Я - грозный любовник. История Сида и Алисы
Шрифт:
Хороший дом у Пилдита! Типичное жилище нарождающегося среднего класса, украшенное дорогостоящими безделушками из Азии, наверняка доставленными через Парагвай. Его папаша, говорят, не брезгует контрабандой – то ли наркотиками, то ли оргтехникой. Но мне без разницы. У восточных людей иная культура, но их дети бывают непохожими на них. Пилдит, например. Стоит нам прийти – не отходит от нас ни на шаг. Бабки, чтобы купить травку, у него водятся, но он слишком молод для этого. А так во всем стремится подражать нам. Неплохая все-таки идея – овладеть его сестрой! Возле него трутся какие-то китайцы или японцы – бабки, небось, из него тянут. Мои-то
Много тут разношерстного народу, все выпивают и курят; а пройдет немного времени – и все, как будто в миксере, превратятся в однородную массу. Две девчонки с белыми прядками в волосах и с дурацким пирсингом в носу изображали танцевальные движения, пялясь на меня и на любого, в ком замечали хоть какое-нибудь мужское начало.
Алисе я пока сказал только «приветик». От нее не отходили подруги, похожие на нее и такие же замкнутые, как она сама. Пилдит вроде уже курнул травки и всем улыбался. Казалось, что он лучше, чем на самом деле. Наверняка он впервые устраивал у себя тусовку. Все шло классно – ни предков, ни родичей не было. Издали он показал мне всю молодежь, как будто все они были его закадычными друзьями, и довольно засмеялся, перехватив мой взгляд, устремленный на его подруг – совсем молоденьких девчоночек. Пацаненок держался с ними как взрослый. А эти юные нимфоманки готовы были на все – их так и подмывало раздеться догола и повиснуть на шее у первого встречного. Так и ждут, чтобы черепашки разорвали резинки на трусах, оживились и попали в сети похотливых ловцов.
Я ощутил шевеление в паху, увидев Алисину попку. Вот какую приманку подбросил мне ее брательник, чтобы затащить сюда! Алиса болтала с подружками, посматривая на меня издалека. Похожа на принцессу из мультика – маменькина дочка, вся ухоженная и надушенная. Хорошенькая – и все еще целка! На ней черная кофточка с вырезом на спине и короткие, облегающие «бермуды». Ногти выкрашены черным лаком, глазки блестят, на ресницах тушь. Не знаю сам, всерьез она мне нравится или нет. Гляжу на нее издали. Интересная все-таки девчонка!
– Сегодня рыбка клюнет, – обратился я к Мальро, который стоял рядом со мной и, как всегда, блаженно улыбался. Урод притащил свою рыженькую. Вернее сказать, она его притащила.
Без Боба Марли ни одна танцулька не обходится. Будем, наверно, слушать его весь вечер. Каждый раз мы слушаем его музыку. Где танцы – там и Боб Марли.
Лампрея и Масиел потанцевали в свое удовольствие, а потом подошли ко мне потрепаться. Мальро тоже решил передохнуть. Подожду, не подойдет ли ко мне Алиса. Одними поцелуями она не отделается.
Я выпил пива и покурил травки вместе с Мальро и Бананом в туалете.
Большой уверенности в себе я не ощущал.
Масиел и Лампрея положили глаз на двух девиц с белыми прядками и пристроились рядышком с ними потанцевать. Казалось, что перед ними две курочки, у которых они хотят стырить яйца. Урод не отходил от рыженькой и напоминал священника, благоговейно смотрящего на образ обнаженной святой, прежде чем отойти ко сну. Она,
Но я не такой.
Я болтал, курил, болтал, пил, курил и болтал. А еще глядел на Алису. Подружки не оставляли ее ни на миг. Одни уходили, другие приходили. Она среди них себя чувствовала как рыба в воде. Было много клевых телок. Глаусию и Флавинью затомило целый день тискаться по углам, и они решили познакомиться с новыми парнями.
– Черт возьми! Смотри, кто идет, – обратился я к Мальро и к Банану, который в этот момент издали пялился на какую-то телку, подпирая подбородок рукой и производя впечатление загипнотизированного. Он всегда такой. Медленно отвел он глаза от своей цели, посмотрел, на кого я указываю, и снова отдался своей платонической страсти.
Пришла девчонка с модельными данными и с прорехой на джинсах – та, что сожрала кусочек жареной негритянской руки, которую все отказались есть. Длинноногая красотка, высокая, держится с достоинством, никакой косметики. А как одета – коротенькая белая кофточка, открывающая живот и верхнюю кромку трусов. В прорехе на джинсах сзади виднелось нижнее белье. Я засмотрелся, член у меня снова ожил – я же не так на нее смотрю, как Банан. У меня слюнки потекли. Есть же телки, которыми нужно попробовать овладеть. Дело стоящее. Глупо пройти мимо такой. «Давай, давай», – сказал я себе.
Я решился.
– А как же Алиса? – удивился Мальро, когда я направился к девчонке с модельными данными.
– Да что там Алиса. Смотри.
Сердце билось у меня в груди, прокопченной от табачного дыма. Надо его как-нибудь успокоить. Я совсем уже никакой. Клюнет ли рыбка? Лучше забыть об Алисе на несколько минут, а может, не надо? То ли да, то ли нет, то ли может быть.
Отделавшись от одолевающих меня мыслей, я перешел в наступление.
Мальро иногда говорит дельные вещи, но на этот раз явно ошибся, когда несколько минут назад сказал, что, во-первых, она профессионалка, а во-вторых, если я буду к ней подъезжать, то с Алисой уже точно ничего не получится.
Девица с модельными данными вяло улыбнулась мне. Тут я заметил, что она успела нанюхаться какой-то дряни. Возле нее все время крутились какие-то придурки в синтетике, с серьгами и побрякушками.
То, что я интересуюсь девицей с модельными данными, могло бы вызвать ревность у Алисы, но я не знал, что делать со своими чувствами, когда не ощущаешь уверенности с девчонкой. Я ждал, когда Алиса подойдет ко мне поговорить, попросит, чтобы я остался с ней – я-то ей это уже говорил! А нет – так и фиг с ней, пусть остается одна!
Придерживаясь безошибочной тактики, я приблизился к девчонке с модельными данными, погладил ее по волосам, стал болтать всякую чушь – что она, мол, очень красивая и я-де в нее влюбился. Я всегда говорю такое, когда хочу затащить телку в постель без лишней канители. Эти слова срываются у меня с губ совершенно естественно, словно я действительно влюблен. Все, что я говорю – конечно, неправда, потому что, натянув бабу, я уже ничего не чувствую и ни о чем не жалею. Забываю обо всем, что говорил и что чувствовал. Замыкаюсь в своем внутреннем мире, и никто мне больше не нужен. Но говорил я так убежденно, что сам был готов поверить в то, что говорю.