Я из тех, кто вернулся
Шрифт:
Именно к этой угрюмой неприступной высоте и стремились все это время рейдовые роты, вычесывая душманов из ее окрестностей и до последнего дня кружась вокруг заманчивой горы. Роты вступали в перестрелку с бандами. Проводили маскировочные петлеобразные рейды. Продолжали ночевки в сырых глинистых окопах. Вели бои, обратившись спиной к этой страшной вершине.
Но петля постепенно сжималась. Крепкая, хорошо намыленная петля. И «Зуб» начал уже шататься.
На самой вершине этой мрачной высоты выступала черная изогнутая скала. Блестящий, будто промасленный камень, черный как сажа, стоял, упираясь в облака. Он был похож на изогнутый клык, отполированный дождями и ветром. Именно из-за этой скалы высота и получила своеобразное прозвище «Зуб». Никогда еще русский солдат не ставил ногу на этот черный загадочный камень. Никогда еще не прикасался к нему руками, пропахшими порохом. Никогда не выбивал об него пыль плащевых палаток.
Не раз приближались к этой вершине роты файзабадского полка. Не раз поливались кровью камни ее подножья. Ураганным вихрем снарядов, ракет и пуль умывалась страшная гора. Но все же оставалась она до сих пор целомудренно нетронутой. И не могли еще взять, покорить своей воле эту своенравную высоту атакующие войска. В файзабадском полку даже просто участвовать в штурме легендарного «Зуба» считалось подвигом, а уж подняться на него, пройти все этажи обороны, взломать, разорвать непрерывную цепь окопов, траншей, пулеметных гнезд, пещерных дотов и укреплений – это казалось просто невероятным и невозможным.
Издавна считалось, что там, наверху, в глубине этой каменной глыбы, таятся обширные богатые склады вооружения, питающие своими запасами банды файзабадской провинции. Не могли же эти семь этажей обороны, испещренные пулеметными гнездами, блиндажами, узкими щелями, охранять голые камни! Внутри эта ощетинившаяся оружием ежовая гора должна была быть золотой. Ведь находили в других провинциях хорошо охраняемые золотые запасы афганской оппозиции…
– Ну, что, замполит, – Орлов смял пустую пачку из-под сигарет и бросил ее под ноги. – Пора… Дадим прикурить духам. Хватит ходить вокруг да около.
– А что, поступил приказ, командир? – озадаченно спросил Шульгин.
– В том-то и дело, – с досадой крякнул Орлов и потер небритый подбородок, – в том-то и дело, замполит, что никакого приказа до сих пор нет. Согласно ранее разработанному плану операции, мы еще два дня должны вычесывать душманов вокруг высоты. Но если мы будет топтаться на одном месте, то душманы подтянут к высоте свои силы, – Орлов махнул кулаком. – Сейчас они еще на той стороне ущелья. А если перейдут где-нибудь, подтянутся к «Зубу»? Тогда каждый камень там станет крепостью. Некогда ждать, Андрей, некогда. Или сейчас, или никогда! Понял, замполит?
– Чего же тут непонятного? – покачал головой Шульгин. – Мы, наконец, оторвались от духов. Мало того, нам удалось отрезать их от высоты. «Зуб» теперь не за их спиной, а за нашей. Мы же гуляем дамками на их поле. Но если будем топтаться на месте, то «духи» действительно обойдут нас, и на этой высоте укроется хоть десять банд. Тогда не видать нам этого «Зуба»…
– Как своих ушей, – обрезал Орлов. – Или сейчас, или никогда. Решаем, замполит…
– Когда?
– Сейчас!
Шульгин почесал голову. Бросил взгляд на ротную радиостанцию, мигающую зеленым огоньком. Обернулся в сторону блиндажей штабного управления.
– Полное самоуправство получается, командир…
– Да уж, – хмыкнул Орлов. – Полнее некуда… А ты, замполит, посоветуйся с политотделом. Посовещайся, давай. Проведи дебаты. Партийное собрание организуй. Тьфу ты… Попробуй каркнуть по связи! – Потер замерзшие уши. – Только шепни, замполит… И все банды будут знать о наших намерениях. Или тебе опять доказывать, что у них уши вот здесь, – Орлов сердито ткнул пальцем в радиостанцию. – Решаем, замполит!
Шульгин тряхнул вещевой мешок и вдруг улыбнулся:
– Сколько времени мы без сухого пайка?
– Третьи сутки…
– Еще двое суток без сухого пайка, – засмеялся Шульгин, – и нас придется эвакуировать из-под «Зуба» на носилках. У нас нет времени на лишние маневры. Если не атакуем сейчас с удобной позиции, то завтра никто вообще не поднимется из окопов. Третий день без жратвы… Кто еще способен шататься по горам в полном боевом снаряжении без крошки хлеба во рту?.. Что тут еще решать? Атакуем, а потом будем объясняться.
– Это речь не мальчика, – улыбнулся Орлов. – Только, замполит, если штурм не удастся…
– Я отвечаю вместе с тобой, – сердито сказал Шульгин. – У нас нет выбора. Дураку ясно. Только я чувствую, что все получится.
– И я так чувствую, замполит, – потер руки Орлов. – Чутье подсказывает, что на самом «Зубе» сейчас немного душманов. Все их ударные силы участвовали в засадах в последние дни. Если они проинформированы о плане операции, то даже и не предполагают, что мы сегодня пойдем на «Зуб». Тем более по связи поступают совсем другие приказы. Нам осталось только пообщаться с соседями.
Орлов кивнул ротному связисту и взял в руки протянутую тангенту станции.
– Подкова! Я – Метель, прием!
– Подкова на связи, – отозвалось в эфире.
– Как перебрались через речку? – спокойно спросил Орлов. – Не заржавели? Просушили уже штаны? Слушай меня, «Подкова»… Вы сейчас за моей спиной. И я на вас очень надеюсь. Мне сегодня понадобится крепкий тыл. Держите все ущелье на мушке. И еще напомню одну хорошую команду в нашем уставе, – Орлов сделал паузу и сказал членораздельно, – делай, как я!
– Не понял, «Метель», не понял, прием! – заскрипел эфир.
– Потом поймешь, «Подкова», – отрезал Орлов. – Потом все поймешь… – Он отпустил тангенту и повернулся к Шульгину: – Слушай приказ…
Через пятнадцать минут хмурые, неразговорчивые солдаты уже выбирались из окопов и выходили на тропу, которая вела к «Зубу» по острому хребту. Узкая тропа зависала над горами тонкой ленточкой, шириною меньше ступни… Солдаты становились в затылок друг другу, как давно уже привыкли ходить по этим враждебным горам.