Я и моя Тень. Книга 1. Гладиатор

Айтбаев Тимур Аскарович

На лице эльфа появляется удивление, когда он понимает, что его меч-кнут крепко схвачен моей лапой.

– Кажется, у кого-то появились проблемы? – я пытаюсь улыбнуться, но улыбка эта превращается в какой-то оскал. Я наслаждаюсь тем, как удивление эльфа плавно трансформируется в испуг.

Он пытается дернуть меч на себя, но я крепко держу его когтистой лапой.

– Будь ты проклят, монстр! – кричит эльф и отпускает меч. Бежит за копьем, которое смог вырвать у меня вместе с кистью, но вместо того, чтобы поднять его ногой, как учил меня Мастер, он наклоняется за ним, что и становится его последней ошибкой, ибо своим вторым копьем я пригвождаю его к земле.

Да, я бью со спины. Пусть это и немного подло… но если не ты убиваешь своего врага, то враг убивает тебя. А я даже понятия не имею, как этот эльф дерется копьем. Я победил, используя исключительно элемент неожиданности. Будь у него второй шанс – я мог бы лежать сейчас на земле с пробитой грудью вместо него.

А оно мне надо?

– Сукин… - хрипит эльф, пока я беру в руку его меч-кнут. – Будь ты пр…

И я наношу удар – голова эльфа отделяется от тела с невероятной легкостью, а я завороженно смотрю на клинок.

– Неплохой трофей, - нахожу что-то типа кнопки на самой рукояти, нажимаю – и кнут собирается в самый обыкновенный меч. – Ну ни хрена себе!

Вещица мне определенно нравится, и я забираю ее с собой, по пути поднимая с земли и свой клинок тоже. Оба же копья оставляю мертвому эльфу – все равно отберут, так как не мои, а типа арендованные.

Поворачиваюсь к Мастеру, тот одобрительно кивает. Без улыбки и восхищения, но кивает. Затем смотрю на своих ребят. Крис, Анна и Бруно хлопают в ладоши. Эбби облегченно улыбается – я вижу, как блестят ее щеки. Видимо, перепугалась, когда я потерял руку. А еще я замечаю взгляд Марии – больше не презрительно-ненавистный, а какой-то оценивающий. И этот взгляд мне очень не нравится. Было проще, когда она смотрела на меня, как на говно.

***

Мешок с золотыми я отдаю Бруно. Делаю это восстановленной лекарем левой рукой.

– Добавьте к остальным, чтобы быстрее накопить на нашу свободу.

Бруно передает мешок Престон.

– У нас теперь Корделия счетовод, - объясняет он. – А как же ты? Тебе на личные нужды деньги не нужны?

– Я взял себе пять, хватит с лихвой.

Как раз в этот момент к нам подходит Мастер.

– Ты неплохо сражался, здоровяк, - говорит он Бруно. – Видел твой последний бой. Но не очень технично. Силы много, но нет элегантности.

– Кстати об элегантности, - я смотрю на Мастера, в его единственный глаз. – Мастер… у Вас будет место еще для нескольких учеников?

Я вижу, как он хмурится.

– Мы команда… но командного боя как такового у нас нет. Вы же видели, какой кошмар творился тогда на Арене.

Мастер оценивающе смотрит на Криса и Бруно, затем на девок.

– Думаю, они не доживут и до вечера, если я начну их тренировать. Так что исключено.

Он оборачивается, собираясь уйти.

– Но Мастер!

– Разговор окончен, лоботряс! – он спокойно удаляется от нас, направляясь домой.

– Но у Вас будет в десять раз больше поводов звать на помощь свою соседку!

И тут он вдруг останавливается, словно по команде «Замри!»

Я даже со спины вижу, как он размышляет.

– У меня на заднем дворе, - наконец выдает он. – После обеда. И без опозданий.

Я чувствую, как мои губы расплываются в широкой улыбке.

***

– Вы издеваетесь! – выпученными глазами магесса-лекарша смотрит на изрезанных, обожженных и истекающих кровью пациентов. Я стою рядом со всего лишь сломанными ребрами, вывихнутым плечом и кровоточащим ухом. А вот мои восемь одноклассников и Элеонор… скажем так, находятся почти при смерти.

Я спокойно потягиваю зловонную зеленую жижу из миски, которую держу здоровой рукой.

– Ребятки занимались скалолазанием, - врет Мастер. – Попросили помощи, но я мало чем могу помочь. Это дружки моего ученика, и он рассказал им о Вас, как о самой искусной лекарше, которая никогда не откажет в беде и всегда будет рада прийти…

– Думаете, что я буду теперь каждый день прибегать к Вам по два раза, чтобы штопать Ваших учеников, мистер Танней?! Я понимаю, что всего лишь дорогу перебежать, но это уже…

– Можете даже дорогу не перебегать, - каким-то неестественно тихим голосом прерывает ее Мастер. Глядя на магессу со спины, вернее, на ее красные волосы, я невольно вспоминаю Кару.

– В смысле...

– Переезжайте ко мне в дом, леди Эльза.

Как раз в этот момент я набрал жижи в рот, и теперь от удивления чуть было не выплюнул ее на лежащую прямо передо мной на земле Жеральдин, но умудряюсь удержать раствор в себе.

– Вы?.. – лекарша, кажись, удивлена не меньше моего, а я тем временем умудряюсь проглотить эту зеленую отраву, которую Мастер называет целебным зельем.

– Вы были правы – ухаживать я не умею, - говорит мой учитель, а я смотрю на него с раскрытым ртом через плечо магессы. – Но зато я умею принимать важные решения.

– Вы же совсем меня не знаете…

– Я знаю, что каждое утро Вы выпиваете стакан теплого молока и отправляетесь на пробежку, хотя вполне могли бы держать себя в форме с помощью магии. Знаю, что Вы помогаете любым обратившимся к Вам совершенно бесплатно. Знаю, что три раза в неделю Вы покидаете под вечер свой дом и отправляетесь в бедный район Гладиаторского квартала, чтобы помочь тем, у кого нет денег на лекаря. Знаю, что по вечерам Вы любите сидеть у камина и читать книги, и что не едите мяса, потому что Вам жаль бедных зверят. И знаю, что Вам часто снятся кошмары, и тогда Вы плачете по ночам, не можете уснуть, спускаетесь на первый этаж, зажигаете камин и до самого утра сидите перед ним. А еще Вы не заводите прислугу и не покупаете рабов, хотя вполне можете себе это позволить.

– Откуда… - она говорит шепотом, - Вам все это известно?

– Я не хочу вмешиваться в Ваш Romantic, - не вовремя встревает Корделия, - но мы здесь типа все при смерти, а мисс Флауэрс и вовсе уже почти в коме. И все бы ничего, но Крис обосрался под себя, и запах адский.

– О боже! – опомнилась магесса (леди… Эльза? Та самая Эльза, про которую мне говорила ассасинка?!) и бросилась на помощь моим одноклассникам, из-за чего пространство между мной и Мастером внезапно стало свободным, и учитель уперся в меня своим единственным глазом.