Я вам мозги не пудрю —Уже не тот завод:В меня стрелял поутруИз ружей целый взвод.За что мне эта злая,Нелепая стезя —Не то чтобы не знаю, —Рассказывать нельзя.Мой командир меня почти что спас,Но кто-то на расстреле настоял…И взвод отлично выполнил приказ, —Но был один, который не стрелял.Судьба моя лихаяДавно наперекос:Однажды языка яДобыл, да не донес, —И особист Суэтин,Неутомимый наш,Еще тогда приметилИ взял на карандаш.Он выволок на свет и приволокПодколотый, подшитый матерьял…Никто поделать ничего не смог.Нет – смог один, который не стрелял.Рука упала в пропастьС дурацким звуком «Пли!» —И залп мне выдал пропускВ ту сторону земли.Но слышу: «Жив, зараза, —Тащите в медсанбат.Расстреливать два разаУставы не велят».А врач потом всё цокал языкомИ, удивляясь, пули удалял, —А я в бреду беседовал тайкомС тем пареньком, который не стрелял.Я раны, как собака, —Лизал, а не лечил;В госпиталях, однако, —В большом почете был.Ходил в меня влюбленныйВесь слабый женский пол:«Эй ты, недострелённый,Давай-ка на укол!»Наш батальон геройствовал в Крыму,И я туда глюкозу посылал —Чтоб было слаще воевать ему.Кому? Тому, который не стрелял.Я пил чаек из блюдца,Со спиртиком бывал…Мне не пришлось загнуться,И я довоевал.В свой полк определили, —«Воюй! – сказал комбат. —А что недострелили —Так я не виноват».Я очень рад был – но, присев у пня,Я выл белугой и судьбину клял:Немецкий снайпер дострелил
меня, —Убив того, который не стрелял.1972
Чужая колея
Сам виноват – и слезы лью, и охаю:Попал в чужую колею глубокую.Я цели намечал свои на выбор сам —А вот теперь из колеи не выбраться.Крутые скользкие краяИмеет эта колея.Я кляну проложивших ее —Скоро лопнет терпенье мое —И склоняю, как школьник плохой:Колею, в колее, с колеёй…Но почему неймется мне — нахальный я, —Условья, в общем, в колее нормальные:Никто не стукнет, не притрет — не жалуйся, —Желаешь двигаться вперед — пожалуйста!Отказа нет в еде-питьеВ уютной этой колее —И я живо себя убедил:Не один я в нее угодил, —Так держать – колесо в колесе! —И доеду туда, куда все.Вот кто-то крикнул сам не свой: «А ну пусти!» —И начал спорить с колеей по глупости.Он в споре сжег запас до дна тепла души —И полетели клапана и вкладыши.Но покорежил он края —И шире стала колея.Вдруг его обрывается след…Чудака оттащили в кювет,Чтоб не мог он нам, задним, мешатьПо чужой колее проезжать.Вот и ко мне пришла беда — стартёр заел, —Теперь уж это не езда, а ёрзанье.И надо б выйти, подтолкнуть — но прыти нет, —Авось подъедет кто-нибудь и вытянет.Напрасно жду подмоги я —Чужая эта колея.Расплеваться бы глиной и ржойС колеей этой самой – чужой, —Тем, что я ее сам углубил,Я у задних надежду убил.Прошиб меня холодный пот до косточки,И я прошелся чуть вперед по досточке, —Гляжу – размыли край ручьи весенние,Там выезд есть из колеи — спасение!Я грязью из-под шин плююВ чужую эту колею.Эй вы, задние, делай как я!Это значит – не надо за мной,Колея эта – только моя,Выбирайтесь своей колеей!1973
Затяжной прыжок
