Я хотел, чтобы меня убили
Шрифт:
– Но зачем она им? Ведь если ты вдруг все расскажешь, им хана.
– Они возьмут ее, чтобы я молчал. А потом убьют, чтоб она не вывела на них. Если убьют меня, то все равно Оля будет для них опасна. – Виктор выматерился. – Дочь видела у меня винтовку СВД. Всех троих я сделал из нее. Оля знает, где она. И она же случайно сфотографировала меня с Рушником. Я об этом не знал. Она увлекается фотографией. Так что Рушник есть на фотке со мной и, кажется, чуть в отдалении маячит и заказчик. Я не знаю, когда Оля фотографировала. Она после суда была у меня на свиданке и говорила, что у нее есть моя фотография, где я здороваюсь с мужчиной в белом костюме. А это Рушник. Именно в тот раз он говорил, что здесь заказчик. Об этом никто не знает, кроме Оли, меня и этой сучки Аньки. Я тебе
– Невысокого же ты мнения о своей жене. Ведь она мать и не станет…
– Шлюха она! Если бы не ее отец, Ольги не было бы. Он ее выцепил уже из кабинета, где ей собирались аборт делать. И ей плевать на Ольгу. Она сейчас свою судьбу, как она выражается, устраивает. Укатила в Питер с хохлом, который работает на ее отца в Питере, с Остапом. Я так думаю, она к нему каталась, рога мне наставляла. Но я на нее давно хрен забил и жил только ради Ольги. Может, баловал, но она вырастет хорошим человеком. За меня, конечно, стыдно будет. Подпортил я ей биографию. Дочь киллера… – Он вздохнул. – Но я обязан спасти ее и оставить ей средства на жизнь. Хотя дед ее не бросит, но все-таки я просто обязан ей что-то оставить. На ее имя счет открыл.
– Ты думаешь, она воспользуется деньгами, которые ты зарабатывал, убивая людей?
– Не знаю. Но что-то она с ними сделает. Может, и самой понадобятся. В жизни сейчас за все платить надо.
– Ладно. Значит, нам нужно пробираться в Шатуру. Сегодня вечером уйдем отсюда. К утру, надеюсь, будем в Шатуре.
– Погоди, тебе-то на кой хрен это надо?
– Понимаешь, воевать я все-таки умею и, выслушав твою историю, захотел этого. Не за тебя, а за твою дочь. И должен же я убедиться, что не зря бежал. А если убьют, это будет как раз то, чего я хочу. Погибнуть в бою все-таки лучше, чем быть мишенью ментов, в которых я стрелять не смогу. В общем, в семь уходим. Идем поодиночке, но в поле видимости. Менты ищут двоих, и на одиночек скорее всего внимания никто не обратит. Тем более сейчас у нас вид бомжей. Неопрятные, небритые, да и все остальное тоже соответствует облику бездомных. Чуть прихрамывать, сутулиться, и мы вполне сойдем за кого-то из этой братии. Хорошо, что Букин взял одежду для нас, так что мы вполне можем довольно быстро улучшить внешний вид. Побриться, помыться, натянуть одежду, и вот мы уже приличные молодые мужчины. К тому же они сейчас разыскивают нас по именам, которые сообщила Маша, а про документы, которые мы получили от Остоцкого, никто не знает. Так что прорваться в Шатуру у нас шанс есть.
– Но я не думал, что ты на это подпишешься. Я просто рассказал все, как есть.
– Душу облегчить иногда надо. Мне, к сожалению, это не дано. Воевал, потом пил. Встретил женщину с ребенком, немного отошел. Но она оказалась, как ты говоришь, сучкой. Помог другой женщине, как я думал, бедной, а она, оказывается, за квартирами гоняется. Мне в карантине в Ярославле один мужик о ней рассказал. На суде я говорил, что не видел милиционеров, которые начали меня бить, хотя я их видел, но уже не мог остановиться. Очухался в камере… и, наверное, это звучит глупо, но очень надеялся, что восторжествует справедливость и меня выпустят. В результате получил четыре года и стал осужденным по кличке Афган. А теперь вообще никто. Разыскивается опасный преступник Вулич Борис, – засмеялся он. – Теперь я вроде немного оттаял, и знаешь, что самое смешное – жить захотелось. По крайней мере до тех пор, пока не свернем шею тем заказчикам. Хоть немного восстановим справедливость на земле. А то исполнителя ищут, а заказчики на свободе и тоже разыскивают киллера, чтобы заткнуть ему рот пулей.
