Я хочу твоего мужа
Шрифт:
У меня просто слов нет.
Леша тоже заводится:
– Во-первых, она не работает у меня под боком. Она – помощница Михалыча, и он только сегодня ее пораньше отпустил, а так – гоняет и в хвост и в гриву. Его кабинет на три этажа ниже, в другом крыле здания. Так что на работе мы с ней практически не видимся! А если и пересекаемся, то исключительно на общих собраниях или если она приходит по спецпоручению Андрея…
– Обалдеть. То есть она к тебе еще и по спецпоручениям наведывается, – фантазия рисует такие
– Прекрати, – угрожающе качает головой, – иначе поругаемся.
– Мы уже ругаемся, если ты не заметил. Ладно, – отмахиваюсь, – это было, во-первых. Что во-вторых?
– Я сдержал свое слово, перенес тренировки, так что за пределами работы мы больше не пересекаемся.
– Как своевременно, – киваю, поджав губы, – после трех-то месяцев. Или сколько она там вокруг тебя крутится.
– Пфф, – зарывается ладонью в волосы, тяжко выдыхает, поднимая взгляд к потолку, и качает головой, – ты меня не слышишь.
– Слышу, Леш. Еще как слышу. Только не могу взять в толк, с чего ты записал меня в наивные дуры, которым можно лапшу на уши вешать.
– Я не вешал!
– Ты! Мне! Соврал! – я киплю, – вместо того, чтобы сразу раскрыть все карты, ты, глядя мне в глаза, врал о том, что вы просто иногда пересекаетесь в зале! И при этом еще что-то смел говорить о том, что между нами не должно быть недомолвок!
Он краснеет. Понимает, что налажал по полной и заливается пятнистым румянцем.
– Все, Кир. Закрываем этот бессмысленный разговор…
– Непременно, – киваю, – Ты мне только скажи, если бы я сейчас не пришла, то так бы и не узнала про то, что Марина рядом. Так ведь?
Он с досадой морщится.
– Так? – рявкаю.
– Да. Я не сбирался тебе об этом говорить. Не хотел тебя расстраивать, – он примирительно разводит руками.
– Отлично. Просто, мать твою, распрекрасно.
– Кир, ну что ты от меня хочешь? Чтобы я уволил ее?
– Да! Именно этого я и хочу. Чтобы Маришка твоя вылетела отсюда, как пробка из бутылки и больше не отсвечивала.
– Не моя…
Сердито отмахиваюсь. Внутри – выжженная пустыня. Каждый вдох причиняет дикое мучение. Я не могу поверить, в то, что была такой наивной дурой, и в то, что человек, которому я безгранично доверяла, мне соврал.
– Кир, да пойми ты, все что зависело от меня – я сделал. Убрал общение в зале. Нет его больше. Все! Нет! Здесь же от меня не зависит ни-че-го! Она не моя сотрудница. Мне не подчиняется. Я не могу ее выгнать, не могу ей приказать уволиться.
– Так попроси Михалыча. Он не откажет.
– У него нет помощницы. Он долго искал на это место подходящего сотрудника, и Марина его устраивает. Он не станет увольнять человека только потому, что ты словила приступ ревность.
– Значит, это так теперь
С этими словами я разворачиваюсь и иду к выходу.
Все с меня хватит. Если я сейчас не уберусь, то у меня напрочь сорвет крышу. И вместо приступа ревности Березин получит приступ дикой ярости, с раскидыванием бумаг, выкидыванием стульев в окно и поджогом кабинета.
– Кира!
Я даже не думаю оборачиваться. Смотреть на него не могу. Лжец! Брехун! Пустомеля! Ни на секунду не верю в то, что не хотел меня расстраивать. Скорее, боялся, что я ему потом мозг вычерпаю маленькой ложкой, берег свой собственный покой.
– Да стой же ты!
Возле двери он оказывается одновременно со мной и упирается в нее ладонью, не позволяя открыть.
– Леш, убери руку, – выдавливаю сквозь зубы.
– Кира, прекрати, – берет меня за плечи и разворачивает к себе лицом. И напоровшись на мой взгляд, досадливо морщится, – прости меня.
Прощать – это то, на что я сейчас категорически не способна. У меня так гремит кровь в висках, что я еле слышу слова мужа.
– Все, Леш. Разговор закрываем, как ты и хотел. Я тебя услышала, принять твою позицию не могу. И не хочу.
– Кир, – со стоном упирается своим лбом в мой, – я правда хотел как лучше. Думал, ничего страшного не будет, если я про эту девку тебе не скажу. Я же видел, как ты переживала после зала.
– Спасибо за заботу, Леш. А теперь, убери пожалуйста руки и не задерживай меня. После новости о том, что любимый муж положил большой болт на наши клятвы не врать друг другу, мне нужно подышать свежим воздухом.
Мне реально нужно на улицу, потому что еще немного и я просто стеку по стеночке на пол. Кажется, меня насухо выжали, лишив жизненных сил. Перед глазами все еще стоит ухмылка этой дряни, когда она выходила после совещания. В ней было столько самодовольства, столько уверенности…
– Прости. – снова повторяет он, – я повел себя как дурак. Не подумал, что это может вот так обернуться.
– Жаль, что не подумал, – это все, что я могу сказать, – отпусти. Мне надо идти.
– Куда? У нас юбилей.
Надо же, вспомнил…
– Я в курсе.
– Я сейчас Зинаиде скажу, что меня сегодня больше не будет и пойдем…
– Прости. В другой раз, – жестко отталкиваю его с дороги, – сегодня нет настроения.
– Кир, да стой же ты…
– Все, Леш. Пока. До вечера.
Я открываю дверь прежде, чем он успевает среагировать, и выхожу в приемную. Его секретарша сидит за компьютером и что-то сосредоточенно набирает. Я так взвинчена, что мне даже плевать, слышала ли она что-то из нашего разговора или нет. Березин пусть парится. Он сам эту кашу заварил, теперь пусть сам и расхлебывает.