Я и Костя, мой старший брат
Шрифт:
— А мы скажем Слуцкому, пусть он тебя подтянет.
Дима Слуцкий был у нас в классе самым лучшим математиком.
— Ладно, — согласилась я.
Светка и Люся раскрыли портфели и показали, что сегодня проходили и что задали. Я записала.
Вернулся Колька с продуктами.
— Позвони Слуцкому! — приказала ему Люся. — Договорись с ним, чтобы он Ирку подтянул по математике.
Колька позвонил.
— Согласился, — сообщил он, вернувшись из кухни, — С завтрашнего дня начнет. А сегодня он не может: у него математический
— Ой, мне тоже нужно бежать! — вспомнила Люся. — А то я на музыку опоздаю.
— И я пойду, — встала Светка. — Мне надо Шурика прогуливать.
— Ты его все так же ненавидишь? — спросила я.
— Когда это я его ненавидела? — удивилась Светка. — Просто он мне надоел своим писком. А вообще он такой стал симпатичненький. Как я приду из школы — прямо скачет!
Они попрощались и ушли, осторожно захлопнув дверь, чтобы не разбудить Костю.
Я положила учебники на стул возле постели и принялась за уроки. Удивительно, как легко все запоминается, если скажешь себе: я должна!
Подзубрила все правила по-русскому, историю выучила на урок вперед, впрочем, по истории у меня не было пробелов. Потом взялась за английский.
Мой «Дориан Грей» лежал рядом, на столе, только протяни руку. В другое время я бы не выдержала: никто меня не контролировал — пожалуйста, читай сколько влезет. Тем более, что я больна. Но я не протягивала руку, а честно учила английские слова и фразы. Потом, не заглядывая в учебник, написала английское изложение про льва, которого спас один бедняк, а потом этот лев, в свою очередь, встретившись с этим бедняком на арене цирка, не стал терзать его, а, наоборот, к изумлению белого бааса, стал ласкаться и повизгивать.
Я только математику не трогала. Решила, что уж подожду Слуцкого. Одна все равно ничего не пойму.
Я так увлеклась уроками, что не заметила, как наступил вечер. Заспанный Костя вошел в кабинет и сказал:
— Ты что глаза себе ломаешь? Не можешь лампочку включить?
— Костя, проверь изложение, — попросила я, протягивая ему тетрадь.
— Давай. А ты пока горло полощи.
Он проверил изложение и нашел всего две ошибки.
— Прилично, — похвалил он. — Подглядывала небось?
— Ой, ну даже ни разу не подсмотрела!
— А температуру мерила?
— Забыла. Да у меня нормальная, я же чувствую.
— Все равно померь. А то Наташка придет — даст жизни. Лопать хочешь?
— Очень хочу.
— Я тоже.
Костя ушел на кухню разогревать суп. Зазвонил телефон. Наверно, опять кто-нибудь из маминых сослуживцев.
— Светик? — услышала я радостно-взволнованный Костин голос. — Здравствуй, русалочка. Ну как у тебя прошел урок? Нет, я не мог остаться, я же тебе объяснил… К маме в больницу торопился. Что?.. В Театр эстрады? Спасибо, Светик, я не могу, у меня сестра больна. Да, вот такое стечение обстоятельств. Ты уж извини… Нет, никак…
Почему он разговаривает с ней таким просительным, виноватым тоном? «Русалочка»! Кикимора болотная, вот она кто! Другая на ее месте хоть спросила бы: что с сестрой, не надо ли помочь. И он еще с ней целуется!
— Светик, я понимаю… Ну, правильно, договаривались, но сегодня я не могу, пойми… Да?.. А с кем, если не секрет? Ах, с Венькой! Ну что ж, иди с ним, это твое дело… Светланка! А может, плюнешь на билеты и приедешь ко мне? Очень хочу тебя видеть… Что у сестры? Да обыкновенная ангина. Чего боишься? Заразиться? Да нет, она же в отдельной комнате!..
Ну и дрянь эта Светлана! Неужели Костя этого не понимает?! Ведь он умный!
— Не придешь? — упавшим голосом спросил мой умный брат. — А когда я теперь тебя увижу?.. Ну ладно… Ты только не сердись, русалочка… Ну, целую тебя…
Наконец-то положил трубку.
Я вынула градусник. Тридцать семь и шесть. Конечно, от возмущения. Это не считается. Я слегка стряхнула градусник. Ртуть упала до тридцати шести и восьми. Вот теперь в самый раз.
Скоро пришла Наташа и принялась за пирожки. Я чувствовала себя совсем здоровой и упросила Наташу, чтобы она разрешила мне снять компресс и помогать лепить пирожки.
Мы сидели на кухне. Я вырезала стаканом кружочки из теста, а Наташа лепила. Кто-то позвонил в дверь. Я почему-то решила, что это мамина подруга, тетя Лена, — мне очень хотелось, чтобы она пришла. А Костя, наверно, решил, что это Светлана — раздумала идти в театр и прискакала к нему. Мы оба так и бросились к двери.
Но это оказалась не тетя Лена и не Светлана, а наша классная руководительница Анна Георгиевна. Она принесла мне шоколадку и веточку мимозы.
Я удивилась. Анна Георгиевна, по-моему, меня не любила. Впрочем, меня многие учителя недолюбливали за плохую успеваемость и поведение.
— Извини, что я не пришла раньше, — сказала Анна Георгиевна. — У нас было совещание. Разреши мне раздеться.
— Конечно, Анна Георгиевна. Вот тут вешалка.
Я чувствовала себя очень скованно. Не привыкла, чтобы учителя ходили ко мне в гости.
— Как вы тут одни справляетесь? Впрочем, брат у тебя уже вполне самостоятельный, — она улыбнулась Косте. — Говорят, вы прекрасно провели урок в девятом классе. Но вам приходится много заниматься. Кто же вам помогает по хозяйству?
— Ребята из класса приходили, купили продукты, — ответила я.
— Это очень хорошо, — похвалила учительница, — Я завтра поговорю с ребятами. Пусть они ходят по очереди. По два человека от каждого звена. Продолжим, так сказать, тимуровские традиции. И в то же время чтобы не в ущерб занятиям.
— Да они и так будут ходить, — сказала я. — Завтра Дима Слуцкий придет подтягивать меня по математике. Я все уроки сегодня сделала. И завтра буду заниматься.
— Но не в ущерб здоровью! — посоветовала учительница. — Лучше поскорее выздоравливай и приходи в школу.