– Хорош тебе! – усмехнулся Виктор. – Простой пример – Солоник. Слышал про такого? Его за границей достали. Я о том, что меня попытаются убрать, догадывался, но надеялся, что не успеют. Еще дело, и ухожу. За последнего обещали двести тысяч зелени. Прикинь, какие бабки.
– А сколько за этих троих получил?
– За первого восемь тысяч долларов. Я обалдел,
– Не успел бы ты ее добить, я бы тебе сразу пулю всадил и дождался бы ментов. Взял бы и Машку, и Букина в заложники и подставился бы снайперу. У них точный приказ в таких ситуациях: подловил на прицел захватившего заложников – бей на поражение. Я подставиться сумею, – засмеялся Вулич и, сжавшись, прислушался.
– Там здорово шумят, так что нас не слышно. – Виктор кивнул в сторону стройки.
– Давай отдохнем и в семь уходим.
– Лучше ночью.
– Ночью, учитывая розыск и информацию о двух вооруженных убийцах, нас любой заметит и сообщит. И один ты пойдешь или нет, точно остановят. Днем легче смешаться с толпой, особенно после пяти. Люди с работы, за покупками, в гости или просто прогуливаются. С шести до восьми – самое удобное время. И главное, не нервничай, если подойдет милиция. На фотографиях мы выглядим по-другому. Просто отвечай, если спросят, мол, приехал в гости, а хозяев нет, возвращаюсь назад. Это если будем выглядеть прилично. Если как бомж, распусти слюни, канючь, как они: «Начальник, жизнь баба поломала. Вот уже год мотаюсь по стране. Решил в родную область вернуться. Может, поможет кто». Испуганно и вместе с тем заискивающе говори. Если будут брать, почувствуешь. И тогда по обстановке. Но на меня не рассчитывай. В милицию я стрелять не буду. В воздух пару раз шарахну. Ну может, рядом с ними пулю пущу. Но в них стрелять не буду.
– А я буду, – криво улыбнулся Виктор.
– Надеюсь, не придется и мы сумеем без шума добраться до Шатуры. Карту бы, хотя бы просто атлас. А где эта Шатура?
– Да почти на границе с Владимирской областью. Там речка есть, у Рушника дача на берегу.
– Значит, по Горьковскому шоссе?
– Нет, с шоссе вправо нужно уходить. По второму кольцу вокруг Москвы до Куровской, а там дорога на Шатуру. В общем, нам на другую сторону Москвы надо перебираться. Я из Ярославля ехал, Рушник меня встречал у Березняка, и мы влево по третьему кольцу пошли. Даже по Владимирской области немного проехали. Потом у Куровской свернули налево. И сразу вправо. Там дача Рушника. Железную дорогу два раза переезжали.
– Ладно, разберемся. Надо выбраться на Горьковское шоссе. Мы уже за Московской кольцевой. Значит, идем до второго кольца, а потом до Горьковского шоссе добираемся. По нему вправо. Верно?
– Да. Если из столицы, то влево. Мы когда до Куровской добирались, Орехово-Зуево проезжали. И еще какой-то городок, намного меньше…
– Значит, Орехово-Зуево. Или до Куровской, – пробормотал Вулич. – Мало ли что, вдруг придется расстаться, встречаемся в Куровской, на выезде в сторону Шатуры. Там железка не пересекается?…
– Пересекается, – кивнул Вихрь, – примерно в километре…
– Вот там и встретимся, если потеряемся. Ждать до утра. А дальше уже, если второй не придет, думать самому, что и как. Но цель остается прежняя. Вот что, дай мне точное описание места дачи Рушника и его полные имя, отчество, фамилию. Если с тобой что-то случится, я ему передам привет от тебя, узнаю о заказчике и покончу с ним.
– Ладно, – кивнул Вихрев.
Московская область, Шатура
– Я не знаю, где их искать, – пожал плечами плотный мужчина в камуфляже. – Мы и так там засветились. Хорошо еще, что на настоящих ментов не попали.
– А ты разве фальшивый мент? – усмехнулся мускулистый черноусый мужчина.
– И что бы я сказал? – хмыкнул камуфляж. – Что нас на помощь призвали?
– А разве такого не может быть? В конце концов, ты услышал про розыск и решил помочь.
– Ну вот так еще можно сказать, – хохотнул камуфляж. – А вообще Вихрь меня узнал бы. При нем же мы тогда с Котом…