Я иду тебя искать
Шрифт:
– Сколько там натикало?
– Пять минут второго.
– Ого!
– В парке он может нас засечь, надо увеличить расстояние.
– А вдруг упустим?
– Не думаю. В парке у Степанова назначена встреча.
– Почему ты так решил?
– Всё на то указывает. Он был в супермаркете, искал там свёрток, нашёл его и идёт в парк. Зачем? Не на прогулку же он собрался. Свёрток надо кому-то передать.
– Жаль, мы без скутера. Попытались бы сесть на хвост тем, кто придёт за свёртком.
– Они могут прийти пешком.
– Ночью?
В парке Александр Сергеевич сел на первую же скамейку, сунул руки в карманы куртки.
– Ждёт, – усмехнулся Димон. – И мы подождём.
– Странная всё-таки история. Солидный человек, бизнесмен… ночью, лазает по полкам в магазине.
– Ты же не знаешь, что в свёртке.
– А что бы ни было, Димон. Почему свёрток нельзя передать из рук в руки? Зачем столько сложностей?
– По этому поводу есть идейка. Степанов сам не знал, где лежит свёрток. Что если этот свёрток предназначался не ему, а?
– Слушай, это мысль. По-видимому, так и было.
– Потому и ночью в магазин пришёл. Немноголюдно, тихо – ищи свёрток, никто слова не скажет. Он точно знал о существовании свёртка, загвоздка была только в стеллаже. Их там много, а нужен был конкретный.
– Димон, вроде машина едет.
– Да, я слышу.
– Он встал.
Мы сидели на корточках за спинкой широкой скамейки. Отсюда была хорошо видна та, на которой сидел Степанов. А теперь, когда он встал и отошёл чуть в сторону, то оказался под ярким светом фонаря.
Небольшой микроавтобус остановился метрах в десяти от топтавшегося на месте Степанова. Дверь долго не открывалась, но Александр Сергеевич не подходил ближе. Похоже, он сильно нервничал, ожидая дальнейшего развития событий.
– Чего медлят! – раздражённо сказал Димон. – Давайте, не тормозите.
– Посмотри на номер.
– Грязью замазали.
– Неспроста.
– Степанов мог бы сам к ним подойти.
– Значит, не может.
Послышался негромкий сигнал, и почти сразу открылась задняя дверь. Из микроавтобуса вышла высокая женщина в обтягивающих кожаных брюках и куртке. На ногах у неё были чёрные кожаные сапоги на высокой шпильке. Глаза скрывались за тёмными очками, на лоб падала длинная чёлка.
– Она тебе никого не напоминает, Глебыч?
– Нет.
– Подумай хорошенько. Чем-то смахивает на женщину-кошку.
Я засмеялся.
– Есть немного.
При виде женщины Степанов сделал шаг вперёд, но она быстро вытянула руку, тем самым предупреждая, чтобы он оставался на месте. Решительным шагом она приблизилась к нему, и они, не сговариваясь, отошли к скамейке.
– Услышать бы, о чём они говорят.
– Говорит в основном она, Степанов только кивает. Димон, он свёрток достаёт.
– Ты был прав.
Взяв у Степанов свёрток, женщина протянула ему что-то взамен. Мы не разглядели, что именно. Александр Сергеевич заулыбался, сунул руку в карман и чуть склонил голову.
Женщина развернулась, сделала шаг по направлению к микроавтобусу, и вдруг обернулась к Степанову, вытянула правую руку. В руке у неё был пистолет.
– Глебыч!
– Димон, тише.
– Пистолет!
– Не ори.
– Измена!
Степанов не успел сказать ни слова. Женщина нажала на курок. Раздался негромкий выстрел. Александр Сергеевич замертво рухнул на асфальт.
Мы с Димоном сидели, боясь пошевелиться. При каждом выдохе у меня из горла вырывался свист, мне казалось, женщина в тёмных очках его обязательно услышит, и тогда нам конец.
Едва Степанов упал, из микроавтобуса выскочили два крепких мужика. Подхватив Александра Сергеевича, словно тот был большой плюшевой игрушкой, они бросили тело в салон и с шумом захлопнули двери.
Микроавтобус сорвался с места.
Глава четвертая
Командировка в Тюмень
Утром, посовещавшись, мы решили пойти к Ольге Евгеньевне. Она жена, точнее, уже вдова Степанова, она должна узнать о несчастье первой.
– Наверняка тревогу забила, – предположил Димон.
– А мне Машку жалко, – Алиса сидела в кресле, прижимая к груди подушку. Рассказ о нашей ночной вылазке произвёл на неё настолько сильное впечатление, что Люське пришлось отпаивать её валерианкой.
– Идти всем вместе не имеет смысла.
– Я и не собиралась никуда идти, – Алиса поёжилась. – Вообще на улицу теперь выходить страшно.
– Пойдём мы с Глебычем, вы дома оставайтесь.
– Дим, а есть смысл идти к Степановой? Как вы ей обо всём расскажете?
– Как-нибудь придётся.
– Не представляю себе этого разговора. Я бы слова вымолвить не смогла. Глеб, наверное, вам лучше сразу в полицию пойти.
– Я думал об этом, но тогда они ломанутся к Ольге Евгеньевне. Такой же удар, только эффект окажется намного сильнее. Нет, пусть узнает правду от нас, а не от полиции.
– Ну, смотрите сами, – Люська пожала плечами. – Что же с Машкой будет?
Повисла пауза.
– Глебыч, срываемся, – сказал Димон. – Десять часов. Пора.
На этаже Степановых мы остановились, посмотрели друг на друга, помолчали. Слова казались лишними. У меня сильно билось сердце, вспотели ладони, было трудно глотать. Вот сейчас мы подойдём к двери, позвоним и будем ждать, когда откроют. А потом? С чего начинать, как сказать об этом Ольге Евгеньевне?
– Димон, я не могу.
– Я тоже.
– Голова разболелась.
– Слушай, Глебыч, рванём в отделение. Люська была права. Узнав о смерти мужа, Степанова запаникует, с ней истерика случится, придётся ещё врача вызывать.
Тут щелкнул замок, и дверь Степановых распахнулась. Я посмотрел на Димона, он прошептал одними губами:
– Мы по-па-ли.
Ольга Евгеньевна подошла к лифту.
– Здравствуйте, – поздоровался я.
– Здрасьте, – кивнул Димон.
– Привет, мальчишки. Ждёте кого-нибудь?