Шрифт:
Серия «Наши там» выпускается с 2010 года
Оформление художника Янны Галеевой
Глава 1
Недостаток опыта обычно выглядит как нехватка ума. Соответственно и воспринимается окружающими. Помню, в начале своей самостоятельной жизни я сжег три кипятильника подряд, прежде чем уразумел прятать включенную спираль в стеклянную банку с водой, вместо того чтобы прижимать ее для нагрева снаружи, сбоку или снизу. Конкретно этот опыт я проделывал наедине, избежав тем самым и насмешек и подсказок, а вот во всей остальной обыденности… Боюсь, что окружающие насмехались надо мною и жалели меня гораздо чаще, нежели мне хотелось бы знать и помнить об этом.
Электрический чайник китайского кустарного производства дешевле совокупной стоимости трех кипятильников марки «ноу-нэйм», но в этом я удостоверился чуть позже, после того уже, как впервые победил – вскипятил воду в трехлитровой банке и напился самостоятельно приготовленного чаю. Чай был черный, в двухкамерных пакетиках, «принцесса чего-то
Со всем остальным получалось гораздо хуже и не так быстро.
Специальность на выходе во взрослую жизнь из ПТУ, типа колледжа, у меня была весьма далекая от современности: оператор-наладчик фрезеровочных станков с ЧПУ, произведенных в городе Иваново чуть ли не на заре космической эпохи… Да, выбился я в специалисты самого низшего, третьего разряда… или четвертого… Третьего, вспомнил. Получил сей титул сугубо из жалости экзаменаторов к моим умственным способностям, но и разряд мне, увы, ничем не помог, поскольку станки эти ко дню моего самостоятельного выхода в большой свет уже лет двадцать не представляли для народно-капиталистического хозяйства ни малейшей ценности, даже музейной.
Трудоустроить по специальности меня забыли, хотя и грозились, согласно гражданскому, трудовому и еще какому-то важному общероссийскому кодексу, но зато как сироту, не имеющего никаких родственников, наделили жилплощадью: получил я пятнадцатиметровую комнату в четырехкомнатной коммунальной квартире в районе Сенной площади, на улице Гороховой.
Сколько себя помню, звали меня Рыжим, а потом Кирпичом, изредка Савелием. В метрике я был записан Савелием Васильевичем Кирпичевым, так оно и в паспорт перешло. Хотя не понимаю мотивов нашего родного государства: как можно такому дебилу паспорт выдавать? И главное, зачем??? Но в те далекие годы я еще не умел заморачиваться подобными вопросами: дали и дали, взрослым виднее. Дурак-то я был дурак, но имя свое невзлюбил конкретно и всегда раздражался на него, вплоть до рукопашной. В драки я вступал охотно, однако почти всегда оставался побитым… Оно неудивительно, потому что хитрость боевая (и житейская, что гораздо важнее в повседневном городском быту) во мне отсутствовала совершенно, добивать лежачего я стеснялся, да и телесными параметрами был далек от богатырского сложения… Нет, имя Савелий ничем не хуже любого другого, но мне, моей сущности, оно так и не подошло. Ребята просто устали драться со мною по этому поводу… Ну, за то, что я сердился, когда меня Савой, Савелием, Савёлым пытались окликать… И постепенно привыкли называть Рыжим, а чуть позднее – Кирпичом: здесь я не без оснований полагаю, что звонкую кликуху сию обрел не столько за темно-рыжий оттенок шевелюры, сколько за непробиваемое тугодумство. Все знали: Кирпич – он и есть кирпич, тупой, прямой и невеселый, беседовать с ним «о высоком», на отвлеченные темы то есть, абсолютно бесполезно! И это было горькою правдой: отличить, например, гангста-рэп Тупака Шакура от Кати Лель без посторонней помощи я не умел, а первая самостоятельно прочитанная мною книга была «Курочка Ряба», я ее осилил в восьмом классе.
