Я - кот и мореплаватель
Шрифт:
Фрегат взял курс на Кумберленд - один из портов острова Хуан Фернандес. А оттуда наш путь лежал к месту назначения «Таити Нуи»- в Вальпарайсо.
Всех наших пригласил к себе на осмотр судовой врач. Я сунул нос в его кабинет и не узнал их, так они были бледны. Лишения, борьба со стихией, постоянное напряжение оставили свои следы. И всё-таки… Всё-таки эти люди были сделаны из металла особой закалки, клянусь! Это такие люди… Всех моих кошачьих слов не хватит, чтобы передать вам это!
С первых же минут на чилийском фрегате мы с Гальито сделались баловнями матросов и офицеров. Все нас ласкали и угощали самыми лакомыми кусочками. Панчиту тоже не забыли, ей отвели уголок, и она принялась за своё любимое дело: жевать не переставая.
Наши
Я тоже мог бы порассказать кое о чём! Теперь я уже был не тот заброшенный и никому не интересный сухопутный кот, как до плавания. По возвращении на Таити, я полагаю, меня встретят как героя. Вот когда я развернусь! А если мне не поверят, есть ещё Гальито, чтобы подтвердить мои слова. Да и Панчита тоже не даст соврать, хотя… Ой, нет, она же по-кошачьи - ни слова!
Между тем корабль продолжал свой путь, и скоро мы увидели берега острова Хуан Фернандес. Задержавшись ненадолго в Кумберленде, мы направились полным ходом в Вальпараисо.
Нашествие репортёров
Ещё через два дня впереди по курсу показался берег в высоких холмах, к воде ярусами спускались дома, в бухте стояли большие суда, даже больше, чем «Бакедано». Это был Вальпараисо, чилийский порт на побережье Тихого океана,- долгожданная цель нашего путешествия. Загремела цепь: «Бакедано» бросил якорь.
На набережной толпился народ, очень много народу, и все смотрели на нас. Неужели слава о «Таити Нуи» уже долетела до чилийских берегов и сейчас будет торжественная встреча героев? Нет, пока что-то непохоже. Капитан Эрик де Бишоп, простясь с капитаном «Бакедано», спустился в шлюпку и уехал, наверное, по своим делам.
Зато - вот так штука!
– к «Бакедано» приближался баркас, весь белый, с маленьким чилийским флажком на мачте, а в нём, улыбаясь во весь рот, стоял дон Карлос. Мы замяукали от радости. Подумать только, дон Карлос, наш дорогой консул, был последним, кто простился с нами на Таити, и теперь первым встретил нас в Чили. Он быстро поднялся на палубу «Бакедано», а за ним молодой человек, - я думаю, его секретарь, потому что он нёс неизменную кинокамеру дона Карлоса. А другую свою кинокамеру дон Карлос, как известно, подарил капитану де Бишопу перед отплытием с Таити для нужд экспедиции. Помните Дон Карлос обнимал всех по очереди - Франсиса, Алана, Мишеля, Хуанито; они обнимали его. Мы с Гальито мяукали.
Вдруг к «Бакедано» подошла ещё одна лодка с целой толпой людей, увешанных фотоаппаратами,-это были репортёры. Как только они ступили на палубу, они тут же бросились к нашим ребятам, забегали вокруг них и защёлкали фотоаппаратами. Мы с Гальито поскорее спрятались под шлюпки, которые были укреплены на палубе фрегата. Оттуда мы смотрели, что делали эти странные люди.
Они хотели, чтобы Алан, Франсис, Мишель и Хуанито рассказали подробно обо всём, что произошло с нами в Тихом океане. Попробуй-ка расскажи такое сразу! Ребятам пришлось туго. А хуже всех - Хуанито, ведь он был чилиец,- они не давали ему вздохнуть. Я думаю, в эту минуту он с удовольствием сбежал бы в свою кухню на наш родной «Таити Нуи»… Но тут на «Бакедано» вернулся капитан де Бишоп, и репортёры ринулись к нему - задавать вопросы, подносить ко рту микрофоны, щёлкать фотоаппаратами, ослеплять вспышками. Но наш капитан - он, оказывается, и это умел - сразу отвечал на все вопросы, говорил во все микрофоны и при этом успевал улыбаться очень любезно.
