Я демон! Вестник тьмы
Шрифт:
Таким образом, мы уяснили что, чтобы получить настоящее могущество в своей сфере, ментальный маг обязан был научиться действовать через Малый астрал и для этого Роцлав учил нас не ломать чужие мозги, а находить тонкие и изменчивые связи человеческого (эльфийского, оркского и даже вампирского) сознания с нематериальной и эфемерной сферой идей. И если Демон решил во что бы то ни стало освоить сложную науку ради могущества и власти как таковых, то я стремился к этому не как к самоцели, а как к способу достижения иной цели — я хотел обрести свободу. Свободу, которую дает власть, свободу от обязательства перед Наргхом. И — я тайно лелеял эту мечту — свободу от своих соседей по душе и разуму. Особенно эти мои мечты воспалялись во время наших со Светлым
Вампирша все еще восстанавливалась в саркофаге под Частицей, но Роцлав не мешал Демону регулярно нарушать ее покой — считалось, что секс способствует наилучшему усваиванию энергии Частицы и правильному распределению ее в организме и в ауре. «К тому же девочке это нравится, — добавил как-то лорд. — Да и демоническое наследие в роду вампиров не помешает…» В общем, после отцовского «одобрям» Демон вообще был готов из саркофага не вылезать, но… требовалось еще и учиться. А самое главное — он не хотел проблем со мной и с приревновавшей эльфийкой: Сатти хоть и делала вид что «раз демон, то уже не Райнэр», а ревновать не перестала. Правильно говорят о женщинах, что те считают своей собственностью всех мужчин, с которыми они общаются, общались раньше или только планируют начать общение. Если мужчина обращает внимание на другую женщину, то у его «владелицы» тут же включается ревновательный рефлекс. Это неискоренимо. Вот поэтому Сатти морщилась и бросала на меня преувеличено презрительные взгляды, стоило только мне направиться в сторону подземелий. К себе она меня больше не подпускала, утверждая что в тот наш первый и единственный раз получился только потому, что она была сильно магически истощена недавними боями и дезориентирована близостью портала, а я такой-сякой-нехороший взял да и воспользовался слабостью бедной девушки. Ага, так я и поверил, что сам во всем виноват…
Демон, конечно, советовал загрести ее в охапку и начать пользоваться магическим истощением почаще, авось и не пройдет? Но остатки прежнего меня, человеческое воспитание мешали так поступить и я гордо отвечал: «Пускай сама придет». «Ну, жди» — хмыкал Демон.
Конечно, я прекрасно понимал, что чем дольше я жду, чем дольше позволяю наблюдать «свои» похождения к Клариссе, тем меньше у меня шансов дождаться желаемого сближения. И даже если оно случится, то ведь Демон не перестанет встречаться с Клариссой. И что, нашим девушкам придется мириться с таким положением вещей?
— Сомневаюсь, что они будут мириться, — высказался как-то Светлый. — Нужно им все про нас рассказать.
— Что все? Ты представь на месте Сатти или Клэр свою Кэсси. Что бы ты ей сказал? «Извини, малышка, но нас трое, а тело одно, так что тебе придется делить его с еще двумя женщинами», — огрызнулся я.
— Так и нужно поступить, — не сдавался Светлый. — Пускай они сами решают, нужна ли им такая связь.
Тут в наш спор включился Демон и сказал свое решающее слово:
— Во-первых, что бы там Кларисса не надумала, я ее никуда и ни к кому не отпущу! Она моя и если будет надо, стану брать ее силой и таскать за собой на цепи. Во-вторых, мы должны скрывать свою тройственность — это наш козырь. Чем дольше об этом никто не знает, тем лучше. Так что, волк, давай, держи свою эльфу на расстоянии, а я приструню Клариссу, когда придет ее время выходить из саркофага. Потерпят.
