Я хочу парить!
Шрифт:
— Вы не слышите меня. Дело не в драконах. Пусть моё сердце и разрывается от горя, знать, что эти прекрасные создание потеряют дом, а кто-то и жизнь, невыносимо, но это животные… я же говорю о нас. Вы выкачиваете жизнь из мира, где живём мы, где будут жить наши дети. Сколько ещё осталось? Где граница? Вы знаете? А может быть она уже пройдена и уже завтра наш мир умрёт, оставив нам лишь бесплодную землю. Кому тогда будет нужна эта энергия? Я не хочу умирать, я хочу парить.
Но то были лишь слова. Журналисты с удовольствием выслушали Юну, задали
Эдгар был прав, Корпорацию остановить невозможно, но надо что-то делать!
Осмотрелась. Демонстранты громко выкрикивали свои лозунги, но Корпорации «Остров» это было не интересно, они спешно настраивали свои машины. Никто не собирался кидаться на рабочих и пытаться остановить их.
Юна глубоко вздохнула и решительно направилась к одному из приборов, которые были выстроены ровно под парящей землёй, опоясывая его по всей площади. Они были связаны между собой, значит, вывив из строя один, остальные так же не будут работать. Последствия? Плевать на них! Сейчас Юна видела перед собой лишь инструмент убийства.
Но… сделав всего несколько шагов, в затылке появилась острая боль, а в глазах потемнело.
— Где Юна?! — орал Эдгар в трубку.
— Осталась, — коротко ответил Граф. Как только они приземлились, ему позвонила сестра, но поговорить им не удалось, телефон перехватил этот психопат Эдгар и набросился на него.
— Ты должен был забрать её!
— Юна свободный человек. Если она хочет махать плакатом, то я не в праве ей помешать.
— Что?! — пуще прежнего закричал Эдгар. — Ты кретин, её нет среди демонстрантов! Она пропала!
Граф замер, услышав эти слова. Пропала?
— Мне сказали, что она там действительно была, но потом куда-то ушла. Больше Юну не видели. Я надеялся, что это ты забрал её…
— Нет, — просипел Граф и обернулся. Он ещё не покинул пределы аэропорта. Нужно вернуться.
— Парящую землю… — Граф запнулся, боясь даже предположить, что могло случиться с Юной, — уже опустили?
— Насколько я знаю — нет. Там какой-то сбой. Думаешь, она могла вернуться на неё?
— Нет, полёты над землёй запрещены, начал говорить Граф, но замолчал, услышав звонок второго телефона Эдгара. Он ответил сразу.
— Сестрёнка?
Граф затаил дыхание, молясь, чтобы это действительно была Юна, а не кто-то другой сообщить о трагедии.
— Эдгар… — тихо сказала Юна. — Эдгар, я убила его…
Темно. Нет ни единого лучика света, чтобы осветить помещение. Юна открыла глаза шире, пытаясь привыкнуть ко мраку и рассмотреть хоть что-то, но тщетно. Голова болит, сознание мутится, а руки онемели, значит связаны. Она сидела на чём-то жёстком и холодном, хотя в помещении было тепло и душно.
— Привет — вдруг услышала Юна и вздрогнула от неожиданности. — Я включу свет, ты
— Нет, — просипела она в ответ.
Послышались тихие шаги за спиной, словно неизвестный наступал на ковёр, а вслед за этим комната начала наливаться мягким жёлтым светом, какой может дать только заходящее солнце. Чернота расступилась, открывая взору красивую обстановку — белая стена прямо, завешанная картинами с пейзажами, слева маленький столик из стекла, на котором аккуратно были сложены её вещи — телефон, документы, деньги и меч, а слева большой камин из белого камня, а под ногами мягкий ковёр. Она была в чьём-то доме, это очевидно.
— Голова болит? — участливо поинтересовался голос.
— Что тебе надо?
— О, как это некультурно отвечать вопросом на вопрос, но ты долгое время провела рядом с дикарями, так что я не стану обращать внимания на твоё дурное воспитание.
Что? О чём он говорит? Юна плохо соображала, во рту горечь, а сознание мутится, по всей видимости, неизвестный накачал её наркотиками.
— Знаешь, тебе не стоило появляться в городе. Перго — место для цивилизованных людей, а дикарки вроде тебя, которые дурманят головы мужчинам… — неожиданно гневно прошипел неизвестный за спиной, — должны знать своё место.
Юна закрыла глаза и обессиленно опустила голову на грудь.
— Это ты, — сказала она. Многочисленные письма, которые Кати по ошибке принимала за записки от фаната, на самом деле были угрозами. То, как красочно он рассказывал о ней, представлял себя рядом… не просто желания.
— Ты… маленькая дикарка, скверна, тебя нельзя подпускать к людям, ты всех заражаешь своей заразой живого мира и философией, заставляешь думать о дурном. Заставляешь думать о тебе! — выкрикнул неизвестный так, что Юна подпрыгнула. — Все мысли… желания… даже сны! Ты везде… залезла под кожу… но я решу эту проблему.
Да он больной! Псих! Юна хотела что-то ответить, ведь с больными людьми надо говорить, иначе их безумие овладевает ими сильней, но что? Она не знала, потому просто молчала, думая как выбраться. Руки связаны за спинкой стула крепко, ноги также привязаны к его ножкам. Не слишком туго, но просто так не выбраться.
Мужчина приблизился к Юне со спины и наклонился так близко к её шее, что по всему её телу пошла дрожь от тёплого дыхания.
— Такая нежная кожа, — шепнул он. — Тебе говорили, что она у тебя пахнет травой?
Юна покачала головой и попыталась пошевелить руками, но те почти не двигались. Онемели от слишком тугой верёвки. Судя по содержанию писем, неизвестный знал, кто она и не недооценивал, связал на совесть, зная, что невинная внешность девушки обманчива. Бросила взгляд на стол, где лежал меч. Всего шаг до него, но как его сделать?
— Такая белая, чистая, свежая… ты создана, чтобы тебя имели.
Юна вздрогнула от этих слов. Такие же она слышала постоянно в своей прошлой жизни. Грязной и полной боли. Жизни, которую забывала и бесчисленное количество раз вспоминала вновь.