Я - Хюррем!

Коралевских Наталья Михайловна

Искренний и щедрый. Разделил со мной последнюю краюху хлеба, все так же уворованную у грабителей. Я посмотрела на него и мужественно отказалась от подарка, хотя желудок предательски посвистывал. Пусть хоть поест немного, и так сквозь него уже все просвечивает. Бедные дети…

На секунду мне стало стыдно перед этим ребенком и его матерью, которые жили в ужасающей нищете, пока такие, как я, от пуза обжирались гаремными лакомствами. Но жалость быстро прошла. Людей надо не жалеть и кормить «подачками», а давать

им возможность построить свою жизнь. Не могу представить себе, что явлюсь наряженной в шелка и бриллианты к этим бедным людям и «щедрой рукой» налью им тарелку супчика, за который меня должны будут восхвалять перед Аллахом до скончания моих дней!

Все эти мысли вертелись в моей голове, пока мальчик понукал лошадь, чтобы она ехала быстрее. На сене в этот раз я развалилась с комфортом, и могла спокойно предаваться размышлениям и сочинять прочувствованные матерные опусы в адрес Сулеймана. Так он обо мне заботится, предатель?! Собака турецкая!! Стоило какой-то мокрощелке (пардон!) конопатой перед ним хвостом потрясти, как законную жену мигом из головы вымело! Ну ничего, поплавает у меня эта ст…ерлядь! В Босфоре!! С мешком на голове и камнем на ногах!!

Мысли были столь прекрасны и упоительны, особенно та часть, в которой Фирузе захлебывалась рыданиями и умоляла меня ее не топить, что я аж задремала. Открыла глаза, только когда мы подъехали к дому Тео.

– Госпожа, мы прибыли, — доложился пацан. Да я это и так уже поняла! Кто еще может жить в таком доме, как не греческая семья?! Изумлению моему не было предела. Во дворе стояли статуи. Закиданные тухлыми яйцами, обляпанные помидорами — статуи Афины, Деметры и иных богинь.

– Откуда это у вас? — слабым голосом спросила я, не в силах спокойно смотреть на такое святотатство. Статуи!! Яйцами… Что за народ!

– Отец сам ваял…

– Да он был талантливым человеком, — присвистнула я. — А тебя научил?

– Научил…

Если мальчик хотя бы вполовину так талантлив, как его отец, то я забираю его во дворец. Будет дворцовым скульптором, как вырастет. В помощники к архитектору его определить, пока не подрастет. А матери и его братьям-сестрам, в принципе, в городе тоже домик подобрать можно и работу какую-то придумать, чтобы не голодали. Додумались тоже, на десятилетнего ребенка заботу о пропитании повесить!

Из дома доносилось тихое пение на греческом. Я прислонилась к косяку и прислушалась:

– 'Osa 'astra e'inai ston ouran'o, margaritar'enia mou, kai l'ampoun 'ena 'ena, kai l'ampoun 'ena 'ena, t'oses for'es ta m'atia mou, margaritar'enia mou, dakr'ysane gia s'ena, dakr'ysane gia s'ena. 'Ainte, kal'e m'ana, ag'apa me ki em'ena, ko'unei, kal'e m'ana, to paid'i gia m'ena…

На глаза неожиданно навернулись слезы. Слов я не понимала, но чем-то таким душевным, домашним и своим веяло от этих слов и

этого мягкого голоса, что я на миг снова ощутила себя маленькой девочкой, спящей на коленях у баюкающей ее матери.

– О чем она поет? — смахнув предательские слезинки, чуть хрипловато поинтересовалась я у Тео.

– О том, что глаза матери не раз плачут о своем ребенке, и слезы матери — это жемчуг…

Я промолчала, проследовав за мальчиком внутрь дома. Пение моментально смолкло. Видимо, в этом доме не ждали гостей.

– Тео?! — молодая еще женщина с уставшим лицом изумленно воззрилась на меня. — Кого ты привел, сынок?

– Мама, я спас эту женщину от бандитов, — в подробности маму добрый сынок решил не посвящать. Я согласно кивнула. Она ахнула и принялась заваливать меня вопросами. Сынок под шумок улизнул к телеге, явно побежав распродавать сено, чтобы успеть купить что-то к ужину.

Я вкратце пересказала свою историю изумленной матери мальчика, которую звали Анастасия, и спросила, готова ли она с детьми переехать в Стамбул. Ее ответ поверг меня в шок:

– Добрая госпожа, я вижу, что вы хотите помочь, но тут похоронен мой муж. Я не могу оставить родную могилу.

У меня в мозгах сперва слегка замкнуло от такой преданности слегка подгнившему супругу. Но потом…. Потом я вспомнила свои могилы, и приняла ее решение без возражений. Помочь я им могу и тут. Придется еще раз съездить сюда, или послать кого-то из верных людей, но просто так оставлять людей гнить в нищете нельзя.

Приняв такое решение, я попросила стакан воды, чтобы слегка перебить сосущее чувство голода в желудке. Мальчику уже не нужна лошадь, он занят продажей сена. Пожалуй, мне пора выезжать. Отсюда дорогу я и сама найду.

Стянув с пальца дорогой перстень, я молча положила его в ладонь опешившей женщине и вышла во двор, не прощаясь. Я сюда еще вернусь. И пусть только кто-нибудь попробует сказать, что Хюррем Султан не помнит добра!

Примечание к части Ну вот и подошла к концу первая книга серии. Дальше автор берет небольшой перерыв, и приступает к написанию второго тома эпохального труда. Спасибо всем, кто читал, комментировал, ждал продолжения - без вас этот фанфик никогда бы не был написан! ГЛАВА 60, триумфальное возвращение и неожиданный финал

Заночевала я в ближайшем леске, предварительно зайдя поглубже. До темноты в Стамбул было никак не успеть, хотя есть хотелось страшно,а пить еще больше. Подрастающий детеныш явно намекал безалаберной мамашке, что на таком питании он долго не протянет. И винить в его нежданной кончине мне нужно будет только себя.

Я лежала в охапке сухих листьев и травы, которую быстро насобирала для того, чтобы не студить спину на голой земле, и размышляла.

<