Я хочу быть тобой
Шрифт:
Боже, за что мне всё это, а?
Как у неё получается всегда быть на шаг впереди?
Она сама всегда говорила, что раньше тридцати рожать не будет, что у них планы, бизнес и вообще надо сначала пожить для себя, прежде чем рожать! Не хотели они этого дурацкого ребёнка и не планировали! Так какого хрена она сейчас его заделала? Назло мне что ли? Вот пусть валит в клинику и делает аборт, избавлялась от этого недоразумения! Нафиг оно никому не нужно. Уж мне так точно!
Меня просто в клочья разрывает от негодования! Внутри так кипит, что еще
Просто невероятно! Уму не постижимо! Облом за обломом! Да как так-то?!
Сначала коза эта мои деньги отдала своей уродливой подруженьке, теперь вот ребёнка решила настрогать. А мне что делать?! Как мне быть?! Весь мой тщательно продуманный красивый план трещит по швам из-за того, что дрянь эта не может вести себя адекватно.
— Сука, ненавижу!
— Зой, что ты там бухтишь, — снова лезет Юля, — как бабка старая. Это раздражает.
— Я же сказала. Отвали! У меня проблема на проблеме и проблемой погоняют. Не знаю, как разгребать.
— Что ты не знаешь, как разгребать? — равнодушно спрашивает подруга, — ты как пришла, я от тебя толком ни одного слова и не услышала. Только мычишь и материшься. Бесит!
Я выдыхаю, сдавливаю пальцы висками и усаживаюсь за маленький стол на убогой зашарпанной крохотной кухне.
— Тётка моя, будь она не ладна, залетела.
— Да ладно, — Юлька таращит свои и без того пучеглазые глаза, — от твоего мужика?
— Прикинь, да. От него. Подсуетилась зараза…
— Я тебе говорила, чтобы ты титьки не мяла, а сразу брала быка за рога, а ты включила свою девочку-овечку. И вот пожалуйста результат! Пока играла в невинность, другая сразу в дамки пробилась.
— Что я должна была, по-твоему, сделать? Сразу с поезда прыгнуть к нему в штаны? Выкинуть Милу? Я хотела, чтобы все было естественно и не вызывало подозрений, старалась втереться в доверие. А сколько мне трудов стоило добиться того, чтобы они меня у себя оставили? Чтобы получилось все ладно и как будто не специально?
— Тебе? — изумляется она, — вообще-то это я все провернула. И чемодан с лекарствами у молодой врачихи стащила, и справки эти идиотские, и там сидела, рядом с твоей теткой.
Нет, это просто невероятно. Еще и эта дура пытается права качать!
— Я это придумала!
— А я сделала! Так что не выпендривайся. Трудов ей это стоило, — возмущенно фыркает и качает головой, — я чуть не поседела от страха, потому что если бы меня подловили, то все. Прощай работа, и о лицензии можно навсегда забыть. А ты только сидела и соплями елозила! Мыслительница, блин.
Я проглатываю свою обиду. У меня в столице никого больше нет. Только Юлька эта да Тоха, который тоже раньше в нашей деревне жил. Идти некуда.
Все через жопу! ВСЕ!!!
Еще эта овца масла в огонь подливает, не чувствует, что в ее же интересах заткнуться и не бесить меня.
— Знаешь почему все наперекосяк у тебя идет? Потому что ты губу сильно раскатала, — подруженция философски жмет плечами и тягает из пакета чипсы, — ты больно прытко все
Я считаю, что она идиотка.
— У меня с аппетитом всё в порядке. Я себя знаю и ценю. И прекрасно представляю на что способна и чего достойна. И если ты довольствуешься какой-то задрипанной съёмной хатой на краю города, то меня такой вариант не устраивает, — припечатываю я, — не для того горбатилась и училась, чтобы потом вот так прозябать как ты. Ходить в тряпье китайском и жрать бпшки.
Подруга тут же набычивается:
— И чем тебя не устраивает моя жизнь? Все нормально у меня! Перебралась в большой город. Сама! Без тетушек! Да звезд с неба не хватаю, не поступила с первого раза, но работаю. Зацепилась здесь, причем гораздо прочнее, чем некоторые! А ты здесь вообще на птичьих правах! Сейчас срок выйдет, который ты якобы на уколы тратишь и все. Тю-тю. Обратно в Зажопинск, к тете Нине под бок, гусей пасти и картошку копать. А в сентябре приедешь и в общагу. Вот там и повеселишься. Будут тебе и тарелка картошки на целый этаж, и всё остальное! Ещё и работать пойдешь куда-нибудь в бургерную. Вот тогда и выпендривайся. А то сидит на всем готовом, ноги свесила, а все вокруг должны бегать и все делать за нее!
— Никуда я не пойду! — зло качаю головой, — никакой работы! Пусть сейчас провал, но я все равно добьюсь своего! Я ради этого на все готова!
— И что ты сделаешь? В уголовщину подашься? Отравишь свою тетку? Избавишься от ребенка?
Я мрачно отбираю у нее высокий поллитровый стакан и делаю большой глоток:
— Пора переходить к тому пункту плана, в котором ее муж плавно становится моим.
— А он прямо такой щенок, что его возьмешь за шкирку и перетащишь куда захочется, да?
— Нет. Вадим классный. Не щенок, а именно такой мужчина, о котором я всегда мечтала. Он будет моим.
— А Мила?
— А Мила сама от него свалит.
— Да с чего же это она свалить? У них все хорошо. Дом — полная чаша. Вон ребеночек скоро появится.
— Это сейчас всё хорошо, а потом станет плохо. Она же гордая и заносчивая. Такие прощать не умеют, — я улыбаюсь своим собственным мыслям, — И уж точно она не простит муженька, который спит с её племянницей, и от которого эта племянница будет беременна.
— А ты с ним разве спишь? — ухмыляется Юля, вызывая дикое желание плюнуть ей прямо в рожу, — что-то ты не очень похожа на качественно отлюбленную. Скорее на ту у которой хронический недо…
— Не сплю! — рявкаю так что посуда на столе звенит, — но это дело поправимое!
— Ничего у тебя не получится, — сучка цокает языком, — судя по твоим рассказам он любит жену, хочет этого ребёнка. И ему дела нет до какой-то сопливой племяшки из дремучего захолустья.
Я злюсь. Ее слова цепляют, задевая в душе что-то черное и обжигающе ядовитое.