Я — легионер, или Восемь лет в европейском футболе

Шалимов Игорь

Мои новые партнеры мне нравились. Многих из них я знал — разумеется, Колыванова, Фонтолана, вскоре пришел полузащитник Андреа Сено, вслед за мной проделавший путь из «Фоджи» в «Интер», а в середине сезона появился еще один мой знакомый но Милану — защитник Массимо Паганин. Когда вокруг столько известных тебе игроков, чувствуешь себя легко и уверенно. Но и с другими я сошелся очень быстро. У меня вообще никогда не возникало проблем при попадании в новый коллектив — к счастью, я легко нахожу общий язык с новыми знакомыми

Все складывалось прекрасно, и я чувствовал, что у меня есть все шансы

восстановить репутацию, когда-то завоеванную в «Фодже». Иными словами, я мог снова заставить говорить о себе футбольную Италию. Но жизнь, увы, распорядилась иначе.

* * *

На протяжении большей части карьеры судьба хранила меня: единственную серьезную травму я получил в «Спартаке» в чемпионском сезоне 1989 года, когда сломал ногу и четыре месяца ходил на костылях. Тогда в чемпионате СССР я провел только 20 матчей, успев забить один-единственный гол.

С тех пор все шло нормально, травмы обходили меня стороной, но настал момент, и везение закончилось. Увы, это произошло как раз тогда, когда я был настроен на новый взлет.

Мои надежды не были беспочвенными: я постепенно набирал прежнюю форму, обретал былую уверенность и встретил 1997 год в полном расцвете физических и душевных сил. А 19 января мы отправились на последний матч первого круга в Милан — мне предстояло в очередной раз сыграть на «Сан-Сиро» против «Интера».

Сыграл я, впрочем, совсем не много. К ужасу миланских болельщиков, мы уже в первом тайме вышли вперед — вновь отличился Марокки, для которого в играх такого уровня не было ничего необычного. «Интер» яростно бросился отыгрываться, и Уливьери в стремлении сохранить счет с помощью замен начал укреплять оборону.

Эта тактика приносила свои плоды. Оставалось лишь несколько минут, а мы по-прежнему были впереди. Я уже не чаял выйти на поле: зачем тренеру выпускать игрока созидательного плана, когда остается продержаться совсем недолго? Но вновь вмешался случай — получил травму Марокки.

Уливьери дал мне команду готовиться к выходу и за то время, что я снимал тренировочный костюм и зашнуровывал бутсы, инструктировал меня. Его инструкции сводились к одному: «Надо биться изо всех сил. Осталось всего четыре минуты плюс то, что добавит судья. За это время ты должен бороться за каждый мяч. Мы не можем, не имеем права упустить эту победу».

И вот я подошел к бровке. За моей спиной послышались крики миланских тиффози. Уже не помню, что именно они кричали, но их слова показались мне не обидными, а, наоборот, теплыми. Я обернулся и улыбнулся трибуне. Некоторые болельщики ответили уважительными хлопками.

Я вышел не геройствовать, а в течение последних пяти минут вместе с командой удержать победный счет, поэтому то, что случилось в первые же мгновения после моего выхода, отчасти стало неожиданным и для меня самого. Наша команда владела мячом, и мы потихоньку пошли вперед — даже не атаковать, а всего лишь увести мяч подальше от собственных ворот.

Так мы глубоко продвинулись на половину поля соперника. Первое касание мяча я сделал, получив пас метрах в десяти от штрафной. Ко мне стремительно приближался Паганин (это был один из его последних матчей перед переходом в «Болонью»), поэтому самым логичным в той ситуации было бы развернуться и уйти с мячом куда-нибудь в сторону, чтобы потянуть время. Я уже собрался было так и поступить, как вдруг в голове у меня что-то щелкнуло, и я принял решение идти на соперника лоб в лоб.

Прокинув мяч Паганину между ног, я проскользнул мимо. Мне повезло: мяч, ударившись в пятку защитника, отскочил прямо ко мне. Я уже вошел в штрафную, путь к воротам был свободен, но наперерез, страхуя партнера, мчался другой защитник «Интера» — Фабио Таланте.

Теперь остановить меня было не просто — сам того не желая, я поймал кураж. Сделав вид, что готов отдать пас в центр, я вынудил Таланте сделать лишний шаг в сторону, что позволило мне проскочить мимо него и оказаться в нескольких метрах от ворот, правда, под острым углом. Не дожидаясь приближения вратаря Пальюки, я левой ногой послал мяч в дальний угол. Послал, не глядя, а когда глянул, мяч уже закопался в сетке, как белый пушистый заяц, попавший в силок и после недолгой борьбы затихший, осознав бесплодность попыток освободиться.

В тот момент я не испытывал безумной радости, правильнее всего сказать, что я просто ничего не понял: ведь к этому моменту находился на поле считанные минуты, если не секунды. Только что, встав со скамейки, я был свеж и полон сил. Конечно, на протяжении всего матча я переживал за свою команду, но все же мои эмоциональный затраты не сравнить с теми, которые выпадают на долю игрока, находящегося на поле.

Эта радость приходит тогда, когда ты уже находишься на пределе, когда отдал борьбе все силы и нервы и каждый шаг дается тебе с огромным трудом. Когда, прорвавшись к воротам, ты понимаешь, что это, возможно, твой последний шанс, а на большее просто не хватит сил. Именно так чувствовали себя мои партнеры, без устали боровшиеся на протяжении всего матча.

Я же находился в совсем ином состоянии, а потому мое поведение резко диссонировало с поведением товарищей по команде. Неспешно я подбежал к угловому флажку и встал спиной к трибуне. Спустя какое-то мгновение на меня набросилась, кажется, вся наша команда: при виде несущейся на меня толпы я несколько оторопел, настолько необычной мне показалась радость партнеров. Значит, я и вправду не осознавал в полной мере того, что сделал. Вышло так, что сделал я это именно для них — они, изможденные, отдавшие все силы борьбе, получили возможность спокойно отыграть хотя бы последние минуты.

Что ж, пусть я и не радовался, как обычно, своему голу, зато неподалеку находился человек, чье ликование с лихвой компенсировало мою сдержанность. Об этом я узнал через несколько часов после матча.

В одной из многочисленных передач итальянского телевидения, посвященных футболу, проводят такую игру со зрителями. Выбрав один из только что закончившихся матчей, сперва показывают какой-то игровой эпизод, а затем три фрагмента из жизни скамейки запасных (то есть наиболее яркие сцены с участием тренера) и предлагают зрителям в прямом эфире позвонить в студию и указать соответствующие друг другу кадры, иными словами, угадать, в каком именно случае тренер реагировал на данную игровую ситуацию.