Я демон! Что это меняет?
Шрифт:
Ну да, случай подходящий…
Я лежал и смотрел на свои залитые кровью каменные ноги, предоставив Демону самому разбираться с матрицей, и раздумывал, перенесет ли Кэсс эту скульптуру к себе в покои, когда мы сбежим из этого мира, или разобьет от злости на беглого Светлого, доказавшего ей, что любовь существует.
Демон оказался прав: нас не тронули, суд признал меч частью моего организма, а то, что он слишком похож на дополнительный хвост Голода, никто, похоже, не заметил – слишком уж судьи были заняты дележом силы павшего коллеги. Демон активировал новую матрицу ног, и вскоре я смог подняться с пола. Что и говорить, колени противно дрожали, в голове
Мда, бедняжка… Светлый виновато вздохнул и тут же пообещал, что займется преобразованием Тьмы в энергию Жизни. Демон хмыкнул. А мне пришлось сотворить на полу в каморке концентрационную гектограмму и зажечь в ее узлах маленькие огни. Температура внутри гектограммы стала быстро расти.
– Хочешь нас поджарить? – вяло поинтересовался я у Светлого.
– Не волнуйся, Тьму я не могу преобразовать в Жизнь, а свет и тепло, которые излучает Огонь, – могу.
– Значит, я поддерживаю огонь, а ты не даешь ему нас поджарить и пополняешь запас жизненных сил? – уточнил Демон.
– Да. Только при этом ты еще и следишь, чтобы левая рука не сползала с этой руны. – И Светлый велел мне положить кисть на символ Концентрации в малом внутреннем круге магической фигуры.
Я прилег в большом внутреннем круге и уложил левую руку в малый. Там было уже горячо, как в печке, но этот жар не повредил мне, а начал вливаться в руку через мизинец, рождая ощущение, похожее на то, когда пьешь крепкое спиртное – обжигает, но приятно.
– Теперь отключайся, – скомандовал Светлый. – Тебе сегодня досталось больше всех.
Я не возражал и сомкнул веки. Дежурить в теле остались мои контрастные напарники.
Казалось, я только прилег, и вот меня уже теребят. Ну, кто там? Загрррызу! Открываю глаза, ну точно – мелкая!
– Какой у тебя план?
Это она о предстоящей игре. Приятно, что волнуется, но лучше бы дала мне подольше поспать. Я уселся на полу и недоуменно оглянулся: от магической гектограммы не осталось и следа, как и от отвратной физической слабости – Светлый постарался на славу. Спать только хотелось.
– Это поправимо, – заявил фашист Светлый и закачал мне в мозг какую-то свою холодно-жгучую энергию. У меня аж глаза заслезились и в носу запершило от бодрости.
Демон белобрысый!
– Ты путаешь его с Ксадом, – фыркнул Демон.
– Все вы хороши, – буркнул я. – Так и смотрите, как бы поиздеваться над бедным оборотнем…
– Все, Волчонок, не скули: Кэсс правильно нас разбудила, готовиться надо. Спорю на что угодно, что ловчий отожрал в Игре хвостов поболе нашего и жаждет реванша. Есть у тебя соображения, как уберечь наши хвостики?
Соображения у меня были, но я все-таки не спешил отвечать ни Демону, ни Кэсс. Желая немного их подразнить и отомстить за прерванный сон, потянулся с хрустом, со смаком зевнул, собрал в табун мысли, напуганные зельем Светлого, и только тогда произнес:
– План прост: нужно отвлечь чем-то противников, чтобы они не могли использовать против меня весь свой Голод. Я знаю неплохое заклинание, вот если бы его еще и размножить…
– Сделать самокопирующимся?
– А это возможно?
– Возможно, но тут предстоит работа с рунными конструктами, демоны редко таким пользуются.
Я кивнул: если ты способен управлять энергией напрямую, то в бою быстрее и проще зачерпнуть ее прямо из эфира, слепить то, что нужно, как снежок приблизительно, и швырнуть в противника, а не заморачиваться с точно выверенными формулами магических конструктов. Демоны плели заклинания, полагаясь на инстинкты и чутье существ, чья воля воплощалась на энергетическом уровне и управляла «сырыми» энергиями. Они творили магию здесь и сейчас, все их заклинания были уникальными и в принципе не могли повторяться, как не повторялись и условия, в которых те рождались. Выражение «волею своею повелеваю» очень точно поясняло магию демонов. Сложные магические конструкты демоны использовали только в исключительных случаях, когда необходимо было добиться предельно четко обозначенного результата или когда заклинание должно было действовать на протяжении долгого времени. Обычно этим занимались старшие в кланах, а молодежь до пятидесяти хвостов не усложняла себе жизнь и уповала на грубую силу. Мне это было только на руку.
– Значит, это то, что нужно, ведь мое заклинание руническое, я привык с такими работать.
Кэсс наградила меня долгим взглядом.
– Все время забываю, что ты не истинный… Умение работать с рунами дается только лучшим из нас, а ты говоришь, что привык их использовать. Это так странно…
– Ну, с этого я начал учиться магии. – И, лукаво улыбнувшись, я добавил: – И я талантливый, ты не забыла?
Кэсс фыркнула:
– Показывай свое плетение, будем думать, как его размножить. Я, знаешь ли, увлекаюсь всем нестандартным и выучила несколько рунических связок.
Кэсс, конечно, прибеднялась, когда говорила, что знает несколько рунических заклятий. Стараясь быть непохожей на остальных, она коллекционировала не только необычные платья, но и алгоритмы построений разнообразных магических конструктов. «Умная девочка», – сказал про нее Демон, когда демоница пояснила эту свою страсть к собирательству: «У меня еще мало силы, чтобы сопротивляться воле старших, но ведь рунические – это не волевые заклинания, и их мощность зависит только от количества энергии, которую я в них залью, а не от силы моей воли. Конечно, очень неудобно, что их нужно так тщательно выплетать, зато с ними даже однохвостый демон может противостоять сильнейшему… ну, хоть некоторое время». А я подумал, что молодые демоны – это совсем не те существа, которые будут сидеть и терпеливо заучивать алгоритмы плетений. В этом смысле Кэс’сшео действительно была большой оригиналкой: ее сверстники, да и просто младшие демоны были импульсивны, вспыльчивы и неусидчивы, предпочитая решать свои разногласия в доброй драке, ну или в дуэлях воли. Только самые мудрые или хитрые кроме волевой магии изучали еще и другие ее виды.
В общем, когда я вновь оказался в секторе Бессмертных в Огне на предстартовой площадке, моя аура, вернее ее буферные слои, напоминала новогоднюю елку, сплошь увешанную игрушками, – столько там было заготовок различных заклинаний. Правилами это не запрещалось, но все судьи рассматривали меня с огромным удивлением. Возникло оживление и в тотализаторе: я заметил, как Кэс’садаш пробрался к долговязому предприимчивому пятихвостнику, принимающему ставки, и тайком получил от него на ладонь печать-расписку о взносе: не хотел, жадина, афишировать, что у меня есть шансы в этой игре. Долговязый дураком не был, стрельнул глазами в мою сторону и довольно оскалился – сегодня и он сорвет большой куш.