«Я крокодила пред Тобою…»

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пересекаясь и переплетаясь между собой, эти сценарии образуют яркую многоплановую картину жизни северного провинциального городка России. На этом фоне разворачивается история данной книги.

Книга основана на реальных событиях и предназначена для широкого круга читателей.

Данный труд родился на свет в результате событий, происшедших в период с 2009 по 2014 годы в одном из небольших городов России. Участниками их стали реальные люди, поэтому это художественное произведение основано на реальных событиях.

В книге

Мы привыкли читать о людях в церкви в радужных тонах и удивляемся, когда вдруг появляются публикации, открывающие совсем иной мир внутри церковной ограды.

Мы подчас забываем, что свята Церковь, но не человек, находящийся в ней. Ему, обуреваемому страстями и пороками, ещё только предстоит стать таковым, пройдя путь длиною в жизнь. Легкое повествование автора о сложных жизненных путях героев произведения открыло перед читателем совершенно новый жанр – православный детектив, потому что в книге описывается и само преступление черты закона, и мотивы этого поступка, и наказание за содеянное.

Автор поднимает темы любви и подлости, верности и предательства, прощения и возмездия, поиска смысла жизни, идеализации человека, облечённого в сан, и разочарования в нем. На страницах книги автор показывает, насколько велик наш страх перед человеком, но не перед Богом, преклонение перед сильными мира сего, ложный стыд и цинизм. Как внутренняя боль становится достоянием всех и вся, а вместо помощи и сочувствия человек получает презрение и ненависть от себе подобных, кидающих камень в спину и кричащих: «Распни! Распни его!» Но мы видим, насколько близок Господь, спешащий нам на помощь, если только мы сами хотим этой помощи и готовы принять ее.

Главные герои книги с упованием на промысел Божий преодолели все те испытания, которые Господь послал им на их пути. Эта книга об укрепляющейся вере, которая, как металл, закаляется в горниле борьбы со грехом и твёрдом уповании на всеблагое милосердие Господне. О промысле Божием, ведущим странника по Земле к небесному Иерусалиму. Об осознании каждым ¬ кто он есть на самом деле и кем ему еще только предстоит стать.

Сначала проснулось сознание. Не открывая глаз, Марина пошевелила руками, попыталась приподнять голову. Как же больно… Опустив руку, нащупала пачку сока, медленно поднесла к пересохшим губам и не спеша сделала глоток, потом еще. Сок липкой тошнотой встал в горле. Сердце дрожало, билось часто-часто, и давно знакомый страх смерти, страх умереть прямо сейчас входил в душу, сковывал тело. Марина медленно села на кровати, стараясь не разбудить Олега. Она тихонько переползла через него и, еле шевеля босыми ногами, поплелась в ванную. Марина старалась не обращать внимания на тошнотворное состояние. «Сейчас все пройдет, пройдет, пройдет…». Она открыла кран, села на край ванны и стала ждать, когда потечет совсем ледяная вода, чтобы, как всегда, смывая боль, зачерпнуть три огромные пригоршни воды, обливая поочередно лицо, шею, волосы, плечи. Она стояла по пояс мокрая, босая в луже ледяной воды, и живший с ней долгое время страх постепенно отползал, как жирная змея. Не вытираясь, Марина пошла на кухню. Струйки воды стекали с длинных русых волос, оставляя на линолеуме тонкие дорожки. Мокрая майка облепила тело, неприятно холодила. Ее мелко трясло. В дверце холодильника стоял дежурный пузырек с валокордином. «Раз, два, три… двадцать… тридцать шесть». Сколько тебе лет – столько капель. Мама учила. Мама, мама… Видела бы она сейчас свою дочь, стоявшую у кровати Машки, ссутулившуюся горбушкой от абсолютного бессилия. Машка еще спит, сегодня в школу не надо, выходной день, суббота. «Провались они пропадом, эти корпоративы! – Марина присела на краешек кровати дочери и заплакала. – Не могу, малыш, больше не могу… Господи, я не хочу жить ТАК!» Голову разрывало, от слез стало еще тяжелее, в виски тупой болью била кровь. Марина прилегла, обняла спящую дочь, уткнувшись Машке в затылок. Детский запах дочери немного успокоил. «Надо же, десять лет, а она все ребенком пахнет», – улыбаясь и проваливаясь в похмельную дрему, подумала Марина.

***

Марина Калугина, по отцу Толмачева, родилась на Севере, все ее родные были из Сибири, русские и татары вперемешку с чувашами. Дедов, к своему стыду, она не знала, еще раз подтверждая поговорку об Иване, родства не помнящем, да и как росли сами родители, мало интересовалась.

