Я - истребитель-3
Шрифт:
С отцом и Шатуном он общался дольше всех, заинтересовали его те новости в привезенных баулах. Дальше я ничего сказать особо не мог. После встречи мы все скопом отправились ко мне. Жена, заранее предупрежденная, уже ждала вместе со своей семьей. Было знакомство, было легкое охренение на лице отца, когда ему в руки дали сверток с агукающим и пускающим пузыри младенцем. До этого слово «дед», для него было пустым звуком, думаю, только в тот момент он осознал, что именно это означало. С младенцем успели повозиться все, правда, под пристальным
Видели у некоторых мам, чада напоминают вставших на задние ноги свинок? Вот тут я подозревал, будет нечто подобное. Ну уж нет, сын мой и воспитанием займусь я. Пусть дочек воспитывает, если они конечно будут.
Два дня мы отдыхали, знакомились с городом, из правительственного гаража было выделено две машины с охраной. Так что, все эти два дня мы использовали по полной. Дошло до того что я так и не смог ни разу выкроить время чтобы уединиться с женой.
Дальнейшие месяцы можно бы рассказать за пару дней, да и то не все вместится, но я буду краток.
Начну с самых легких: Дядя Женя, после присяги, и принятия гражданства получил генерал-майора и отбыл на фронт. Насчет преподавания в академии он открестился наотрез, мол, никогда не отсиживался в тылу, хотя и предъявил методички и учебники для Академии Генштаба за тысяча девятьсот шестидесятый год. Там было все что нужно. Сейчас воюет на Втором Украинском, уже вырос до заместителя командующего фронтом. Недавно генерал-лейтенанта получил. Слышал, его наградили за взятие сходу города Владимир-Волынска, вроде он разрабатывал эту наступательную операцию.
Андрей Рябинин, работает инструктором в осназе, где именно не знаю, но вроде в Подмосковье, я его так больше и не видел.
Толя Суворов, теперь работает в опытном КБ танкостроения, одновременно учась в университете на заочном отделении. Его за все время я видел всего пару раз, у них все цехи и лаборатории в Подмосковье.
Где работает дядя Олег, я не знаю, но один раз в феврале он заехал к нам, гостил неделю, потом снова куда-то сорвался. Погоны полковника с общевойсковыми эмблемами, уверенный вид, показывали, что пока у него все хорошо.
Степка Раневский сразу после того двухдневного отдыха что нам дали, отбыл по месту службы.
Проследить, как там у него у меня не получилось, так как сам попал в цепкие руки политуправления, дальше меня завертела круговерть встреч радиовыступлений и фотосессий. В Центре я числился только номинально, но не забывал появляться там, чтобы не терять летный навык. Заодно выяснил при первом приезде, что у Степки все в порядке, он уже гордо щеголял в мундире да при погонах младшего лейтенанта. Бессменный руководитель Центра генерал Иволгин мне по секрету признался, что он две недели не вылезал из ремонтных цехов, изучая самолеты так сказать изнутри, заодно переучиваясь на новые истребители. Все нормативы Степка сдал на отлично, и теперь по праву носил погоны офицера и знак инструктора.
Отцу
В армии началась реорганизация, многие видные чиновники и члены совета ставки были сняты или переведены на другие должности с понижением. Некоторых арестовали, других лишили партбилета. В стране шла перестановка сил, снимались старые консерваторы и ставились молодые реформаторы на должностные места.
Со мной было проще всего, я занялся тем, что любил не меньше полетов — это музыкой. Людей, вернее музыкантов, мне дали конечно из наркомата Берии, но это не помешало мне за последние месяцы выпустить пять собственных пластинок и семь других исполнителей, принёсших мне славу не только в СССР, но и за границей. Две моих пластинки были на иностранных языках, в политуправлении решили, что пора мне покорять вершины славы и за бугром. Ноутбук с записью более чем двадцати тысяч песен всех времен и народов очень мне в этом очень помогли. В этих музыкальных месяцах радовало только одно, постоянно, фактически ежедневное общение с супругой и сыном, ночевал я дома.
Полгода пролетели вихрем, ярко пронесся хорошо отмеченный Новый Год, сын уже не только агукал, но и бормотал несколько слов, и шустро бегал на своих двоих. Вызов в Кремль был для несколько неожиданен. Через неделю после той памятной встречи Сталин встречался со мной, желая лично услышать эпопею по перемещениям. После пересказа моих приключения, больше мы с той поры не встречались.
Я как раз только что вернулся из Центра, где облетывал переданный нам по Ленд-лизу морской разведчик «Вискерс», и едва успев поиграть с сыном, жена как раз укладывала его спать, когда зазвенел телефон.
Шлепая тапками без задников, я подошел и снял трубку. Звонили охранники из парадной дома.
— Товарищ подполковник, к вам посыльный с письмом. Пропускать?
— Сейчас сам спущусь.
Был я в одних галифе и в майке, сунув босые ноги в валенки, на улице за тридцать, сверху накинул белый овчинный офицерский полушубок.
Быстро спустившись по лестнице, я направился к группе стоявших внизу людей.
— Здравствуйте, Антонина Валерьевна, — поздоровался я, пропустив поднимающуюся на верхний этаж соседку.
— Здравствуй, Славочка. Как дела, как служба? — остановившись, спросила она. Было видно, что соседке хотелось поговорить. Ее муж, полковник Леонов сгинул в горячем лете сорок первого под Смоленском. Старший сын служит командиром торпедного катера на Черном море, младший артиллерист, где-то под Ленинградом. Ей явно было одиноко, и она часто заходила к нам, понянчиться с Денисом. И нам помощь и ей одухотворение.
— Да вот служба, — кивнул я на охрану и посыльного, немного виновато разведя руками.