Я её похищаю
Шрифт:
– Давай-давай, – подтолкнул он меня, и я зашла в салон. Мужчина, что стоял у трапа, прошёл к дверце, ведущей в кабину пилота. Я смотрела на всё, будто находилась в прострации. Видела и одновременно не видела. Не со мной. Это всё не со мной. Со мной такого не может быть. Не может…
– Добро пожаловать на борт, – Денис подтащил меня к креслу и толкнул в него. Сам взял ремень и защёлкнул. – Учти, Аврора, без глупостей.
Он стоял напротив, расставив ноги на ширину плеч, и смотрел на меня, припечатывая к месту. Уничтожая одним этим взглядом, выжигая меня. Я знала – пощады не будет, читала это в глубине его чёрных зрачков.
Подойдя к бару, он взял новую бутылку виски и снова встал напротив. Откупорил и сделал глоток, а после, приподняв, проговорил:
– За твой медовый месяц, Рапунцель. Боюсь, правда, что он… – мрачная усмешка в уголке губ. – Внебрачный, если можно так сказать.
Двигатели зашумели, а Дэн прищурился. Пальцы его сжались на моём подбородке, а в самое сознание проникли слова:
– Теперь ты принадлежишь мне. И на этот раз так действительно будет всегда, – сдавил сильнее. – Пока смерть не разлучит нас.
– Боюсь, это может случиться быстрее, чем ты думаешь.
Я дёрнулась, отстраняясь. Сбросила его руку.
– Посмотрим, – новый глоток. Ещё одна секунда глаза в глаза, а после он опустился в соседнее кресло и, пристегнувшись, прикрыл глаза.
3
Самолёт набрал высоту, и я, отстегнувшись, поднялся. Прихватил бутылку, отлично зная, что надираться по-прежнему нельзя. Но находиться рядом с Авророй, будучи в трезвом уме, в состоянии я не был. В мозгах коротило, предохранители орали сигнальными маяками, предупреждая об опасности. На отца мне её было действительно насрать, равно как и на её не случившегося мужа и всё её окружение. Могут катиться ко всем чертям! Только вот что делать с собственными выворачивающимися кишками и кровоточащими внутренностями?!
Подойдя к дивану, я взял толстый бумажный конверт, и, надорвав резким движением, вывалил на кожаное сиденье содержимое. Усмехнулся. Понятия не имел, как Аверину удалось за одну ночь провернуть всё это. Даже при его возможностях.
– Вот же сукин сын, – сделал глоток виски и поставил бутылку на стол. Услышал шуршание юбок. Обернулся и увидел стоящую неподалёку от меня Аврору. Несколько выбившихся из её причёски локонов падало на плечи, возле виска блестела маленькая заколка в виде розочки.
– Вытащи из волос шпильки, – бросил я и, сев на диван, осмотрел её с ног до головы.
– Приказывать будешь кому-нибудь другому, – огрызнулась она, но я заметил мелькнувшие в её голосе нотки беспомощности.
Как бы она не храбрилась, понимала, что это ей не поможет. Она всегда была понятливой девочкой. Девочкой… Новый глоток. Сукой она была всегда.
– Вытащи из волос шпильки, Аврора, – процедил с нажимом. Теперь всё будет так, как того хочу я. – Приказывать я буду тому, кому посчитаю нужным и тогда, когда сочту нужным сделать это, – откинулся на спинку дивана. – Сейчас я приказываю тебе.
Вздёрнув подбородок, она надменно смотрела мне прямо в глаза. Каждая черта её красивого лица так и говорила о гневе и недовольстве. Поджатые губы, гордый блеск в карих глазах. Спина её была слишком прямой, плечи расправлены. Красивая, чёрт её возьми… Ангел с душой демона.
Глядя мне прямо в глаза, она вытащила из волос шпильку и швырнула на разделяющий нас столик. Ударившись, та отлетела на пол, за ней последовала ещё одна. Этакий немой протест, не вызывающий у меня ничего, кроме дикого желания смять её. Снова смять, пригвоздить к полу и… Хотелось иметь её и в то же время просто стереть. И ещё касаться губами изгиба шеи, нежной кожи и вдыхать запах.
– Доволен? – швырнув последнюю шпильку прямо в меня, холодно спросила она.
Маленькая бриллиантовая розочка упала мне на колени. Некоторое время я рассматривал её, после, глотнув виски, взял и покрутил в пальцах. Мозги немного замутнились, но это не помогало. Я всё ещё был слишком трезв для того, чтобы не чувствовать её. Не чувствовать и не помнить. Бриллианты переливались, ножка, сделанная в форме стебелька, казалась произведением искусства. Такая же изысканная, что и стоящая передо мной дрянь.
– Нет, – провёл большим пальцем по стебельку. Надавил, сжал челюсти. Серебро поддалось не сразу, но всё же согнулось, а после и вовсе разломилось. Я швырнул остатки розы на столик. – Доволен я буду, когда с тобой случится то же самое, – проговорил очень тихо.
Она вздрогнула. Показалось? Нет. Нет, чёрт подери.
– Иди в туалет и приведи себя в порядок, – процедил, понимая, что больше не могу смотреть на неё.
Ещё немного, и я действительно сделаю с ней то же, что с этой проклятой шпилькой. Аврора медлила, и я сжал в кулаке горло бутылки.
– Пошла! – гаркнул, и она снова вздрогнула. – Пошла, я сказал.
Бегло осмотревшись, она сгребла юбки и поспешила к неприметной двери в углу салона. Я шумно втянул носом воздух. Виски не помогал, и я знал, что сколько бы я ни выпил, не поможет. На час-другой, а потом всё вернётся на круги своя.
Эта женщина всегда была для меня проклятьем. Наверное, с нашей самой первой встречи, с того самого дня, когда я увидел её, ещё совсем девчонку, тонкую, невесомую, напуганную.
Поставил бутылку на стол и подошёл к бару. Включил кофемашину. Если виски не помогает, может, двойной чёрный немного приведёт мозги в порядок? Вряд ли, но попробовать стоит. Потёр переносицу и мотнул башкой. Шесть лет. Шесть проклятых лет я протянул без неё. А она повзрослела. Повзрослела и раскрылась, подобно цветку. Подобно бриллиантовой розе. Холодной и недоступной. Розе, что никогда мне не принадлежала. Но ничего. Теперь мы это исправим. Я исправлю, хочет она того или нет.
Остаток полёта мы не разговаривали. Стоило Авроре выйти из туалета, я понял, что сделал глупость. Волосы её, всё ещё завитые локонами, россыпью золота лежали на плечах и спускались по спине. Стерва! Глотая горький, крепкий до густоты кофе, я понимал, что было бы лучше совсем не смотреть на неё, но взгляд отвести я был не в состоянии. Кулаки чесались желанием выплеснуть всю скопившуюся внутри темноту, в паху было тяжело, кровь пульсировала в висках.
Пройдя несколько шагов, она остановилась неподалёку от меня и с вызовом посмотрела мне в глаза.