Я — Легион
Шрифт:
— Это тоже поправимо, и об этом я тоже уже позаботился. Бионические протезы нового поколения. Конечно, на гитаре ты с ними вряд ли научишься играть, но в остальном сможешь пользоваться без проблем. Специалисты меня уверяют, что даже мелкая моторика пострадает не сильно, ты сможешь даже писать и рисовать. Единственный минус, индивидуальный заказ будут изготавливать полтора месяца, придется немного подождать.
— Надо же… я и не думала…
— Вот и не надо думать, не накручивай себя. Все будет исключительно хорошо, Вика, вот увидишь! — А потом не удержался добавил, понизив голос: — И этих мудаков я лично достану хоть из-под земли, всех до единого…
— Нет нужды, пап.
— В смысле? О чем ты? Как это нет
Стрельцов немного вспылил, полагая, что дочка внезапно начала страдать Стокгольмским синдромом, и решила защищать своих мучителей.
— Некого больше искать. Они все мертвы.
— Откуда ты знаешь? — В голосе отца послышалось искреннее и неподдельное удивление.
— Не спрашивай. Я и сама не имею понятия откуда.
Олигарх в ответ на этот сомнительный аргумент просто промолчал, не желая развивать тему дальше. Он и так уже нарушил обещание, данное врачу.
— Пап?
— Да, солнышко?
— Спасибо тебе… за всё спасибо.
— Да ну брось, доча… разве может отец поступить иначе?
Вика, не раскрывая глаза, почувствовала легкое объятие, и как ей на шею упала какая-то теплая едва ощущаемая кожей капелька. Неужели это его слеза? Да нет… не может этого быть. Папа сильный, он никогда не плачет…
Через сутки после расправы над семьей Мержоевых, я начал в Москве самую настоящую войну. Чем осторожней будут вести себя силовики, тем легче и вольготней я буду себя чувствовать со своими зомби. Наконец-то были опубликованы сюжеты о пытках и издевательствах в «Матросской тишине», которые я разослал журналистам еще в новогоднюю ночь. Ведущие каналы и СМИ не решались говорить об этом открыто, а только лишь размыто упоминали, что в их адрес поступили сведения о превышении должностных полномочий сотрудниками УФСИН, и что это, вероятно, каким-то образом связано с кровавым безумием, разверзшимся в новогоднюю ночь. И на этом все. А вот уже всякие интернет-издания, особенно те, которые средствами массовой информации не являлись и находились, преимущественно, в анонимных мессенджерах, растиражировали эту тему отменно.
Они с упоением крутили видео с телефонов тюремщиков на своих каналах, делая целые подборки и отбирая самые провокационные и жесткие моменты, так что в головах общественности начинало формироваться определенное негативное мнение о правоохранительных органах, которые допустили такой крупный промах. Большинству населения было бы плевать на это, если бы не комендантский час и объявленное чрезвычайное положение. Так что можно было сказать, что москвичи сейчас беглых зэков, из-за которых их размеренный темп жизни был нарушен, ненавидели не намного сильнее, нежели тех, кто их сейчас пытался ловить.
Но до открытого высказывания недовольства гражданами было еще далеко. Градус накала в обществе оставался слишком низким, чтобы из-за этого начались беспорядки. Пока что. Но, думаю, очень много найдется желающих поставить эту ситуацию в пику властям, а это только внесет свою очередную лепту в хаос, который мне будет лишь на руку.
После разгрома марионетками нескольких пропускных пунктов, в столицу стянули войска чуть ли не с половины страны, так что теперь каждая мало-мальски значимая дорога была перекрыта блокпостами, где выборочно проверяли любые автомобили вне зависимости от цвета, марки, дороговизны и крутости номерного знака. И располагались они теперь на таком расстоянии, чтобы в случае нападения помощь с соседних постов могла прийти в считанные минуты.
