Я Гордый. Часть 4
Шрифт:
Никаких умных предметов, истории и прочего — только функционал. Нас не учили воевать, нас учили убивать — быстро и максимально эффективно. Щит Велеса дался мне к концу второй недели, когда я, совсем отупев от бесконечных ударов Первой, ставшей моим персональным мучителем, вдруг вспыхнул яркой звездой.
Очнувшись будто от сна, я смотрел на свои руки, переливающиеся золотом, и пытался понять, как я это сделал. Внутренний анализ показал мне, что внутри появилась искра. Мелкий пацан радостно мне улыбнулся и помахал рукой, категорически отказываясь говорить.
—
Но сила осталась и была послушна. Чего их пробуждать-то? Я же вроде это уже сделал. Ничего не понимаю.
Организм, уставший от постоянного холода, вздохнул чуть свободней, потому как щит от него немного защищал. Не до конца — я по-прежнему мерз, но все же чуть меньше.
Общался я в основном с Первой, иногда с Седьмой и реже Девяткой. Остальные меня игнорировали, а я сам к ним не лез. Тут вообще не принято было попусту болтать или заводить друзей. Да и выматывались мы так, что ни на что сил не оставалось.
— Забег по лесу. Двадцать километров. Магия запрещена. Утяжелители по пять килограмм на конечности — исполнять.
Вот еще одна пытка от начальства — надеваем тяжелые наручи на руки и ноги, после чего мчимся на время. Зачет по последнему. Наказание — лишают ужина.
Признаюсь, первые два раза я не дотянул, и девчонки буквально тащили меня на себе. Я тогда чуть от стыда не сгорел. И это тот, кто мнил себя сильным! Спать мы тогда легли голодными, и самое противное было в том, что мне никто и слова в упрек не сказал. Ох, и бесился я из-за своей слабости! Поэтому стал заниматься как проклятый, потребовав от Старшей изменить мне программу, чтобы я быстро догнал девушек. Тогда она впервые посмотрела на меня с уважением.
После этого халява закончилась. Я-то думал, что мне тяжело, но оказалось, это были цветочки. Ягодки начались, когда по мне стали бить в полную силу, а тяжесть наручей увеличили до десяти килограммов каждый. Думал, сдохну, но нет. Так что пять килограммов — это сейчас так, щадящий вариант. Говорят, к концу обучения мы вообще по сто кило на себе тащить с легкостью будем. И я в это верю.
Несмотря на то, что тут было две дружины, никаких соревнований между ними не было. Просто два отряда и все. У каждого свой распорядок дня, свои предметы. Встречались с ними мы только в казарме или столовой.
От однообразия всего происходящего я стал абсолютно безразличным ко всему. Исчезло чувство стыда или неловкости. В топку улетели юмор и вечный оптимизм. Даже свою прошлую жизнь я стал воспринимать как сон.
Я менялся — и мое тело менялось следом за мной. Исчез жирок и юношеская угловатость. Канаты мышц, абсолютная гибкость — какими методами она достигалась, лучше не вспоминать. Инструменты палачей кажутся гуманными по сравнению с теми, на которых нас растягивали. Реакция, скорость плетения магии, движения — все росло стремительными темпами.
Уже скоро я спокойно выходил против двух или трех дружинниц и побеждал их. Я будто вспоминал некогда забытое чувство настоящего
Новый год мы встретили в лесу, ночуя в шалаше на снегу, абсолютно голыми. Перед нами была поставлена задача прожить так три дня, питаясь только тем, что добудем сами. Что можно поймать в диком лесу зимой? Мы не знали, но ловили усердно, на бегу лавируя между стволами деревьев, потому как если остановишься, то замерзнешь насмерть. Температура ночью здесь опускалась до минус тридцати.
Один раз удалось подбить камнем зайца — это был пир, хоть каждому и досталось всего лишь по маленькому кусочку. Как мы спали, лучше не спрашивайте. Куча обнаженных красоток, прижимающихся к тебе — да раньше я бы умер от счастья, а тут все пошлые мысли были засунуты глубоко внутрь, потому как любое лишнее движение — это пустая растрата жизненно необходимой энергии.
В школу мы возвращались понурые, усталые и крайне изможденные. К счастью, больше третировать нас не стали, сначала хорошо накормив, а после загнав в жарко натопленную баню, где мы, наконец, позволили себе расслабиться. Ну и потом был организован праздничный ужин, отличавшийся от обычного тем, что по времени принятия пищи нас не ограничивали и даже позволили лечь спать раньше.
Койки давно уже были сдвинуты и спали мы по двое. В моем случае, трое — я, Первая и Седьмая, которую с натяжкой можно было назвать подругой. Почему с натяжкой? Ну, иногда мне казалось, что она говорить вообще не умеет, ограничиваясь либо кивками, либо качанием головы. Но держалась она постоянно рядом. Конечно, между нами ничего не было, хотя моё тело иногда реагировало на обнаженных девушек, но они на это вообще не обращали внимания.
Кто они, откуда — я не знал. Тут не принято было говорить о прошлом. Какие у них дальнейшие планы — тоже. Я и о своих-то имел весьма смутно представление.
За ворота я вышел лишь однажды, в сопровождении Старшей, которая отвела меня к большому деревянному дому, где дядька Родомил, являвшийся старостой, воеводой и всем остальным для то ли крепости, то ли деревни, повел меня в комнату и заставил просидеть в ней час.
После чего меня отвели обратно, так ничего и не объяснив. Никаких откровений я не получил, хотя и догадывался, что таскали меня к пресловутому родовому камню. Но то ли я был толстокожим, то ли камень поломался и реакции у него на меня не было.
Дядька что-то проворчал, обменялся со Старшей парой фраз и свалил. Я догадывался, что он не простой человек, раз живет в нашем доме, но допытываться не стал. Захотят — расскажут, а у меня своих дел полно.
Все это время, освоив Щит Велеса, я пытался перейти к Длани. Но увы, никто мне в этом помочь не мог. Каждый сам пробуждал эту силу и среди нас таких ещё не было. А преподаватели не спешили делиться с нами информацией. Лишь один раз нам продемонстрировали ее действие — с руки Старшей сорвался золотой луч, который напрочь отрезал кусок скалы. Будто лезвием прошлись, настолько гладким было место среза.