Хорошо, что за ревом не слышалось звука,Что с позором своим был один на один:Я замешкался возле открытого люка —И забыл пристегнуть карабин.Мне инструктор помог – и коленом пинок —Перейти этой слабости грань:За обычное наше «Смелее, сынок!»Принял я его сонную брань.И оборвали крик мой,И обожгли мне щекиХолодной острой бритвойВосходящие потоки.И звук обратно в печень мнеВогнали вновь на вдохеВеселые, беспечныеВоздушные потоки.Я попал к ним в умелые, цепкие руки:Мнут, швыряют меня – что хотят, то творят!И с готовностью я сумасшедшие трюкиВыполняю шутя – все подряд.Есть ли в этом паденье какой-то резон,Я узнаю потом, а пока —То валился в лицо мне земной горизонт,То шарахались вниз облака.И обрывали крик мой,И выбривали щекиХолодной острой бритвойВосходящие потоки.И кровь вгоняли в печень мне,Упруги и жестоки,Невидимые встречныеВоздушные потоки.Но рванул я кольцо на одном вдохновенье,Как рубаху от ворота или чеку.Это было в случайном свободном паденье —Восемнадцать недолгих секунд.…А теперь – некрасив я, горбат с двух сторон,В каждом горбе – спасительный шелк.Я на цель устремлен и влюблен, и влюбленВ затяжной неслучайный прыжок!И обрывают крик мой,И выбривают щекиХолодной острой бритвойВосходящие потоки.И проникают в печень мнеНа выдохе и вдохеБездушные и вечныеВоздушные потоки.Беспримерный прыжок из глубин стратосферы —По сигналу «Пошел!» я шагнул в никуда, —За невидимой тенью безликой химеры,За свободным паденьем – айда!Я пробьюсь сквозь воздушную ватную тьму,Хоть условья паденья не те.Но и падать свободно нельзя – потому,Что мы падаем не в пустоте.И обрывают крик мой,И выбривают щекиХолодной острой бритвойВосходящие потоки.На мне мешки заплечные,Встречаю – руки в боки —Прямые, безупречныеВоздушные потоки.Ветер в уши сочится и шепчет скабрезно:«Не тяни за кольцо – скоро легкость придет…»До земли триста метров – сейчас будет поздно!Ветер врет, обязательно врет!Стропы рвут меня вверх, выстрел купола – стоп!И – как не было этих минут.Нет свободных падений с высот, но зато —Есть свобода раскрыть парашют!Мне охлаждают щекиИ открывают векиИсполнены потокиЗабот о человеке!Глазею ввысь печально я —Там звезды одиноки —И пью горизонтальныеВоздушные потоки.1973
Памятник
Я при жизни был рослым и стройным,Не боялся ни слова, ни пулиИ в привычные рамки не лез, —Но с тех пор, как считаюсь покойным,Охромили меня и согнули,К пьедесталу прибив ахиллес.Не стряхнуть мне гранитного мясаИ не вытащить из постаментаАхиллесову эту пяту,И железные ребра каркасаМертво схвачены слоем цемента, —Только судороги по хребту.Я хвалился косою саженью — Нате смерьте! —Я не знал, что подвергнусь суженью После смерти, —Но в обычные рамки я всажен — На спор вбили,А косую неровную сажень — Распрямили.И с меня, когда взял я да умер,Живо маску посмертную снялиРасторопные члены семьи, —И не знаю, кто их надоумил, —Только с гипса вчистую стесалиАзиатские скулы мои.Мне такое не мнилось, не снилось,И считал я, что мне не грозилоОказаться всех мертвых мертвей, —Но поверхность на слепке лоснилась,И могильною скукой сквозилоИз беззубой улыбки моей.Я при жизни не клал тем, кто хищный, В пасти палец,Подходившие с меркой обычной — Отступались, —Но по снятии маски посмертной — Тут же в ванной —Гробовщик подошел ко мне с меркой Деревянной…А потом, по прошествии года, —Как венец моего исправленья —Крепко сбитый литой монументПри огромном скопленье народаОткрывали под бодрое пенье, —Под мое – с намагниченных лент.