Это было неправильно, но пока на нас висит клятва Наргху, в первую очередь нам действительно следует думать об ее выполнении, а не о налаживании личной жизни. Ведь в случае провала Наргх может распространить свою месть с неудачливого ученика на все его окружение. Демоны — они такие…
Смириться с таким положением вещей мне помогало знание о возможности разделения наших с братьями сознаний и переселения их в другие тела. Про это я узнал от Роцлава — он умел дробить свое сознание одновременно на несколько самостоятельных частей и замещать такими копиями чужие сознания. От него же я узнал, что долгое пребывание в таком состоянии невозможно: постепенно
Вот мы и продолжали учиться каждый ради собственной цели: Демон хотел власти, мне нужна была свобода, а Светлый учился ради самого процесса. Ему нравилось решать задачи по тонкому взлому, его чувство прекрасного трепетало от зрелища тончайших энергетических плетений, которыми мы окутывали разум жертвы, чтобы добраться до его содержимого. А еще я понял, что наш тихоня на самом деле изрядный интриган и просто упивается мыслью о своей способности тайно влиять на умы. Светлый, что с него взять?
Глава 8
— Ну, что ж, это прорыв… наконец, — прокомментировал Роцлав мою победу над его ментальными защитами. — Остановись пока и скажи, что ты видишь?
Я только что справился с шестью ментальными завесами, которые лорд установил последнему члену несчастной банды, грабившей торговые караваны на пути к Смайте — ее главарю и нашему сегодняшнему подопытному кролику. Когда упала последняя завеса, я ясно увидел, что под ними скрывался совсем небольшой ментальный дар. Голову разбойника словно окутывал светлый нимб, который, как я знал еще из наших с вампиром первых уроков, никакого отношения к святости не имел и с аурой связан не был. На тех уроках Роцлав в первую очередь научил меня ощущать и видеть свой и чужой ментальный дар, то есть способность устанавливать эмпатическую и ментальные связи с другими существами. Потом он на практике показал, как эти связи устанавливаются, если пациент не сопротивляется и не поставил защиту: от сияния-нимба вокруг его головы ко мне протянулись несколько тонких щупов и слились с моим нимбом. Инстинктивно я оттолкнул эти щупы, причем совершенно неосознанно сделал это своими собственными.
— У тебя природная способность к ментальной магии, — ничуть не обидевшись, заметил тогда Роцлав. — Ты инстинктивно действуешь правильно, но тебе необходимо научиться осознавать и контролировать эти действия. Попробуй опять сформировать эти щупы и протяни их ко мне.
Я попробовал, и попробовал еще раз, и еще… Ничего не получалось. Я не мог установить ментальный контакт с вампиром.
— Но я же делал это! Я взломал мозги попаданцам!
— А ты понял как?
Я задумался. В тот момент, когда я проник в сознание землян, я не думал, как я это делаю, просто я знал, что могу, что Райнэр мог и сделал это. А теперь, когда Роцлав потребовал от меня сознательно следить за процессом, ничего не получалось.
— Обычное дело для природных менталистов, — успокоил меня наставник. — Будем тренироваться.
И мы тренировались, и тренировались, и тренировались… пока не случился прорыв. Тогда Демон просто психанул и со злости так влепил по мозгам нашего первого подопытного ментальной кувалдой, что у того голова разлетелась, словно переспевший арбуз от пули. А я увидел, как все произошло, и понял суть. С этого момента сложностей с образованием ментальных щупов больше не было и мы тренировали только их качество: тонкий, мощный, жесткий, супергибкий, как туман и так далее.
Еще я узнал, что ментальный дар есть у всех разумных существ и даже у некоторых животных и что его развитость в первую очередь зависит от… способности сопереживать! Для Демона это было настоящее открытие, если не шок. А как же — сопереживающий демон — это же даже не смешно! Но потом он свалил всю «вину» на Светлого и успокоился:
— Это твои штучки, святоша ты светлая, — бурчал он. — Что теперь вампир подумает, ты думал?! За кого он меня примет?
Светлый благоразумно помалкивал и вскоре бурчание Демона сошло на нет. Он почти перестал участвовать в наших ментальных экспериментах, а только наблюдал за уроками и иногда вмешивался, теряя терпение, чем обычно все портил.