Я и три Отелло
Шрифт:
– Фу! Гадость какая! – Отставила стакан на журнальный стол и откинулась к спинке кресла, ожидая, что мне сейчас станет легче жить. – Отчего-то же мужики делают так?! Вот и у меня должно получиться.
Но прошло изрядно минут, а действие алкоголя запаздывало по всем статьям. Я не ощущала расслабленности ни в теле, ни в мыслях. Наоборот, внутри как сворачивалась виток за витком жутко тугая пружина.
– Черт! Больно! – Вся сморщилась и плеснула в стакан еще порцию все запаздывающего успокоения. – А что это я здесь пью? – Повернула бутылку этикеткой к себе. – Виски. Один черт! Еще, что ли, заглотить?
И
– Катюша! Я пришла. Как ты здесь? – Это она меня еще не видела. Переодевала туфли на домашние тапочки и кричала мне, а я стояла рядом.
– Нормально. Как иначе? – Наверное, ей не понравился уже мой голос. Потому что она на него напряглась. Потом подняла голову, развернулась в мою сторону и некоторое малое время была потом еще в растерянности. – Ты что делаешь? Ты решила напиться? В спиртном горе свое утопить? Не смей! Не стоит он того! Да он мизинца твоего не стоит! Отдай! Немедленно отдай! Ты же не пила это, правда?
– Чуть-чуть. Не сердись.
– Бедная моя девочка! – Она прижала мое слабое тело к своей груди, когда разлучила меня с виски и стаканом, и принялась, как баюкать. – Цветочек мой нежный! Радость моя единственная!
Вот жалость ее ко мне меня и подкосила. В груди вдруг все заклокотало, руки и ноги задрожали, в горле образовался ком, не совместимый с дыханием. Пришлось его прогонять оттуда. Я кашлянула раз, другой, а вместо кашля послышался вскоре всхлип. Один, другой. И вот я уже рыдала навзрыд. Наружу из меня вылетали очень странные звуки. Они были шокирующими для меня прежней, но в тот момент ничуть не волновали меня тогдашнюю. А бабуля все что-то приговаривала. Ласковое и не очень. Грубое и не совсем. И еще она постоянно меня гладила. По плечам, рукам и спине. Баюкать не переставала тоже. И как-то так получилось, что не заметно для меня впихнула мне в рот пару тех волшебных таблеток, что притащила тогда из аптеки.
А потом в нашей квартире снова стало многолюдно. Нет, не пришел никто посторонний. Наблюдала все ту же компанию: бабуля, Марья Гавриловна и Галина Ильинична. Они появились, как из-под земли выросли и принялись сновать и хлопотать вокруг меня. И это не радовало. Даже поняла, что очень не желала их присутствия в моей квартире. Но, кто же меня спрашивал? А мне было очень не по себе, что они видели меня такой слабой, некрасивой, никчемной, жалкой. Мне было очень стыдно перед ними за такое мое состояние, но ничего не могла с этим поделать.
– Он меня бросил! – Вопила я и даже все пыталась вырваться и куда-то бежать. – Он меня не любил! Он меня пре-да-ал!
Как мне сделали укол в плечо, даже не почувствовала. И после него еще какое-то время меня держали крепкие объятия, но не моего любимого мужчины точно. Свой крик, разносящийся по московской квартире, я слышала, а очень хотелось докричаться до Питера. Только это было невозможно. Как и долго сопротивляться той дозе лекарств, что попала мне в кровь через иглу шприца, и что упала мне в желудок в виде двух волшебных таблеток, растворившихся в значительном для меня объеме алкоголя. Отключение всего организма, все же, наступило. Пусть и не быстро, но зато меня вырубило по полной программе.
Глава 3
Во
– А знаешь что, друг мой?! – Смерила его насмешливым взглядом. – В этой стерильной комнате только два нестерильных объекта, и это мы с тобой.
– И что? – Его это точно не волновало. Об этом свидетельствовала и поза, и его голос. – Меня сейчас больше заботит, что нам дадут на завтрак. Вот бы снова синий шарик!
– Обжора! – Я на него ворчала часто, но всегда беззлобно. И он это понимал. И в прежней нашей с ним жизни, и в теперешней.
Подумав про наше с псом прошлое бытие, снова припомнила, как вырубилась перед тем, как попасть сюда, под действием сильных лекарств, смешанных с алкоголем в моем многострадальном организме. И тут мне подумалось, что, может быть, перемещение в этот мир было вызвано именно слиянием чуждых веществ. А что если, одно лекарство соединилось с другим, но этого никак нельзя было допускать из-за непредсказуемого побочного эффекта. А тот, эффект то есть, возьми и случись. Вот я и оказалась среди этого перекрашенного мира!
– А знаешь… – Хотела и с Отти поделиться своими соображениями, но он смотрел на меня так безразлично, что я осеклась. – Нет. Все же, не получается.
– Что у тебя не получается? – Лениво потянулся пес, а потом принялся рассматривать свою правую лапу.
– Мне пришла на ум причина моего перемещения в этот мир. Но ты в нее не вписался.
– Как это? – Насторожился он на мои слова.
– Ну! Подумала, что все произошло из-за того, что меня накачали тогда сильнодействующими лекарствами. А я еще и виски умудрилась залить в себя перед этим, не меряно.
– А что? Логично!
– Да, но ты-то не пил, и таблетки не глотал. Не говоря еще и про укол…
– Терпеть не могу уколы!
– Вот-вот! Не стыкуется.
– И пусть!
– Есть у меня еще одна версия произошедшего. Но она мне очень не нравится. Совершенно не нравится!
– Какая? Расскажи. Что так на меня смотришь?
– Ну… Она тебе, подозреваю, тоже не понравится. Говорить? Ладно. Тогда скажу.
– Не тяни, а?!
– Я сошла с ума.
– Не понял!
– Я сошла с ума и меня поместили в сумасшедший дом. Сразу схожесть этой комнаты с больничной палатой объясняется. Так, ведь? А та женщина, ну, заторможенная, что плыла над землей, она здесь работает, медсестрой, к примеру. Согласен? А ты…
– Я тоже… того? Или я твоя галлюцинация?
– Это еще не поняла. Но оба варианта вполне логичны. Согласен? Скажи хоть что-нибудь. Надо же как-то объяснить наше здесь появление?!
– А тебе обязательно надо все объяснять? Нет, чтобы просто думать, как выживать. Попали и попали! Этого уже не исправить.
– Как же так? Если не докопаемся до сути, то не сможем вернуться назад.
– Я бы не стал сильно заморачиваться на возвращении. Жизненный опыт подсказывает мне, что жить следует сегодняшним днем.