Я - хороший!
Шрифт:
Кто-то поднял за локоть Галину, сидевшую на крыльце, положив голову на поджатые руками колени, и напевавшую про себя эту мелодию.
— Подумай о детях! Ты так можешь с ума сойти! Давай, Галя, не раскисай! — и эти слова тоже, кажется, говорил Фёдор.
Вот когда мог услышать слова этой песни Фёдор. Она-то думала, что никто не слышит её… Она ведь пела в тот день. Когда уже сил никаких не осталось плакать, напевала эту песню:
Ты знаешь, так хочется жить…
Наслаждаться восходом багряным.
Жить,
Всех, кто живёт с тобой рядом.
* * *
— Ког-да я уй-ду… Вы-бе-ри пес-ню по-ве-се-лее… — сказал Фёдор и опять без сил умолк, закрыл глаза.
Кажется, уснул. Больше не откликался. Галина тихонько встала, подошла к мужу. Уставилась на руки. Кожа да кости. А ведь были времена, когда эти пудовые кулаки прилетали ей на спину. Кажется, вчера только ходил богатырём — косая сажень в плечах, брёвна таскал одной рукой, мешки пятидесятикилограммовые с мукой брал по два в подмышки и бегом переносил. За такое короткое время иссох. Нет, она не злорадствует. Всё-таки прожили почти двадцать лет вместе. Вместе? На краю губ у женщины образовалась горькая, жалкая усмешка.
* * *
После похорон Николая Галина и сама превратилась в тень. Синие, как бездонное небо, глаза потеряли блеск, у края, как лепестки роз, полных губ появились морщинки, на голове нашла несколько седых волос. Можно сказать, что спасли её дети — помогли забыться в заботах. Теперь все её устремления были направлены на них.
По хозяйству управляться помогал Фёдор. То дров наколет, то сено привезёт, то ворота поправит. Не часто, но так, что даже дети начали привыкать. Всё спрашивали: «А когда дядя Федя придёт?» Они ещё были в том возрасте, когда не осознавали ни горя, ни сиротства — одному четыре, другому три годика. Однажды маленький вообще выдал, забравшись на шею Фёдора: «Папа!» Галина чуть ли не вырвала сына из рук мужчины, шлёпнула по попе, отправила в другую комнату.
— Федя, тебе спасибо большое за помощь в нашей жизни, но больше сюда не приходи! Ты — холостой мужчина, я — вдова. Тебе надо создать свою семью. Возраст берёт своё. А то просидишь всю жизнь в бобылях. У меня своя жизнь, у тебя — своя!
— Галина! — попытался что-то сказать задохнувшийся в глубоком вздохе Фёдор.
Но женщина прервала его жестом руки и, развернув в сторону выхода, слегка толкнула в спину.
— Не заставляй меня повторяться, Фёдор! Больше чтоб не подходил к нашему дому! Я не хочу сплетен в деревне по этому поводу!
Она громко хлопнула дверью перед его носом.
О Фёдоре она не знала ни хорошего, ни плохого. Друг Николая — на этом всё! Правда, помнится, когда в первый раз увидел Галину вместе с Николаем, молвил:
— Эх, Николай! Ты, оказывается, выбрал самую красивую девушку на свете!
— Ничего, друг мой, — сказал Коля, широко улыбаясь ровными зубами. — И для тебя найдём красавицу!
— Не знаю, не знаю… — упала тень на лицо Фёдора. Ещё больше темнело лицо его, когда видел, как Галина ластится к Николаю.
Широкоплечий, со светлыми волнистыми волосами, голубоглазый, немного со взглядом исподлобья
Вот уже больше года нет любимого мужа, защитника, добытчика. Хоть и не верилось Галине, что это навсегда, но жизнь заставила поверить. Нет, больше не плакала Галина, не показывала своих слёз окружающим. Лишь ходила как поникший цветок.
Однажды, рано утром, Галина взяла ведро — надо корову подоить — открыла дверь и чуть не упала с испугу. На крыльце, обняв перила, сидел Фёдор.
— Господи! Как ты напугал меня! Что-то случилось, Федя? — у Галины, привыкшей, что к ней в основном обращаются по вопросам здоровья, как к медсестре, других мыслей и не возникло.
Фёдор не тронулся с места, даже головы не поднял. И проговорил, будто сам с собой:
— Кажется, у тебя нет сердца, Галина! Иначе не ходила бы, не замечая меня, столько лет…
Галина непонимающе уставилась на парня. Перевесила ведро с одной руки на сгиб локтя другой.
— Я же тебя полюбил сразу — как увидел. Только Николай меня опередил. Теперь нет его — выходи за меня замуж! Будем вместе воспитывать твоих сыновей! — сказал Федя, всё ещё не поднимая головы.
— Ты что?! Издеваешься над вдовой? Тебе не хватает других баб? Позоришь и меня, и себя перед людьми! — накинулась в ярости Галина. — Был бы другой, сказала бы, чтоб язык отсох! Николай… Николай — он для меня всегда жив. Я с ним разговариваю, пью чай, советуюсь. Он меня бережёт! А ты, что сидишь здесь, как истукан?
— Галина!
— Вон из моего двора! — крикнула во весь голос Галина и резко указала пальцем в сторону ворот. Дождалась, когда поднимется, и быстрыми шагами удалилась в сарай.
Даже не заметила, как подоила корову, всё вертелись в голове слова Фёдора о Николае. «Ишь ты! Николая теперь нет… Выходи замуж! Чёрная душа!»
* * *
— Вот у-кол бы ка-кой сде-ла-ла… Я бы у-шёл ско-ре-е… Не му-чал ни вас, ни се-бя… Не по-лу-ча-ет-ся уй-ти… Нет…
Оказывается не спал — просто лежал с закрытыми глазами. Фёдор слегка приподнял руку и поманил пальцами. Галина, наблюдающая за прохожими возле окна, подошла к ногам мужа.
— Вы-зо-ви сы-но-вей. По-про-щать-ся… По-про-сить про-ще-ни-я…
Душа неспокойна у Фёдора. Месяц уже мучается. Не столько тело, сколько душа болит у него. Горит душа. Огнём горит… Прощения хочет вымолить… Не знаю, не знаю…
* * *
Тогда очень зло пошутил Фёдор. Зная, что путь к сердцу женщины закрыт, нашёл обходной путь. Через сыновей её. То на тракторе прокатит, то на мотоцикле старшего до школы подбросит. Проходит мимо — погладит по голове, мелочь в карман положит, иногда — конфеты-пряники… Галина и ругалась, и по-хорошему пыталась поговорить, но Фёдор молчит, не перечит, улыбается. А у детей, что на улице, что дома, в устах один «дядя Федя».