Я и три Отелло
Шрифт:
– Мне тоже. – И в голосе пса слышалась теперь настороженность. – Неужели все обстоит так плохо для нас?
– Сейчас увидим. И еще. Ты уверен, что они станут нас сейчас кормить? А не дадут, к примеру, что-то вроде мыла, чтобы мы вымыли перед едой лапы. Тьфу! Руки!
– В этом положись на меня. Я смогу войти в контакт и разговорить эту леди.
– Ух, ты! Настроен однозначно решительно. Леди!
– Еще бы! Я всегда серьезен, если дело касается жрачки. О, сори! Если дело касается моего питания.
– Вынуждена тебе довериться. А ведь знаю про тебя такое!..
– На что ты намекаешь?
– О, о! Только не это!
– Что подбираю с земли чужие объедки? Нет? Не поэтому ты снова сморщилась? А что? Припомнила, как сглодал твой любимый туфель? Так это было из ревности! Нечего приводить в наш дом всяких уродов.
– Что значит всяких и уродов?!
– Ого! Ожила! А говорила, что не сможешь адаптироваться. Ничего времени не прошло, как стала способна на возмущение. Как это у тебя всегда было быстро. Придешь, бывало, домой со службы вся такая веселая. «Отти!» – кричишь, и вся сплошная нежность. А потом заметишь, что ножка у табурета, к примеру, погрызана, и сразу хватать меня за загривок. Права ли ты была, Катюха?!
– Конечно, права! Тебе уже полтора года, а ты…
– Остановись! – Он крикнул, а я буквально замерла на месте. – Тебе предлагают присесть.
– Куда? Я не вижу ничего подходящего. Совершенно пустая комната. И, о черт, опять эти бело-серые прямоугольники!
– А ты попробуй, все же, присесть. Доверься мне. Приседай же, ну!
– Хороша я сейчас буду, когда приземлюсь на пятую точку на пол.
– Делай, что тебе говорят, Катька! Не то, не знаю, что будет. Эта дамочка уже озадачилась твоим поведением.
– Ладно. Рискну. – Стала опускаться вниз, сгибая колени. И, о чудо, подо мной, появился куб.
Легко догадалась, что это у них здесь были такие стулья. Обычный куб. Сделан был из серого жесткого пластика. Я на него опустилась и еле сдержала благодарную улыбку, забыв, что эмоции были в этом месте не в чести.
– Молодец. Справилась. – Поддержал меня пес. – Не очень грациозно получилось, правда. Ты так оттопырила свою задницу, однако. Но, права. Здесь на это никто не обращает внимания. Хотя у нашей хозяйки присесть получилось, залюбуешься.
– Вот и любовался бы!
– Ты что, обиделась? Это же я так. Просто. Мы же с тобой родные существа.
– Да. И у нас был общий дом. Вот бы снова в нем очутиться.
– А что?! Возможно! Да. И не смотри на меня с таким выражением. Вот немного подкрепимся и подумаем, как нам это сделать.
– Думаешь, получится?
– Надеюсь. Потому что то, что нам предлагают здесь есть, ни в какие ворота не идет с прежней кормежкой.
– Это ты уже, о чем сказал? – Забеспокоилась я и тут тоже рассмотрела, что незнакомка протягивала мне что-то вроде блюда, на котором лежало пять цветных шариков. – И что теперь делать?
– Бери белый и попробуй на вкус.
– А может…
– Нет. Ты бери. Я в нашем с тобой маленьком коллективе ключевая фигура. Мной нельзя рисковать.
– Но у тебя же нюх!
– Именно. Поэтому бери белый шар, я тебе сказал.
Моя рука нерешительно потянулась к тарелке. Когда пальцы ухватили цель, могла поклясться, что что-то уловила в лице этой женщины. Вроде какой-то один мускул на нем дрогнул. Это значило, что делаю все не так?
– Стой! – Рявкнул под рукой Отелло. – Ошибся. Бери красный. Что? Как он тебе?
– Вроде, ничего. – Я настороженно надавила на красный шарик за щекой зубами и приготовилась в следующую минуту скончаться, но ничего такого не произошло. – Вкуса вообще нет. Или подожди! Что-то появляется. Да, определенно, появляется ощущение, что я съела тарелку борща.
– Так и знал! – Подпрыгнул рядом сразу на всех четырех лапах одновременно мой пес. – Хотел же оставить его для себя! А эта, мымра, вдруг начала возмущаться, что с последнего блюда никто еще не начинал обед.
– Не расстраивайся ты так! Ведь белый шар означает тогда десерт или, возможно, молоко. А ты любишь и то и другое. Обещаю оставить его тебе. Идет? Теперь скажи мне, что еще думает наша радушная хозяйка. Какой шар мне брать следующим?
– Только не синий! – Он так заверещал, что я в страхе отдернула руку от тарелки. – Это что-то типа жаркого, а его мне самому хочется. Уступи, а, Катюха?!
– Ладно. Только скажи, чего ждать от желтого и лилового.
– Не знаю. Тебе придется рискнуть еще раз.
Другого выхода не было. Я разгрызла и их. После этого мне показалось, что выпила чашку кофе с пирожным. Интересно, что же тогда попалось моей собаке в белом шаре, если я предполагала, что там был десерт?
– Фу! – Фыркнул Отти и выплюнул на пол остатки белого шарика. – Гадость какая. Ты это совсем недавно называла дыней.
– Да?! А как они ее здесь называют? Можешь спросить?
– Зачем? Я ее не люблю. Ну, ладно. Если ты настаиваешь… Слышишь, Катя? Дыня по-ихнему будет какатута. Как тебе?
– Мудрено. Боюсь, что не запомню. Если честно, то не хочется знать их слова совсем. Мне бы назад, в свою квартиру. У меня там бабушка приехала.
И точно! Вспомнила, что накануне этого сумасшествия под названием «перемещение» ко мне в гости приехала бабушка. И что же получалось? Я теперь была здесь, и не понятно где, а бабуля в моей квартире?! От нахлынувших воспоминаний сделалось тоскливо, но не смогла от них отказаться. Взяла и полностью погрузилась в былое.
Глава 2
Возникшее напряжение между собой и Сергеем почувствовала два дня назад. Возможно, все случилось еще раньше. Но я тогда еще ни о чем не догадывалась и ничего не ощущала. Поэтому жила и радовалась каждому мгновению, что мы с ним были рядом. А в тот день начали распределять роли в новом спектакле. Волновалась вся труппа, и мы с Сергеем, конечно, тоже. Он вел себя много сдержаннее, а я все трещала и трещала и не могла остановиться ни вечером накануне, ни в то утро. Это у меня всегда так было, как волнение достигало предела, так меня зашкаливало на болтовне. Мой жених об этом знал. Он эту мою особенность принимал. Иногда, глядя на меня в такие моменты, только улыбался, но бывало, что принимался надо мной подшучивать. Другой его реакции ранее мне замечать не приходилось. А прожили мы с ним, все же, два года вместе. Согласитесь, что срок немалый. Я даже считала, что успели привыкнуть друг к другу. Как в народе говорят, смогли уже притереться.