Я ищу детство
Шрифт:
Правда, и к нам прибывает подкрепление. Из нашего подъезда с рогатками выскакивают братья Силаковы (вот они, оказывается, куда исчезли, за рогатками, а мы-то думали, что они просто сбежали).
«Силаки» в две рогатки мгновенно парализуют действия длиннорукого Цопы. Лидер шестого корпуса Дрон от этой ощутимой потери в своих рядах тут же «заводится». Он быстро наклоняется, судорожно подбирает несколько камней — сейчас будет вспышка. Сейчас шестой корпус пойдёт на нас в психическую атаку, и наше преимущество в боевой технике (две рогатки) будет сведено на нет.
Мы все — я, Прохор, Вадик, Танцовка, «силаки» и Семён
Что-то коротко крикнув, Дрон устремляется вперёд. За ним бегут Цопа, Ковальчуки и Сопля. Мы обрушиваем на них град камней, но они бегут прямо на нас с искажёнными от злобы лицами. Холодок страха, решимости и отваги поднимается в моём сердце. Прицелившись в Цопу, я швыряю в него камень, попадаю ему в плечо, но он, только споткнувшись, продолжает мчаться на меня. Сейчас он схватит меня своими страшными, как клещи, руками и разорвёт, растопчет, убьёт…
— Ура-а-а-а!!! — раздаётся вдруг где-то сбоку, и из-за угла нашего первого корпуса вылетает в лихо заломленной на затылок форменной фуражке школы ФЗУ и такой же «фэзеушной» гимнастёрке, подпоясанной ремнём с бляхой, самый отчаянный человек всех наших шести корпусов Генка Частухин — сын дворника Евдокима Частухина и младший брат будущего майора милиции Леонида Частухина.
Генка — ближайший друг Семёна Бумажного, они учатся в одной школе ФЗУ при Электрозаводе на фрезеровщиков. Генка живёт в нашем подъезде вместе с отцом и братом на первом этаже.
— Ура-а-а! — яростно орёт Генка, летя наискосок, во фланг атакующим рядам шестого корпуса. Генка — признанный лидер нашего подъезда. Он может совершать невероятные вещи — например, прыгнуть с шестого этажа в снежный сугроб. Генка люто ненавидит всю ковальчуковскую кодлу. Отец Генки, дворник Евдоким, когда-то служил в булочной Ковальчука на Преображенке, и Генка не забыл этого.
— Ура-а-а-а!!! — самозабвенно кричит, мчась наперерез Дрону, лихой и отчаянный Генка Частухин.
Помните кинофильм «Чапаев»? Вспомните его! Ту самую сцену, когда Чапаев выскакивает из-за бугра на коне, с шашкой в руках, в развевающейся за плечами бурке! И как мчится он, сверкая саблей, навстречу казачьей лаве! И как радостно вскакивает из-за умолкнувшего пулемёта, прижимая к груди папаху, Анка-пулемётчица! И как взрыв восторга охватывает бойцов чапаевской дивизии, а заодно и сидящих в кинозале зрителей, видящих эту неожиданно «грянувшую» подмогу!
Сколько раз мы все испытывали неподдельно возвышенное состояние, глядя на экран во время этого эпизода, сливаясь едиными чувствами с героями фильма? Сколько раз мы вскакивали со своих мест в зрительном зале вместе с Анкой-пулемётчицей? Сколько раз мы сами ощущали себя в чапаевском седле, на чапаевском коне, с чапаевской шашкой в руках? Сколько раз захлёстывала нас истинная волна счастья от сознания реальности и величайшей ценности такого высокого и яркого жизненного явления, как вовремя пришедшая помощь?
Ей-богу, увидев мчащегося наискосок через школьный двор наперехват ковальчуковской компании, наперерез сумасшедшему Дрону лихого и отчаянного Генку Частухина, я испытал те же самые чувства, которые испытывал и на фильме «Чапаев».
— Ура-а-а!! — яростно завопил я и бросился навстречу Цопе.
— Ура-а-а-а!!! — дружно закричали
Первым повернул назад со страху, конечно, Сопля. Потом дрогнули Ковальчуки. И только Дрон и Цопа всё ещё продолжали по инерции бежать в нашу сторону — за это им и досталось больше всех.
Дрона «срубил» сам Генка, первый вихрем налетевший на него. А на Цопу, опередив меня, прыгнул Семён Бумажный. Это были два, так сказать, индивидуальных поединка.
Генка, опрокинув Дрона, пинком поднял его с земли и погнал вслед за улепётывавшими к своему шестому корпусу Ковальчуками.
Семён на ходу молотил Цопу, попавшего в него камнем в самом начале битвы, а теперь «рвущего когти» назад по примеру Дрона.
Мы же, малолетнее войско, — я, Вадик, Прохор и Танцовка — преследовали Ковальчуков и Соплю. (Братья Силаковы, как технически оснащённые бойцы, тут же снова пустили в ход свои рогатки, как бы перенеся огонь в глубину расположения противника.)
Через две минуты всё было кончено — ковальчуковское войско было с позором загнано в подъезды шестого корпуса, а мы с победой возвращались на свою, отбитую от посягательств «чужеземцев» территорию. Впереди всех, сбив набок форменную фуражку своего ФЗУ, шагал Генка Частухин. Он, безусловно, был героем дня. Его решительный и смелый фланговый удар внёс главное расстройство в ряды наступающего врага. Причём, если бы мы не поддержали Генку вовремя контратакой, он рисковал, не удержавшись, один влететь в боевые порядки противника.
Но Генка верил нам, живущим уже не первый год с ним в одном подъезде. Его наступательный порыв (может быть, необоснованный с рациональной точки зрения) был абсолютно оправдан с позиций эмоциональных, романтических. Генка свято верил в нас, своих товарищей, верил в нашу поддержку, взаимную выручку (один за всех, все за одного), в наше единое и общее желание коллективного отпора. И мы не подвели его. И теперь он вполне заслуженно возглавлял наше торжественное возвращение. Лицо его сияло, ярко сверкали форменная бляха на ремне и все металлические пуговицы на гимнастёрке, рот был растянут до ушей, он весь излучал неудержимую радость по случаю одержанной победы.
Он вообще был замечательным парнем, этот дворницкий сын Генка Частухин. У нас во дворе у него было удивительное прозвище — Октябрь. Никто, наверное, не мог бы объяснить толком, когда и как возникло это прозвище и что, собственно говоря, оно обозначало, в чём был его смысл. Просто Октябрь, и всё.
Генка учился вместе с Семёном Бумажным в ФЗУ при Электрозаводе на фрезеровщика, но чем только не интересовался, чем только не увлекался, чем только не занимался он! Казалось, не было на свете такого дела, которого не умел бы делать Генка Частухин. У него были все значки — «Осоавиахим», «Ворошиловский стрелок», «Готов к труду и обороне». Генка лучше всех играл в футбол, дальше всех прыгал в длину, первым залез по пожарной лестнице на крышу нашего дома. Он был храбр, удачлив, бесстрашен, везуч и необычайно физически ловок, этот энергичный и сообразительный Генка Октябрь. Но самым главным качеством его живого и деятельного характера, пожалуй, было безусловное и какое-то безоглядное, бескорыстное стремление всегда и везде всё делать первым: рисковать, испытывать судьбу, влезать в самые невероятные ситуации, во всём идти до конца, без всяких компромиссов.