Однако теперь в моем легионе появилось шестеро бывалых боевиков, для которых война в городских условиях была лишь одним из эпизодов их жизни. А кроме того чеченцы оказались очень дружным народом, который никогда не бросает в беде своих товарищей и друзей, так что я воспользовался этим по полной программе. Совершенно неожиданно я заимел в своем распоряжении живых агентов, которые по просьбе моих марионеток могли совершить нечто незаконное, искренне веря, что это поможет их друзьям. Естественно, знать о том, что их друзья давно уже стали холодными ходячими трупами эти агенты никак не могли.
Зато они могли бросить в нужном месте коктейль Молотова, раздобыть оружие и боеприпасы, помочь скрыться или организовать в нужной точке транспорт. А используя навыки группы боевиков, я устроил войскам и полицейским патрулям чуть ли не полноценные боевые действия. Подрывы, растяжки, снайперские засады… и как-то я упустил тот переломный момент, когда меня перестали волновать лишние жертвы. Оглядываясь назад, я могу лишь предположить, что это произошло тогда, когда я инсценировал свою смерть. Сергей Секирин просто умер, а тот, кто занял его место, не имел ни совести, ни жалости, ни милосердия. Я перестал видеть людей, теперь я видел только цели и помехи, которые достижению этих целей препятствуют.
Перед глазами некстати пронеслись картины горящего в тюремном дворе тела, заваленного мятыми матрацами, оседающего на койку Штатива, рыдающего на коленях Цыпина, и мне подумалось, что необратимые метаморфозы моей личности начались задолго до этого события. Но пока я запрещал себе об этом думать, потому что любые моральные терзания могли в самый решающий момент помешать мне, поставив под угрозу то, к чему я так долго шел. Мою свободу.
К концу этого дня полицейские и военные даже начали бояться выходить из своих бронированных автомобилей, потому что постоянно перемещающийся по городу снайпер с СКС подстрелил уже человек двадцать. И на ночь он не стал делать перерыва…
К утру сотрудники силовых ведомств были настолько взвинчены, что некоторые, как мне показалось со стороны, уходили с постов самовольно, скандаля и посылая командиров на три советские буквы. Не все оказались готовы к тому, что еще вчера относительно спокойная служба, превратится в полномасштабную партизанскую войну с вооруженными налётами.
Зато к исходу праздников мой легион был вооружен целиком и полностью, до самого последнего зомби. А кроме этого, я обратил внимание, что с помощью назначенных сержантов можно, скажем так, «передавать» навыки другим мертвецам. Нет, это, конечно же, не было в полной мере передачей умений, а просто передачей информации. Но очень подробной и исчерпывающей информации, что намного превосходило обычное вербальное общение. По крайней мере, это безотказно работало со стрельбой. Подчиненные марионетки получали в режиме нон-стоп указания от своих сержантов — куда целиться, с какой плавностью жать на спуск, где взять повыше, а где из-за ветра принять чуть в сторону.
Эффективность отрядов моих солдат возросла даже не на порядок, а на порядки. Они научились громить блок-посты до последнего охранника еще до того, как пребывала подмога. Дальше они хватали все, до чего только смогут дотянуться, и передавали отрядам фуражиров. Теперь в моем распоряжении было какое только угодно ручное оружие, за исключением, разве что, гранатометов. Некоторую часть нам поставили друзья чеченских марионеток, однако львиную долю стволов мы взяли все-таки в боях.
Под этот шумок, создаваемый моим легионом, повылезали и остальные любители ловить рыбку в мутной воде. Остатки Золотой Десятки, которая за последние пару месяцев заметно поредела, сразу воспрянули, как только им дали сделать вдох. Ходили упорные слухи, что некто Павел Ковровский (даже не знаю, фамилия это у него, или прозвище такое) самым активным образом искал выходы на беглых уголовников и на их лидера. Для каких таких целей, мне неизвестно. Да и неинтересно, раз уж на то пошло. Организованной преступности Москвы я уже сказал все что хотел, и больше она меня не интересовала. Сейчас у меня были дела поважнее.