Тишина надо мной раскололась —Из динамиков хлынули звуки,С крыш ударил направленный свет, —Мой отчаяньем сорванный голосСовременные средства наукиПревратили в приятный фальцет.Я немел, в покрывало упрятан, — Все там будем! —Я орал в то же время кастратом В уши людям.Саван сдернули – как я обужен, — Нате смерьте! —Неужели такой я вам нужен После смерти?!Командора шаги злы и гулки.Я решил: как во времени оном —Не пройтись ли, по плитам звеня? —И шарахнулись толпы в проулки,Когда вырвал я ногу со стономИ осыпались камни с меня.Накренился я – гол, безобразен, —Но и падая – вылез из кожи,Дотянулся железной клюкой, —И, когда уже грохнулся наземь,Из разодранных рупоров всё жеПрохрипел я похоже: «Живой!»1973
Я из дела ушел
Я из дела ушел, из такого хорошего дела!Ничего не унес – отвалился в чем мать родила, —Не затем, что приспичило мне, – просто время приспело,Из-за синей горы понагнало другие дела.Мы многое из книжек узнаём,А истины передают изустно:«Пророков нет в отечестве своем», —Но и в других отечествах – не густо.Растащили меня, но я счастлив, что львиную долюПолучили лишь те, кому я б ее отдал и так.Я по скользкому полу иду, каблуки канифолю,Подымаюсь по лестнице и прохожу на чердак.Пророков нет – не сыщешь днем с огнем, —Ушли и Магомет, и Заратустра.Пророков нет в отечестве своем, —Но и в других отечествах – не густо.А внизу говорят – от добра ли, от зла ли, не знаю:«Хорошо, что ушел, – без него стало дело верней!»Паутину в углу с образов я ногтями сдираю,Тороплюсь – потому что за домом седлают коней.Открылся лик – я встал к нему лицом,И Он поведал мне светло и грустно:«Пророков нет в отечестве своем, —Но и в других отечествах – не густо».Я влетаю в седло, я врастаю в коня – тело в тело, —Конь падет подо мной – я уже закусил удила!Я из дела ушел, из такого хорошего дела:Из-за синей горы понагнало другие дела.Скачу – хрустят колосья под конем,Но ясно различаю из-за хруста:«Пророков нет в отечестве своем, —Но и в других отечествах – не густо».1973
Диалог
у телевизора
– Ой, Вань, гляди, какие клоуны!Рот – хочь завязочки пришей…Ой, до чего, Вань, размалеваны,И голос – как у алкашей!А тот похож – нет, правда, Вань, —На шурина – такая ж пьянь.Ну нет, ты глянь, нет-нет, ты глянь, — Я – правду, Вань!– Послушай, Зин, не трогай шурина:Какой ни есть, а он – родня, —Сама намазана, прокурена —Гляди, дождешься у меня!А чем болтать – взяла бы, Зин,В антракт сгоняла в магазин…Что, не пойдешь? Ну, я – один, — Подвинься, Зин!..– Ой, Вань, гляди, какие карлики!В джерси одеты, не в шевьёт, —На нашей Пятой швейной фабрикеТакое вряд ли кто пошьет.А у тебя, ей-богу, Вань,Ну все друзья – такая рваньИ пьют всегда в такую рань Такую дрянь!– Мои друзья – хоть не в болонии,Зато не тащут из семьи, —А гадость пьют – из экономии:Хоть поутру – да на свои!А у тебя самой-то, Зин,Приятель был с завода шин,Так тот – вообще хлебал бензин, — Ты вспомни, Зин!..– Ой, Вань, гляди-кось – попугайчики!Нет, я, ей-богу, закричу!..А это кто в короткой маечке?Я, Вань, такую же хочу.В конце квартала – правда, Вань, —Ты мне такую же сваргань…Ну что «отстань», опять «отстань», — Обидно, Вань!– Уж ты б, Зин, лучше помолчала бы —Накрылась премия в квартал!Кто мне писал на службу жалобы?Не ты?! Да я же их читал!