Комната – приданое моё – была с очень высокими потолками, аж в четыре метра плюс какие-то сантиметры, а шириною ровно три, поэтому напоминала пропорциями короткий пятиметровый обрубок огромного коридора, в одном торце которого находилась дверь со сломанным замком, самодельная, сшитая из множества кусков текстолита поверх сосновых досок, а в противоположном – здоровенное полупрозрачное от вековой грязи окно, выходящее на сумрачные просторы узкоплечего двора-колодца. Впоследствии уже, задним числом, я вычислил и длину комнаты в погонных метрах, и объем в кубических, но к тому времени данные математические выкладки и знания имели сугубо абстрактный характер: первое в своей жизни жилище, оно же недвижимое имущество, я потерял.
Произошло это легко и быстро: где-то в конце весны был мой выпуск, буквально в тот же или на следующий день я вселился по своему адресу (меня туда привезли какие-то официальные дяди и тети, сам бы я хрена разобрался во всех этих парадняках дворцов-колодцев), а меньше чем через два месяца – ку-ку: была комната – нет комнаты.
Соседи, весьма недовольные моим вселением, приглядывались ко мне, принюхивались, вступали в беседы… Последнее очень быстро помогло им освоиться с моей личностью, оценить предельно скромные масштабы моего интеллекта и всякие иные свойства, включая доверчивость. Людмила Сергеевна Корикова, она же Людка Кролик, костлявая соседка в возрасте, зарабатывала себе на бутылку операциями с недвижимостью, но поскольку сделки на этом непростом рынке с каждым пропитым годом давались ей все труднее, Людмила Сергеевна перебивалась в свободное от бизнеса время скупкой краденых сотовых телефонов, случайной проституцией по демпинговым ценам, торговлей алкогольным «палевом» и всяким таким прочим… Она прожила в этой квартире всю предыдущую жизнь, около пятидесяти лет, и привыкла считать пустующую жилплощадь почти своею. Месяца не прошло, как нового жильца, лоха лопоухого, то есть меня, Кирпичева Савелия Васильевича, прозондировав, стали зомбировать: де, мол, такому крутому парню, перед которым вся
И действительно, вскорости жить без кожаной куртки и особенно без мобильного телефона мне показалось неправильным и нестерпимым! Другое дело, что я робел перед техникой, даже утюга и пылесоса не понимал, не то что всех этих кнопок да экранчиков, но… пользуются же другие, авось и я научусь… Только откуда взять деньги? Выходное пособие истрачено, и на работу пока не берут… Пару-тройку раз на Сенном рынке разгружал по ночам, но это не заработок, а так…
Добрые люди, во главе с Людкой Кролик и ее последним бойфрендом, ментом-алкашом с Сенного рынка, почти сразу же догадались о моих желаниях, затруднениях и, посовещавшись за моей спиной, предложили заманчивый выход: они помогают мне продать мою комнату, причем – по выгоднейшей цене! Без комиссионных, за один только магарыч!.. Что такое магарыч? Ну, это типа проставка, сделку обмыть должным образом… И не просто продать комнату, чтобы самому на улице очутиться, – нет! Просто идет как бы обмен одной жилплощади на другую, прописка в хорошей общаге, а с такими-то деньгами тебе, Кирпичонок, и отдельную однюху можно выкрутить, Людка поможет, она у нас самый крутой риэлтор на питерском рынке недвижимости… Чего?.. Риэлтор – это… ну, маклер типа. Чего?.. Вот, блин, молодежь пошла, ни хрена не знают! Маклер – это типа специалист купи-продай на рынке жилья, теперь понятно? За Людку! Господа офицеры! За дам пьем стоя!.. Одну руку за спину… Вот так!..
