Я - хороший!
Шрифт:
— Папа вернется… Не вернется… Вернется… Не вернется… Любит… Не любит… Любит! — выкрикнула она последнее слово.
— Кто не вернется? Кто любит?
— Папа не вернется! А тебя дядя Фёдор любит! — ответила маме Зойка и принялась за другой цветочек ромашки.
— Сейчас на твою любовь нагадаю… Любит… Не любит… — начала она снова бормотать.
Юрик с серьезным видом выслушал болтовню Зойки. Прочистил горло и сказал:
— Есть очень серьезный разговор!
Зойкина мама и раньше включалась в игру детей. Умела это делать. И сейчас тоже приняла серьезный вид:
— Да, Юра, мы
— Мы… Я пришел просить руки вашей дочери, тетя Женя. Я решил жениться.
— На ком?
— На Зойке, говорю же!
Евгения с таким же серьезным видом, как и прежде, стала испытывать «жениха»:
— Для этого надо вам стать женихом и невестой.
— Мы давно жених и невеста! Вы и сами так сказали.
— А сколько лет тебе, Юрик?
— Через неделю будет пять.
— А документ какой-нибудь у тебя есть?
— Свидетельство о рождении дают каждому.
— У тебя же отец есть неженатый. Наверное, надо чтобы он сначала женился?!
— Он не умеет жениться! Если ждать, когда он женится, то поседеешь.
— Ну, тебе еще рано рассуждать про свои седины.
— Короче, нам с Зойкой нужны мама и папа. Мы хотим жить в одном доме. Если мы женимся, то у нас будут и папа, и мама. Мне другая мама не нужна, кроме вас!
— И мне «кобель» не нужен! Я тоже люблю дядю Фёдора. Я согласна! — вмешалась в разговор Зойка.
— А если я выйду замуж за твоего отца? — спросила Евгения у Юрика.
— Тогда мы с Зойкой станем братом и сестрой. Родственники не женятся!
Евгения тяжело вздохнула.
— Ладно, — сказала она. — Иди, скажи отцу. Я рассмотрю оба ваших предложения.
Юрик встал, поправил бабочку на рубашке и направился к выходу.
— А невесте можно поцеловать жениха? — спросила Зойка.
— Можно, можно, — ответила мама со смехом. От прежней серьезности не осталось и следа.
Через месяц сыграли свадьбу Фёдора с Евгенией. Вся деревня радовалась этому событию. Больше всего были рады Зойка с Юриком. В самый разгар свадьбы Юрик услышал под ухом Зойкин горячий шёпот:
— Ты пошутил про то, что брат и сестра не могут жениться?!
Семена добра
Побывавшая с оказией в районном центре пожилая женщина сошла на перекрёстке с уфимского автобуса и продолжила путь пешком. Часто приходится преодолевать этот пятикилометровый отрезок до деревни пешочком. Когда это происходит годами, то вроде бы становится привычным. Только тяжеловато тащить на плечах перевязанные между собой бечёвкой две сумки, набитые железным скарбом и всякой другой всячиной. Жизнь есть жизнь — приходится тащить это из района потому, что деревенская лавка не столь богата на товары.
Сария — так звали женщину, прошла ещё немного на заплетающихся от тяжести ногах и, отойдя немного в сторонку, села на траву, разместив рядом сумки. Тяжеловатые оказались сумки, да и железки давят в спину. Летнее солнце, беспрепятственно светя из-за отсутствия облаков на небе, раскаляет воздух. Дышать тяжело.
Сария обернулась назад с надеждой увидеть попутную машину. Но, как говорится: «Бедняку и ветер навстречу» — не увидела никакой попутки. Женщина немного отдохнула, закинула на плечо тяжелые сумки и продолжила путь. Через некоторое время Сария, услышав шум приближающейся машины, обернулась. Только постеснялась проголосовать, увидев приближающийся дорогой автомобиль, сияющий всеми красками на солнце. Ей подумалось, что хозяин «крутого» автомобиля вряд ли остановится, даже если она будет махать обеими руками. В деревне таких джипов нет. Только по телевизору часто показывают такие машины.
Сария сделала несколько шагов в сторону, чтобы приближающаяся на скорости машина не сбила ненароком… Удивлению Сарии не было предела, когда джип резко остановился рядом с ней. Боковое стекло медленно опустилось и оттуда глянуло молодое улыбающееся лицо в солнцезащитных очках.
— Тётушка Сария, здравствуйте! Садитесь, пожалуйста! — сказал молодой человек и открыл дверцу.
Резво выскочил из машины, снял с ее плеч тяжелые сумки и положил в багажник. Затем помог Сарие разместиться в мягкое кресло и аккуратно тронул машину с места. До сих силящаяся вспомнить, чей это мог быть такой вежливый сын, Сария, задала мучающий ее вопрос:
— Сынок, никак не могу тебя узнать. Чей ты будешь?
Черноволосый, ладный, одетый в удобную летнюю одежду молодой человек, не отрывая взгляда от дороги, снял очки и улыбнулся снова:
— А так узнаете, тётушка Сария?
От удивления Сария, несмотря на свою природную сдержанность, чуть не вскрикнула. Всплеснула руками:
— Рафил, сынок, неужели это ты?! Не может быть!
Молодому человеку тот факт, что он смог вызвать у попутчицы такие эмоции, показалось забавным, он коротко хохотнул. Но через мгновение взгляд снова стал серьезным. Сарие даже показалось, что в его карих глазах появилась предательская влага.
— Скоро годовщина смерти мамы, — сказал он, надевая очки. — Надо почтить память. Могилку привести в порядок. Садака[1] раздать.
Сария, вспомнив мать Рафила, горестно вздохнула и промолчала. Даже о такой женщине, как Гафия, при жизни вечно пьяной и на этой почве надоевшей всему деревенскому люду, понятия не имевшей, где дети и есть ли они вообще у неё, оказывается, есть кому вспомнить… Вот ведь жизнь… Не скажи, что быстро поймёшь её… Удивило Сарию не наличие «крутой» машины или дорогой одежды у вечно голодного дикого мальчика, а изменения, произошедшие в его личности. Этот удивительно добрый, предупредительный, вежливый молодой человек был раньше совершенно другим. Рафил посчитал нужным прервать затянувшееся молчание:
— Тётушка Сария, а что это у Вас в сумках? Кирпичи что-ли затолкали — такие тяжелые!
— Да гвозди это, сынок. Дверные ручки, петли, то да сё.., — ответила Сария, улыбаясь шутке и перемене темы раздумий. — В прошлом году баню поставила, а нынче надо завершить работы.
Рафил кивнул головой, как бы подтверждая, что понял. Вот так, в разговорах, быстро доехали до дома Сарии. Женщина многословно поблагодарила молодого человека и пригласила на чай. В очередной раз кивнув головой, Рафил направил свою машину в сторону родного дома, где не был почти десять лет.