К тому же эту майку, Зин,Тебе напяль – позор один.Тебе шитья пойдет аршин — Где деньги, Зин?..– Ой, Вань, умру от акробатиков!Смотри, как вертится, нахал!Завцеха наш – товарищ Сатиков —Недавно в клубе так скакал.А ты придешь домой, Иван,Поешь и сразу – на диван,Иль, вон, кричишь, когда не пьян… Ты что, Иван?– Ты, Зин, на грубость нарываешься,Всё, Зин, обидеть норовишь!Тут за день так накувыркаешься…Придешь домой – там ты сидишь!Ну, и меня, конечно, Зин,Всё время тянет в магазин, —А там – друзья… Ведь я же, Зин, Не пью один!1973
Песенка про козла отпущения
В заповеднике (вот в каком – забыл)Жил да был Козел – роги длинные, —Хоть с волками жил – не по-волчьи выл —Блеял песенки всё козлиные.И пощипывал он травку, и нагуливал бока,Не услышишь от него худого слова, —Толку было с него, правда, как с козла молока,Но вреда, однако, тоже – никакого.Жил на выпасе, возле озерка, —Не вторгаясь в чужие владения, —Но заметили скромного КозликаИ избрали в козлы отпущения!Например, Медведь – баламут и плут —Обхамит кого-нибудь по-медвежьему, —Враз Козла найдут, приведут и бьют:По рогам ему и промеж ему…Не противился он, серенький, насилию со злом,А сносил побои весело и гордо.Сам Медведь сказал: «Робяты, я горжусь Козлом —Героическая личность, козья морда!»Берегли Козла как наследника, —Вышло даже в лесу запрещениеС территории заповедникаОтпускать Козла отпущения.А Козел себе всё скакал козлом,Но пошаливать он стал втихомолочку:Как-то бороду завязал узлом —Из кустов назвал Волка сволочью.А когда очередное отпущенье получал —Всё за то, что волки лишку откусили, —Он, как будто бы случайно, по-медвежьи зарычал, —Но внимания тогда не обратили.Пока хищники меж собой дрались,В заповеднике крепло мнение,Что дороже всех медведей и лис —Дорогой Козел отпущения!Услыхал Козел – да и стал таков:«Эй вы, бурые, – кричит, – эй вы, пегие!Отниму у вас рацион волковИ медвежие привилегии!Покажу вам «козью морду» настоящую в лесу,Распишу туда-сюда по трафарету, —Всех на роги намотаю и по кочкам разнесу,И ославлю по всему по белу свету!Не один из вас будет землю жрать,Все подохнете без прощения, —Отпускать грехи кому – это мне решать:Это я – Козел отпущения!»…В заповеднике (вот в каком – забыл)Правит бал Козел не по-прежнему:Он с волками жил – и по-волчьи взвыл, —И рычит теперь по-медвежьему.1973
Смотрины
В. Золотухину и Б. Можаеву
Там у соседа – пир горой,И гость – солидный, налитой,Ну а хозяйка – хвост трубой — Идет к подвалам, —В замок врезаются ключи,И вынимаются харчи;И с тягой ладится в печи, И с поддувалом.А у меня – сплошные передряги:То в огороде недород, то скот падет,То печь чадит от нехорошей тяги,А то щеку на сторону ведет.Там у соседа мясо в щах —На всю деревню хруст в хрящах,И дочь – невеста, вся в прыщах, — Дозрела, значит.Смотрины, стало быть, у них —На сто рублей гостей одних,И даже тощенький жених Поет и скачет.А у меня цепные псы взбесились —Средь ночи с лая перешли на вой,Да на ногах моих мозоли прохудилисьОт топотни по комнате пустой.Ох, у соседа быстро пьют!А что не пить, когда дают?А что не петь, когда уют И не накладно?А тут, вон, баба на сносях,Гусей некормленных косяк…Да дело даже не в гусях, — А всё неладно.