Ее отец Иван Иванович рано начал карьеру. Окончив ветеринарное училище, он несколько лет работал зоотехником в небольшом сибирском поселке Хаял, время от времени пописывая статьи «на злобу дня» в местную газету «Красный Сибиряк». Его статьи были востребованы, они описывали «НЕПРОСТЫЕ ТРУДОВЫЕ БУДНИ ПРОСТЫХ ЛЮДЕЙ», уже сорок лет приближающихся к светлому будущему. Со временем его статьи стали печататься чаще, тексты повествовали о сложных взаимоотношениях в пролетарской среде, обличали тунеядцев, этих «ПИЯВОК НА ТЕЛЕ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА». Газетные колонки «Красного Сибиряка» ставили на вид нерадивым коммунистам, по чьей вине не выполнялся план, срывались поставки или разрушалась «ЯЧЕЙКА ОБЩЕСТВА». Разумеется, поступок провинившегося можно было освещать исключительно по указанию сверху. Вскоре Иван Иванович понял, что писать ему интереснее, чем лечить, и, уйдя из зоотехников, он с воодушевлением начал карьеру профессионального журналиста, вступил в партию и понесся по партийной лестнице. Человек он был принципиальный, потому что искренне верил в то, что все делает правильно и что ленинский путь действительно ведет к светлому будущему. Вскоре он женился на местной скромной и красивой девушке, учительнице Тамаре, через год родившей сына Павлика. Через два года появилась на свет голубоглазая, румяная и круглолицая Оленька. К тому времени Иван Иванович уже занимал пост заместителя редактора «Красного Сибиряка», еще через два года он стал редактором той же газеты и ему вовсю маячило нешуточное повышение в соседний район, Хантаякскую АССР, на пост редактора местной газеты «Красный Север». Но в Республику Хантая семья Ивана Ивановича попала только спустя пятнадцать лет. Из багажа с собой было немного – знания главы семейства, пара мешков с одеждой, посудой и плюшевый мишка, которого взяла с собой трехлетняя Марина, нечаянно родившаяся на радость почти сорокалетних родителей.

Земли Республики Хантая издревле принадлежали уральским народностям, эта группа уральской языковой семьи была самой малочисленной. Когда-то, в древние века, земли Хантаи перешли от Новгородских земель к Московскому княжеству. Земли эти долго оставались незаселенными из-за сурового климата, а поставка товаров шла с большими перебоями из-за отсутствия торговых путей. Правда, еще в начале восемнадцатого века до устья реки Арахья добрался-таки отчаянный Савелий Губов и организовал кустарную добычу первой нефти. Республика резко начала развиваться в сороковые годы, когда были найдены большие запасы каменного угля. Объединенными усилиями руководства ГУЛАГа и неистощимым оптимизмом зэков здесь были построены угольные шахты, дающие на-гора бесценные ископаемые для нужд фронта. Притундровые леса и защитные полосы вдоль рек стали последним местом упокоения тысяч людей, замерзших, изъеденных местными лютыми комарами и злющей мошкой. Уникальные древостои, кустарники и травы тут всегда подлежали государственной охране, в отличие от миллионов закончившихся здесь человеческих жизней. Эта ничего не стоящая в те годы людская бесправная масса проложила железку, которая жива до сих пор и вывозит уже не только в Россию, но и за рубеж все ту же нефть и драгоценный лес. После ликвидации системы ГУЛАГа вросшие стенами в суровые земли Хантаи тюремные бараки остались стоять здесь не только как память о прошлом, но и как вполне живой и функционирующий организм настоящего времени. Эти места навсегда остались местами лишения свободы, семьи, социального статуса. До распада СССР, когда людской отток уменьшил население Республики Хантая почти на треть, было еще очень далеко, поэтому полные советской энергии и коммунистического задора приезжающие сюда в пятидесятые годы новожители, как муравьишки, обживали бараки и общежития, а партийная элита въезжала в пятиэтажные современные хрущёвки-новостройки.

Ивана Ивановича перевели в Северогорск в конце шестидесятых. Это был небольшой, но перспективный городишко с населением около двадцати тысяч человек.

Марина отчетливо помнила, как она долго взбиралась на пятый этаж нового дома, там они теперь будут жить все вместе, с мамой, папой, старшим братом и сестрой, не в одной маленькой комнате, а аж в целых трех! На ней было бежевое фланелевое платье в коричневый грибочек. Она пыхтела, отдувалась, шагала взрослыми шагами, спеша поскорее увидеть их новую квартиру. Стены комнат были почему-то кривыми и ярко-синими, сильно пахло краской. Иван Иванович был мужиком на все руки и без посторонней помощи быстро сделал ремонт в квартире. Отец умел все. Красить, строить, белить, выжигать, чеканить, плотничать, красиво рассуждать и вкусно варить и жарить. Обоев в то время не было, поэтому, чтобы стены выглядели не так уныло, Иван Иванович начертил на побеленных стенах небольшие разноцветные кубики, от которых в разные стороны отходили цветные лучики. Получилось красиво, желто-оранжево и радостно. Ведро с белой краской стояло посреди зала, Марина крутилась вокруг него в новом красивом красном платье в клеточку, его только вчера ей купили, не обращая внимания на окрики родителей. Она самая красивая, самая нарядная!