А затем гости и хозяева спустились в кают-компанию, и мы с Гальито тоже. Что за дьявольская жара стояла там! Ещё бы, полным-полно репортёров… И тут-то они заметили нас с Гальито: «А, кошки!» И бросились на нас. Нас снимали во
Потом они пошли на палубу и там увидели Панчиту. Досталось и ей. Им хотелось снять её в фас, а она норовила показать спину, тогда её ловили и поворачивали как надо, мордой к камере…
Наконец репортёры убрались с судна. А капитан де Бишоп, дон Карлос и вся команда сели в баркас и уехали на берег.
О нас с Гальито никто и не вспомнил, а ведь ещё недавно мы делили последнюю макаронину… Пришлось забраться на корму и оттуда смотреть вслед баркасу… Но то, что мы увидели на берегу, было так прекрасно, что мы забыли все наши кошачьи обиды.
Встреча героев
Едва пятеро наших с «Таити Нуи» ступили на набережную, грянула музыка, прекрасней которой я не слышал ничего на свете,-«Марсельеза». Капитан, Алан, Мишель, Франсис и Хуанито стали военным строем, и - я готов по-клясться - в этот момент слёзы должны были показаться в голубых глазах капитана де Бишопа, ведь он был француз. По крайней мере, у меня они катились градом. Вслед за «Марсельезой» заиграли национальный гимн Чили, и я подумал о Хуанито: как ему должно быть сейчас хорошо.
Гимны смолкли, и в огромной толпе на набережной уже было не разобрать, где наши и где не наши. На плечах чилийцев вынырнул Хуанито, они несли его по улицам торжественно, как знамя, и внесли наконец в большое красивое здание, над которым развевался чилийский флаг. В дверях этого дома через некоторое время исчезли седая голова капитана де Бишопа, дон Карлос и остальные из команды «Таити Нуи».
Но толпа у дома шумела, все хотели видеть их ещё раз. Они вышли на балкон, и капитан де Бишоп произнёс речь. Он сказал, что благодарит морской флот Республики Чили за помощь и всех чилийцев - за сердечную встречу. Ему долго аплодировали. А потом и Хуанито сказал несколько слов. Эх, и я бы тоже нашёл что сказать чилийцам, только вряд ли они понимают по-кошачьи…
Наши еле пробились к машине и уехали, я думаю, в отель, они же очень устали, бедняжки.
В тот день мы их больше не видели. Даром просидели на корме, ждали - вот-вот они покажутся, но взглянули на площадь - она была полна весёлой шумной толпой - и поняли: нет, сегодня они не вернутся к нам. Так мы и легли спать, очень грустные.
Утром стремглав бросились на корму: в порту сновало туда-сюда множество лодок, но ни капитана, ни команды не было видно.
Часов в одиннадцать утра на площадь, которая была как раз против нас, стал стекаться народ.
Посреди площади я видел белый мраморный монумент, на самом верху которого возвышалась бронзовая статуя моряка. Он стоял как будто готовый к атаке: в правой руке - шпага, в левой - знамя Чили. Моряк был изваянием Артуро Прата, прославленного чилийского флотоводца времён Тихоокеанской войны, а весь монумент посвящён морякам - героям сражения при Икике. Они умерли за родину, и теперь поставлены были тут навечно, чтобы каждый мог их видеть.
К половине двенадцатого площадь стала полным-полна. Вот и наши - капитан де Бишоп, Франсис, Мишель и дон Карлос, - у них в руках огромный венок из живых цветов, сейчас они положат его к памятнику героям Икике от имени «Таити Нуи»… А где же Хуанито? Где Алан? Ах, вот и они, еле пробираются в толпе, всему виной, конечно, Хуанито; со вчерашнего дня ему проходу не дают в Вальпараисо, каждый чилиец старается сказать ему что-нибудь, дотронуться до него - он же теперь тоже национальный герой… Скорее, скорее, капитан уже идёт к монументу… Успели!