Однажды утром просыпаюсь – оказывается, я уже все продал по доверенности, а деньги куда-то девал… Я в слезы… Потом в драку, соответственно, свои каракули под бумагами не признаю… Они все вопят, возмущенные моей неблагодарностью… Сначала осторожничали, просто отмахивались от моих слабосильных наскоков, а потом бить стали, понятное дело, очень уж осерчали на мою забывчивость и непоследовательность. Но в тот миг судьба надо мною сжалилась, видимо, не понимая, что нет ни малейшего толку в эпизодически проявленном милосердии по отношению к отдельно взятому болвану: дознатчики – не столько из-за меня, сколько по совокупности косяков и проделок – сцапали всех участников нашей риэлтерской сделки, а также некоторых застольных сочувствующих. Витька-мент был прямо на рынке прихвачен, на своем рабочем месте, при исполнении, в милицейской форме, с крадеными китайскими товарами-вещдоками. Ни секунды лишней не рассусоливая насчет относительности зла и добра или, там, по поводу всяких прочих нравственных абстракций, он немедленно и чистосердечно привел оперов на хату к Людке, а у нее в комнате плюс в общем коридоре на антресолях нашли остальное. Людку поместили в камеру предварительного заключения; Витьку-мента коллеги больно побили за крысятничество, но, наложив нешуточный штраф, оставили на воле – хлопотать, восстанавливать честь мундира и собирать оставшуюся сумму контрибуции в пользу обделенных соратников; меня дернули свидетелем пару раз по поводу краденого, да только следователь очень уж раздражался нашими с ним разговорами, раз десять вслух мечтал выбить мозги из моей тупой головы… Однако ни разу не побил, а звали его Сергей Васильевич Цацарев, почти тезки. Тем временем Витька-мент в задушевном разговоре за бутылкой у меня в комнате признал свою вину в том, что он, Людка, они все – не уберегли мои деньги, вырученные за продажу комнаты! Козе понятно, что бабки либо украдены, либо потеряны, но вот по чьей вине или, там, по умыслу – нет абсолютной никакой возможности дознаться. И если Сава Кирпич – я то есть – готов просто дать честное мужское слово в своей невиновности…
Я, естественно, такое слово дал, а Витька-мент безоговорочно в него поверил. И вообще мне было совестно перед Витькой, но не за деньги и подписи, а за некоторые другие щекотливые моменты личной жизни… После этого мы стоя выпили, и Витька поклялся, что еще раз они провернут всю сделку, то есть заново, и еще раз заплатят мне сполна, только теперь уже, чтобы эти падлы не придирались, сделка и выплата будут оформлены в нотариате непосредственно, а не по доверенности. То будет не совсем новая сделка, но как бы в подтверждение той, первой бумаги, типа задним числом… Чтобы все чин-чинарем: вот денежки, вот подписи… И Людку выпустят, признав ее непричастность, но это уже другая тема, параллельная… Там, видишь ли, китаезы просто забыли, что сами попросили меня товары у Людки подержать, но теперь всё очень быстро вспоминают, суки недобитые, х-хунвэйбины!.. И Серега, который Васильевич, уже дал согласие подрихтовать бумаги-показания как надобно, там все на мази, ты только его слушайся, что он тебе скажет, ты у нас почти что главный свидетель… Серега – реальный пацан, не жлобяра. Не забудь его потом поблагодарить, что тебя не тронул и даже помог от следствия отмазать… Мы ему бакшиш заслали, но и ты тоже, как денюжки выкрутишь, на коньяк ему распечатайся, проставь. А лучше виски. Две тонны баксов за такую комнатенку – бабки нешуточные! За них черта можно купить! А… вдобавок… если их еще выгодно вложить… то на маржу можно будет дворец отстроить и дачу…
Долго мы с Витькой и еще с каким-то юристом-полуадвокатом, обеспечившим законность продажи моей комнаты, стояли во всевозможных очередях, расписывались, подписывались… В итоге сделка завершилась, Людку тоже выпустили, Витька вернулся на свой родной Сенной рынок, бомжей и старушек-фрилансеров гонять, а я получил кровные две тысячи долларов на руки, но тут же их вложил в одно очень выгодное дельце, подсказанное Витькой и Людкой по конкретной наводке юриста Рудика: инвестировал в ценные бумаги, в акции очень крупного банка, две тысячи акций получилось.