Тут у меня постены появились,Я их гоню и так и сяк – они опять,Да в неудобном месте чирей вылез —Пора пахать, а тут – ни сесть ни встать.Сосед малёночка прислал —Он от щедрот меня позвал, —Ну, я, понятно, отказал, А он – сначала.Должно, литровую огрел —Ну и, конечно, подобрел…И я пошел – попил, поел, — Не полегчало.И посредине этого разгулаЯ пошептал на ухо жениху —И жениха как будто ветром сдуло, —Невеста, вон, рыдает наверху.Сосед орет, что он – народ,Что основной закон блюдет:Что – кто не ест, тот и не пьет, — И выпил, кстати.Все сразу повскакали с мест,Но тут малец с поправкой влез:«Кто не работает – не ест, — Ты спутал, батя!»А я сидел с засаленною трешкой,Чтоб завтра гнать похмелие мое,В обнимочку с обшарпанной гармошкой —Меня и пригласили за нее.Сосед другую литру съел —И осовел, и опсовел.Он захотел, чтоб я попел, — Зря, что ль, поили?!Меня схватили за бокаДва здоровенных мужика:«Играй, паскуда, пой, пока Не удавили!»Уже дошло веселие до точки,Уже невесту тискали тайком —И я запел про светлые денечки,«Когда служил на почте ямщиком».Потом у них была ухаИ заливные потроха,Потом поймали жениха И долго били,Потом пошли плясать в избе,Потом дрались не по злобе —И всё хорошее в себе Доистребили.А я стонал в углу болотной выпью,Набычась, а потом и подбочась, —И думал я: а с кем я завтра выпьюИз тех, с которыми я пью сейчас?!Наутро там всегда покой,И хлебный мякиш за щекой,И без похмелья перепой, Еды навалом,Никто не лается в сердцах,Собачка мается в сенцах,И печка – в синих изразцах И с поддувалом.А у меня – и в ясную погодуХмарь на душе, которая горит, —Хлебаю я колодезную воду,Чиню гармошку, и жена корит.1973
«Штормит весь вечер, и пока…»
Штормит весь вечер, и покаЗаплаты пенные латаютРазорванные швы песка —Я наблюдаю свысока,Как волны головы ломают.И я сочувствую слегкаПогибшим – но издалека.Я слышу хрип, и смертный стон,И ярость, что не уцелели, —Еще бы – взять такой разгон,Набраться сил, пробить заслон —И голову сломать у цели!..И я сочувствую слегкаПогибшим – но издалека.А ветер снова в гребни бьетИ гривы пенные ерошит.Волна барьера не возьмет, —Ей кто-то ноги подсечет —И рухнет взмыленная лошадь.И посочувствуют слегкаПогибшей ей, – издалека.Придет и мой черед вослед:Мне дуют в спину, гонят к краю.В душе – предчувствие как бред, —Что надломлю себе хребет —И тоже голову сломаю.Мне посочувствуют слегка —Погибшему, – издалека.Так многие сидят в векахНа берегах – и наблюдаютВнимательно и зорко, какДругие рядом на камняхХребты и головы ломают.Они сочувствуют слегкаПогибшим – но издалека.1973
Баллада о короткой шее
Полководец – с шеею короткойДолжен быть в любые времена:Чтобы грудь – почти от подбородка,От затылка – сразу чтоб спина.На короткой незаметной шееГолове удобнее сидеть, —И душить значительно труднее,И арканом не за что задеть.А они вытягивают шеиИ встают на кончики носков:Чтобы видеть дальше и вернее —Нужно посмотреть поверх голов.Всё, теперь ты – темная лошадка,Даже если видел свет вдали, —Поза – неустойчива и шатка,И открыта шея для петли.И любая подлая ехиднаСосчитает позвонки на ней, —Дальше видно, но – недальновидноЖить с открытой шеей меж людей.Вот какую притчу о ВостокеРассказал мне старый аксакал.«Даже сказки здесь – и те жестоки», —Думал я – и шею измерял.1973