Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.

Драбкин Артем Владимирович

Был у нас вот какой случай. Аэродром нашего полка прикрывала зенитная батарея. Все зенитчики были в возрасте примерно 35—40 лет, и мы называли их «де­ды». Так они умудрились сбить американский бомбар­дировщик, кажется Б-17, который после бомбардиров­ки румынского порта Констанца шел на посадку на со­ветский аэродром! Союзник шел с подбитым мотором, на малой высоте, ну и наши «деды» по нему успешно «поупражнялись». Потом оправдывались, мол, силуэт незнакомый и так далее... Хорошо, что американский экипаж успел выброситься с парашютами и все благо­получно приземлились. Вот этих «товарищей по ору­жию» привезли к нам на аэродром. Английского

в полку никто не знал, но с американским штурманом я немно­го поговорил на идише. Напоили и накормили союзни­ков, как в «лучших домах», а наутро их увезли. И что примечательно, наших зенитчиков за «теплую встречу» не наказали.

— В вашем полку было принято украшать само­леты лозунгами? Помните ли вы свои позывные, номера самолетов, на которыхлетали?

— Позывные уже не припомню, обычно называли в воздухе друг друга по номерам самолетов, а в бою — по имени. А вот прозвища некоторые в памяти сохрани­лись: Голованов — «Юрик», Лусто — «Пупок», Бургонов — «Цыган», Никифоров — «Перепуг».

[Голованов Борис, младший лейтенант. Воевал в составе 129-го гиап. Всего за время участия в боевых действиях в воздушных боях лично сбил 3 самолета противника.

Лусто Михаил Васильевич, старший лейтенант. Воевал в со­ставе 129-го гиап (27-го иап). Всего за время участия в боевых дейст­виях выполнил около 170 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 18 самолетов лично и 1 в группе. Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина, Красного Знамени (дважды), Красной Звезды (два₃жды), Славы 3-й ст., медалями.

Бургонов Николай Федорович, лейтенант. Воевал в составе 129-го гиап. Всего за время участия в боевых действиях выполнил 99 боевых вылетов, в воздушных боях лично сбил 8 самолетов противни­ка. Сбит в воздушном бою 31 мая 1944 г., попал в плен, вернулся по­сле войны.

Никифоров Петр Павлович, капитан. Воевал в составе 929-го иап, 487-го иап и 129-го гиап (27-го иап). Всего за время участия в боевых действиях выполнил более 300 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 19 самолетов лично и 4 в группе. Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина (дважды), Красного Знамени (четыреж­ды), Отечественной войны 1-й ст. (дважды), Красной Звезды (дваж­ды), медалями.]

Летал я первое время на «кобре» № 14, потом на № 13 и № 22. Но­мера наносились серебряной краской, согласно нумерации по эскадрильям. Самолетов с лозунгами было в полку не­сколько — дарственные от рабочих и колхозников. У Гу-лаева такой был точно, а что там написано было — уже не помню. Но драконов на бортах или пятнистый камуф­ляж не рисовали — замполит не разрешал.

Количество сбитых отмечали на фюзеляже звездоч­ками, с левой от пилота стороны рисовали их по трафа­рету. Сбитые в групповом бою тоже. Одно время была мода красить коки самолетов в красный цвет. Команди­ры эскадрилий свои самолеты не выделяли нарисован­ными полосами или эмблемами.

— Расскажите о сильных и слабых сторонах «аэ­рокобры».

— Об этом уже столько написано! В штопор самолет переходил легко, чуть ручку перетянешь и — «привет». Центровка была нарушена. Многие поначалу боя­лись использовать в полете фигуры высшего пилотажа из-за опасности свалиться в штопор. Хотя в бою выжи­мали из машины максимум. Еще одна неприятная вещь — «стрельба» шатунами. Что добавить к уже

известным фактам? Покидать самолет с парашютом было непросто. На «кобре» нажатием рычага левая дверь ка­бины сбрасывалась, и при прыжке летчик часто погибал от удара о стабилизатор. В нашем полку так погиб на моих глазах Сергей Акиншин.

Часто рули заклинивало. Во всех полках было принято переводить оружие на одну гашетку. У нас крылье­вые пулеметы не снимали. Боекомплект к пушке М-4 был 30 снарядов, к синхронным пулеметам — по 200 патронов, а к крыльевым — по 1000. Одного точного залпа хватало, чтобы сбить самолет врага. Стреляли, как правило, наверняка, иначе боекомплекта и на 3 минуты боя не хватит.

А вообще самолет очень комфортабельный! Пред­ставь, даже писсуар был!

По боевым характеристикам «кобра» ничем не усту­пала отечественным истребителям. Но это мое личное мнение.

— Расскажите о воздушном бое 30 мая 1944 года под Яссами.

— Вылетели шесть летчиков из нашей 2-й эскадри­льи во главе с Гулаевым.

Над линией фронта встретили 30 самолетов Ю-87 под прикрытием восьмерки «мессеров». Завязался бой, потом еще 16 немецких Ме-109 подошло. Гулаев сбил четырех немцев, я — двоих, остальные ребята — еще пять «юнкерсов»; но и нас всех посбивали. Гулаев, раненый, дотянул до аэродрома, Громов¹ и Акиншин² погибли. Алексей Козинов³, Леонтий Задирако⁴ и я на парашютах выбросились над своей территорией.

[Громов Николай Иванович, младший лейтенант. Воевал в со­ставе 129-го гиап. Всего за время участия в боевых действиях выпол­нил 1 боевой вылет, в воздушном бою лично сбил 1 самолет против­ника. Погиб в воздушном бою 30 мая 1944 г.

Акиншин Сергей Васильевич, младший лейтенант. Воевал в составе 129-го гиап. Всего за время участия в боевых действиях вы­полнил 70 боевых вылетов, в воздушных боях лично сбил 7 самолетов противника. Погиб в воздушном бою 30 мая 1944 г.

Козинов Алексей Сергеевич, младший лейтенант. Воевал в составе 129-го гиап. Всего за время участия в боевых действиях в воздушном бою лично сбил 1 самолет противника. Попал в плен 6 ав-густа 1944 г., впоследствии вернулся в полк.

Задирако Леонтий Васильевич, лейтенант. Воевал в составе 129-го гиап. Всего за время участия в боевых действиях выполнил 138 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 8 самолетов лично и 1 в груп­пе. Награжден орденами Красного Знамени (четырежды), Отечест­венной войны 1-й ст., Красной Звезды (дважды), медалями.]

Все трое с ранениями. Я покидал самолет на высо­те 3 тысячи метров. Моя «кобра» горела, да еще мне кисть правой руки перебило, кровь хлещет. Выпал из самолета, рванул левой рукой кольцо, а парашют не раскрывается. Лечу к земле камнем, а в голове одна мысль — о том, что родители плакать будут, узнав о мо­ей гибели. Меня в воздухе крутануло пару раз, и где-то на высоте 700 метров парашют раскрылся. Как потом выяснилось, семь строп были перебиты пулями. Свои меня подобрали, отправили в госпиталь, а через неде­лю, с загипсованной рукой, я сбежал обратно в полк. Прилетел По-2, привез раненого летчика из соседнего полка — ну, я и уговорил пилота, выкрал свое обмунди­рование в кладовой госпиталя и вернулся в 129-й гиап. Больше меня не сбивали, бог хранил...