился к двери вплотную, я приложил к ней с обратной стороны правую ладонь и призвал меч. По ладони словно провели раскаленным прутом, клинок вырвался на волю, с одинаковой легкостью пробив грубые доски и человеческую плоть, и потянул в себя жизнь убийцы. И в этот же момент энергия души, только что отнятой у человека, понеслась по моим энергоканалам потоком раскаленной лавы. Слишком концентрированный,
— Душа убийцы, концентрированное зло, — прохрипел Демон. — Это подарок для демона, но — проклятье! — как же плохо подготовлена наша энергосистема! Душонка какого-то жалкого убийцы едва не сожгла нам энергоканалы! Что будет, если мы проткнем этим мечом действительно сильного мага?
Едва отдышавшись, я отозвал энергию от меча и услышал, как за дверью тело незадачливого убийцы упало на землю. Тогда я осторожно выглянул наружу и огляделся — вроде никого, вышел, подхватил труп под мышки и впихнул в кабинку. Правая рука и правая половина торса разрывались от ужасающей жгучей боли; было чувство, что в мои артерии и вены закачали расплавленный свинец, а вместо костей в руку вставили раскаленные железные прутья, но я заставлял себя терпеть и ждал, когда регенерация и спеллы Арнольда восстановят повреждения. Чтобы хоть как-то отвлечься от боли, я стал обыскивать труп.
У мужика обнаружился полный кошель с золотом, целый арсенал холодного оружия под плащом и десять артефактных перстней на пальцах. Один он уже использовал, что же в других? Я снял девять оставшихся перстней и вдруг почувствовал, как Чешуя на мне ужалась, сдавив ребра тугими тисками. Что еще такое?
— Посмотри на перстень с драконом истинным зрением, — произнес Демон.
Я послушался и обратил истинный взор на красивый перстень, сделанный в виде дракона, между поднятыми крыльями которого был зажат круглый алый камень. В истинном зрении он виделся мне как сгусток пламени или как капля раскаленного металла.
— В камне заключен драконий огонь, поэтому Чешуя так реагирует на этот перстень. Видать, Грак решил, что если не удастся тебя убить и забрать кольчугу обратно, то он сожжет тебя вместе с ней.
— Драконий огонь, — я как завороженный смотрел в бушующее внутри камня пламя. — Круто! Как же его активировать?
— Забудь об этом, пошли за эльфийкой. Пора валить из этого города, — тон Демона был донельзя озабоченный. — Зря мы с гномами связались, это упрямый народец и теперь будет нам мешать постоянно.
Я его почти не слушал — от кольчуги по моему телу разливались волны жара, она то душила меня, то расслаблялась в странном ритме, напоминающем сердечный. Сам не осознавая, что делаю, я коснулся пальцами кончиков крыльев миниатюрного дракона на кольце и развел их в стороны. Камень выпал мне на ладонь.
— Придурок! — Так грубо и стремительно демон еще никогда не захватывал власть над моим телом. Ошеломленный его ударом, я даже не способен был соображать. Очнулся только через секунду, всей спиной ощущая, как сзади распахнула огненную пасть преисподняя. Потом меня толкнула раскаленная огромная ладонь, я упал, а она пронеслась дальше, сминая торговые палатки и приводя весь рынок в состояние паники. К счастью ничего, кроме уборных, не загорелось, но, когда я оглянулся, на их месте осталась только лужа расплавленного камня. Вау!!
— Зато гномы подумают, что я погиб, — попробовал найти я хорошее в этой ситуации.
— Тогда перекидывайся, и уносим ноги, пока нас не увидели! — скомандовал Демон.
Правильно! Я перекинулся обратно в дроу, лежа на земле, чтобы не привлечь ничьего внимания своим огромным ростом. Приняв облик Райнэра, я вернулся за Сатторией под изломанный и покореженный навес, и вместе с разбегающимся народом мы помчались подальше от рыночной площади.
— Даже не надейся, что он был один, — говорила мне эльфийка, когда мы уже торопливо шагали в сторону таверны. — Люди никогда так не работают. Скорее всего, Грак нанял звено из Лиги убийц, так что тебе разбираться еще с четырьмя. А если они так хорошо оснащены… — она прерывисто вздохнула.
— Да ладно, Сатти, кто предупрежден, тот вооружен, — я попытался ее успокоить. — Просто будем осторожней теперь.
— Значит, ты все-таки чего-то боишься, Райнэр? А я уже подумала, что в тебя демон вселился, — Сатти нервно усмехнулась.
— Придумаешь тоже, — буркнул я, а в голове хохотнули.
В зале таверны нас поджидали Олод и Клэр. Вампирша смерила меня хмурым взглядом, немного задержав его на кольчуге, и недовольным тоном произнесла:
— Что вы так долго? Я уже давно вернулась, кони оседланы, припасы упакованы… Или мы не торопимся?
— Торопимся, — заверил я ее. — Даже больше, чем раньше, — шагнул к Олоду. — Ну что, зеленый, ты с нами?
— Да, — он глубоко вздохнул. — Саор отправил меня с отчетом в Гордор, так что нам по пути.
— Тогда держи, — я развернул ветошь, в которую было обернуто лезвие Дрына, и передал топор изумленному орку. — И вот еще, — отдал ему один из засапожных ножей и кастет. — Трактирщик! — Когда толстяк выкатился на мой зов, я показал ему три золотых: — Найдешь мне новые сапоги, пока я пообедаю, — монеты твои. Не найдешь — моей станет твоя дочка. Все ясно?
Сапоги были у меня еще до окончания обеда. Красный взмыленный трактирщик принес их, когда я допивал пиво. Я отдал ему честно заработанные золотые и подмигнул его дочке, которая то и дело выглядывала в зал из-за дверей кухни, а с появлением папаши надула губки и чуть не плача убежала на двор. Я ее понимал: будь я девушкой, то и сам бы на нынешнего Райнэра накинулся — кажется, я опять оставил лишние объемы после перевоплощения… Саттория, понятное дело, уже не удивлялась, только косилась в мою сторону с явным удовольствием, а вот Кларисса рассматривала меня совершенно открыто и с все возрастающим подозрением. Один Олод ничего не замечал, увлекшись разглядыванием новой игрушки.
Дрын ему откровенно понравился, и я чувствовал, что это взаимно: от громадного топора исходило такое довольство, будто он был старым псом, отыскавшим давно пропавшего хозяина. Лезвие, по которому проводил пальцами орк, тихо звенело, а тот не мог удержаться и ласкал ладонью темное полированное дерево топорища, ощупывал каждый уголок насечки на нем, поворачивая топор то одним боком к себе, то другим.
— Олод, это топор или секира? — прикинулся я дурачком.
— Секира, конечно, — здоровяк поднял на меня удивленный взгляд.