Я - Джек Потрошитель?
Шрифт:
— Поздний ребенок? я сел на диван — пружины хрястнули и больно вцепились в тело.
— Для папы, может быть. Я родилась, когда ему было сорок лет, маме в то время исполнилось только двадцать.
— Я тоже не из ранних. Мои родители произвели меня на свет, когда им стукнуло по тридцать три. Впрочем, не покажусь оригинальным, если скажу, что для мужчины и пятьдесят еще не возраст.
— А между мной, мамой и папой разница в годах ровно в два десятка.
— Магическое число, коль получилась такая прелестная девочка.
Таня обольстительно улыбнулась. У некоторых женщин кокетство бывает тяжеловесным и зачастую переходит
Девушка подошла к стеллажам по правую сторону кабинета и, встав на носочки, потянулась к одной из книжных полок. Короткий халатик задрался на немыслимую высоту, оголив два полумесяца, сводящих с ума ягодиц и узкую, в один сантиметр, полоску бикини между ними. Глаза у меня стали в два раза больше обычного. Застарелая болезнь опять дала о себе знать, горячим потоком затопила пространство от живота и ниже… Я крепче сжал сладко нывшие бедра и, как неисправный пылесос, стал с шумом втягивать воздух.
— Проклятый тайник, никак не выдвигается! — Таня неистово дергала облицовочную планку книжной полки.
Намертво примагниченный взгляд не отрывался от двух полушарий.
— А?
— Тайник, говорю, не выдвигается, — Таня повернулась ко мне. — Помоги! — Когти дивана нехотя отпустили мои истерзанные бедра, я подковылял. — Возьмись за эту дощечку и потяни на себя, — сказала девушка. — Она должна выезжать.
— Со словом "тайник" у меня ассоциируется нечто такое, — я вырубил в воздухе квадрат, — ковер или картина, за ней массивная дверца… А ты так высокопарно: "тайник" о ящике без ручек.
— Такой тайник хорош для замка дворца или на худой конец, виллы, где стены толщиной не менее полуметра. В современных панельных домах с десятисантиметровыми стенами можно только устроить дверцу от сейфа.
Таня нашарила что-то в ящике и извлекла папку-скоросшиватель синего цвета. В ней была аккуратно подшита толстая кипа бумаг.
— Это и есть твоя сенсация? — заигрывая, я попытался отнять папку. Мы вновь затеяли бой, в котором одна сторона была атакующая, другая — обороняющаяся. — Покажи…
— Не-а… — достигнув стола, девушка присела на столешницу, болтая ногой. — Между прочим, эта папка дорого стоит. Ты один не разберешься в этих бумагах. Необходимо предисловие.
— Я понимаю, — обхватив руками хрупкий стан, я крепко прижал Таню к себе, приблизил к ней лицо и застонал от наслаждения.
— Не поймешь… — сказала девушка, слабея, но в эту минуту на столе заверещал параллельный телефон. Таня вздрогнула и не очень учтиво содрала с телефонного аппарата трубку. — Алло? Кто это? — Я расцепил руки с намерением тактично убраться из кабинета, но Таня удержала меня, положив ладонь на плечо. — Какой Семен Анатольевич? Ах, Семен Анатольевич! — Радостный возглас Тани не совпадал с выражением ее лица. — Теперь ясно. Я вас слушаю… — Девушка помолчала, потом ответила: — Почему никому не говорить? Как раз это я сейчас и собираюсь сделать, — бросила она многозначительный взгляд в мою сторону. — И много заплатите? Ого! Так щедро?! — в ее голосе звучала ирония. — Я не нуждаюсь в деньгах… — Таня секунду раздумывала, потом согласилась: — Ну, хорошо, я подожду день-другой… Мы можем встретиться завтра. Где, когда?.. Да устроит. Я постараюсь освободиться к этому часу… Давайте я на всякий случай запишу номер вашего телефона.
Прислушиваясь к шуму дождя, яростно колотившего за окном, я, скучая, покосился на перекидной календарь, на открытой странице которого Таня небрежно записала красным фломастером цифры 69-96-69. "Номер перевертыш" — машинально отметил я.
Девушка бросила на рычаг трубку. Я с улыбкой уязвил:
— Очевидно, "сенсация" откладывается? Нашелся покупатель на ценный товар?
— Очевидно… — отозвалась Таня и встрепенулась? — Временно откладывается… Ты оказался прав, — сказала она невесело. — Деньги легко можно заработать… но только не благодаря моей внешности… Пойдем покурим. — Девушка соскользнула со стола, подошла к стеллажам, и я вновь удостоился лицезреть вышеупомянутые ягодицы, пока она укладывала на место папку и задвигала тайник.
Через коридор, где справа были три двери, и кухню, мы вышли на просторную лоджию, застекленную двойными рамами. Свет не включали, достаточно было освещения из коридора. Здесь, по другую сторону дома, негодник Март вовсю развратничал с осенью. Они вихрем носились по пустырю, раскачивали мелькавшие за окнами верхушки деревьев и кидали в стекла пригоршни дождя.
Огонек зажигалки на краткий миг выхватил из полумрака задумчивое девичье лицо.
— Ты бы хотел завтра со мной встретиться?
Я очень удивился:
— А что, разве я уже ухожу домой?
— Пока нет, — описав дугу, красная точка опустилась в пепельницу. — Тем не менее, расстаться придется: тебе утром на работу, надо быть в форме.
Ну что ж, галантный мужчина должен оставаться галантным до конца. Я показал, как это делается.
— С вами, моя Богиня, я готов видеться на любых приемлемых для Вас условиях.
Любезность не осталась незамеченной, Таня усмехнулась:
— В таком случае увидимся завтра в шесть часов у входа в Центральный парк культуры и отдыха.
— Там будет и Семен Анатольевич?
— Да.
— Он молодой?
— А ты ревнуешь?
Март трахнул в окно новую порцию дождя. Я положил в пепельницу сигарету, притиснул Таню к стене и, отыскав в локоне мочку уха, пожевал ее губами.
— Я ужасно ревнивый…
Таня отвернула головку.
— Не щекоти…
Я прикоснулся губами к ее приоткрытому рту, который Бог создал специально для моего поцелуя… Таня чувственно прильнула ко мне… Вдруг порыв ветра с грохотом распахнул окно, и на лоджию ворвалась буря, обдавая нас брызгами и ледяным дыханием. Таня отпрянула, несильно ударилась головой о стену и, прыснув со смеху, бросилась закрывать створки. Для верности она прошла вдоль лоджии и подергала за ручки остальные окна, проверяя их прочность. Все они оказались надежно закрытыми. Я поежился, сочувствуя припозднившимся путникам, и отряхнул с волос тяжелые капли дождя.
Таня обвила руками мою шею, прошептала в ухо:
— Ты все еще меня хочешь?
От робкого объятия, знойного шепота, душистого запаха волос во мне промчался ураган чувств, схожий с бурей за окном.
"Хочу ли я ее? Да она ненормальная!.. Я хотел ее так, как не хотел ни одну женщину на свете!" — вместо ответа я впился поцелуем в ее, теперь уже жаркий, рот… Встреча двух языков была подобна электрошоку. Я беспорядочно задвигал руками по ее упругой спине… Раздался звонок, на сей рай в двери.