Я хочу в школу
Шрифт:
— И когда она узнала, что его сослали в Сибирь, то поехала следом! — выкрикнула Анечка.
— Нифига себе, — пробормотала Лиза. — Точно! А жена в Европу уехала. Зачем ей муж-декабрист?
— А Анна представилась в Сибири его женой.
— А обвенчали их, когда стало известно, что жена Костевича умерла, — сказал Женя.
— А как стало известно?
— Письмо получил, — сказала Лиза, — от дальнего родственника. Кстати, в это время в Иркутске губернатором был уже Муравьев, он вполне мог знать про обман, но покрывал его.
— Ох, не знаю, — недовольно сморщил нос Димка. — Как-то все… бездоказательно, на голой логике.
— Так
— Или сделать, — добавил Молчун, притаившийся в углу.
Теперь, когда с помощью Цветов удалось добыть настоящую бумагу декабриста Костевича (правда, всего один лист), проблем с подделкой стало меньше. Но совсем они не исчезли. Нужно было написать собственно письмо.
Долго спорили о том, что это за письмо должно быть. Кошка требовала кучу писем обо всем, «чем больше, тем лучше». Димка настаивал на деловом послании, Женя — на трагическом признании в любви, Анечка ныла, чтобы быстрее начинали работать. Молчун сидел в интернете — изучал аналоги.
Решили, что письмо будет и любовное, и деловое одновременно. Написанное Костевичем уже из ссылки… нет, с каторги. Хотя нет, с каторги нельзя, они там были без права отвечать на корреспонденцию. Получать могли, а отвечать — только когда выходили на поселение. Значит, из ссылки.
— И пусть он просит ее приехать! — настаивала Кошка.
— Куда? — возмущался Димка. — В Сибирь? Он что, садист?
Даже романтически настроенный Женька решил, что это перебор. Компромисс получился такой: в письме декабрист упрашивает свою любимую не ехать. То есть раньше она ему написала, что приедет, а он в ужасе отвечает: «Ни за что! Зачем тебе губить молодость!?» А всю необходимую информацию можно пораскидать по тексту: про жену, которая с легким сердцем свалила в Париж; про жен декабристов, которые уже приехали и начали обживаться.
Но это все так, в общих словах, нужен был стиль. Тут пригодилась Молчунова усидчивость. За полчаса он наковырял в Сети столько документов и писем, что изучали их до ночи — и потом еще дома.
И еще несколько дней писали само письмо, взяв за основу переписку декабриста Нарышкина с его женой. Спорили над каждым словом. Больше всего грызлись Кошка с Димкой. Дима, человек консервативный, собирался скопировать какое-нибудь нарышкинское письмо один к одному. Кошка требовала максимального разнообразия и вообще писать в стихах. И хорошо бы на французском!
Кошка с Димкой разругались до поросячьего визга, и за дело взялись Женя с Анечкой под суровым контролем Молчуна.
В результате получилось вот что:
«Иркутск
20-го апр.
Друг мой возлюбленный, Аннушка, обнимаю тебя от всей души; сопровождаю тебя и думаю сердечною и усердною молитвою. Завтра я отправляюсь в поселение, успел все уложить и теперь совсем наготове. Помолись за меня, друг мой, и благослови, так как я тебя благословляю от всей души!
Благодарю тебя, друг мой, за отрадную твою любовь, которая для меня так много и в стольких отношениях благодетельна, и благодарю за тебя Господа. Однако молю оставить
Надеюсь, что все твои родные здоровы, всем домочадцам кланяюсь. Также Отцу Иоанну и Дм. Ивановичу, желая ему выздоровления. — Не забудь Машеньке сделать от меня подарок — а Улиньке качелья, взамен которых прошу мне чаще писать.
Я же буду нетерпеливо ожидать твоих писем — в них будет моя отрада!
Аннушка, друг души моей, целую твои ручки и ножки — нежно обнимаю вместе с дорогими братьями и сестрами, поручаю вас хранению Спасителя нашего и Пресв. Богородицы — в храме Ее помолитесь о скором нашем соединении.
А затею свою с переездом ко мне под видом супруги — забудь, молю на коленях!
Получился типичный компромисс: Дима уверял, что любой текстолог с полпинка разоблачит их подделку, Кошка возмущалась по поводу строк, вставленных из оригиналов без изменений, Женьке письмо казалось недостаточно душевным, а Анечка удивлялась, зачем так часто поминать бога и непонятных людей.
И только Молчун тихонько выводил — для тренировки пока на обычной бумаге — каллиграфические строки, не забывая расставлять «яти» и «еры».
Все прекрасно понимали, что попытка одна. Потому что лист бумаги один.
Нужно написать письмо чисто, красиво и желательно одним махом. При этом почерк должен быть неотличим от почерка Костевича.
Молчун тренировался целыми днями. Всем остальным делать было нечего, они могли только стоять над душой, в сотый раз перепроверять детали письма или слоняться из угла в угол.
Анечка опять выпала из школьной жизни. На уроках уходила в себя, после школы сразу неслась встречаться со «своими».
Через неделю после уроков ее за руку схватила Полина.
— Ты куда пропала? — спросила она. — Мама все время про тебя спрашивает.
— Да я тут… мы тут… заняты, короче.
— Опять флешмоб готовите?
— Ну да… Типа того…
— Хорошо вам… А мне без тебя ску-у-у-учно, — Полина вытянула губы трубочкой и закатила глаза, — Антон весь день в компьютере, мама на рабо-о-о-оте.
В голове у Ани щелкнуло и начал складываться пазл: «им скучно», «компьютер», «флешмоб». Нужно придумать занятие, которое вытащит ребят из компьютера, но такое, чтоб им не было скучно. Пазл сложился!
— Полин, ты знаешь, что такое квест? — спросила Аня, подпрыгивая от нетерпения.
— Игра, — пожала плечами Полина. — Компьютерная.
— Не обязательно компьютерная. В настоящий квест ты никогда не играла?
— В компьютере настоящий! — уверенно ответила девочка.
— Нет, в компьютере… Ай, долго объяснять. Короче, ты что хочешь: играть или готовить?
— Что готовить?
— Да квест!!! — Аня начала заводиться, она не привыкла к такой непонятливости.
— Я ничего не хочу! Мне скучно! — заявила Полина.
— Да потому и скучно, что ничего не хочешь! — выпалила Аня. — Пойдем со мной!