Я — легионер, или Восемь лет в европейском футболе
Шрифт:
Следующего гола мне пришлось ждать две или три недели. Еще один удивительный матч. Мы отправились в Неаполь — один из наиболее близких к Фодже городов, так что нашу игру с «Наполи» можно было считать своего рода южным дерби. Хотя, по большому счету, «Фоджа» не дотягивала до того уровня, чтобы считаться достойным раздражителем для такого солидного клуба, каким в то время был «Наполи».
Неаполь еще не забыл громких побед своей команды в чемпионатах Италии в 1987 и 1990 годах. Тогда эту команду вел за собой
Марадона ушел, его место занял Джанфранко Дзола — маленький футболист огромнейшего таланта. Уже тогда он был известен удивительным умением бить штрафные и считался мастером последнего паса. Впереди его ждала прекрасная карьера, которая позволила говорить о нем как об одном из ярчайших мастеров европейского и мирового футбола.
В том матче я играл в середине поля как раз против Дзолы. Еще одной звездой «Наполи» был бразильский форвард Карека. Дополнительную интригу матчу придавали натянутые отношения наших президентов — Казилло и Ферлаино: не знаю, как соперники, а мы накануне игры прошли в связи с этим особую психологическую «накачку».
Думаю, излишне говорить о том, что нас встретил полный стадион, на который, кстати, нам удалось попасть с большим трудом. На игру мы направлялись в сопровождении полиции, без помощи которой наш автобус ни за что бы не пробился через знаменитые на весь мир неаполитанские пробки.
Опять с самого начала матч складывался для нас неудачно. Мы проигрывали — 1:3, когда на замену вышел недавно появившийся в «Фодже» Игорь Колыванов. Я спросил его, сколько осталось до конца. «Минут десять», — ответил он. Ситуация, что и говорить, представлялась безрадостной.
А за пять минут до финального свистка я забил гол. Сыграл в стенку с Роберто Рамбауди, вышел на ударную позицию и низом пробил в дальний угол. Получилось красиво, но радости особой не было, ибо в тот момент это воспринималось лишь как гол престижа. Радость пришла на последней минуте, когда Джузеппе Синьори сравнял счет.
Семь лет спустя судьба забросила меня в Неаполь — уже не на один матч. Случайно узнав, что здесь и по сей день вспоминают ту игру, я не очень-то удивился. Есть что вспоминать.
Я не бомбардир, забиваю не так уж много, зато благодаря этому во всех подробностях помню, пожалуй, каждый свой гол. Интересно, неужели так же хорошо помнят всё и форварды, забивающие мячи сотнями?
Наверное, каждый футболист, которому удавалось посылать мяч в сетку чужих ворот, пытается сформулировать, что же такое гол. И, должно быть, как и я. приходит к выводу, что невозможно описать словами свое состояние в тот момент, когда мяч на твоих глазах пересекает запретную линию. Ты просто на секунду становишься самым счастливым человеком на земле.
Чувствуешь ли ты что-нибудь в этот миг, думаешь ли о чем-то? По-моему, нет. Для описания своего состояния мне кажется наиболее подходящим слово «помутнение»: перед глазами все плывет, ты, словно в тумане, куда-то бежишь, что-то кричишь… Куда? Что? Зачем? Ответов на эти вопросы нет, да ты их и не ищешь.
Первый и второй голы в Италии я забивал после значительных перерывов. Довольно долго пришлось ждать и третьего. Зато потом вдруг я выдал серию, вполне достойную форварда средней руки: в шести играх провел три или четыре мяча.
Всего же за сезон я забил девять голов, причем некоторые оказались весьма красивыми. На родине мне так много забивать не удавалось: лучший мой показатель в чемпионатах СССР — восемь мячей в 1988 году, а в остальные годы — не больше пяти. Успех же мой в «Фодже» тем более удивителен, что команда в то время играла с тремя нападающими — то есть впереди у нас, как правило, было довольно оживленно, и у полузащитников редко появлялась возможность подключаться к атаке.
Конечно, не всегда гол приносит тебе огромную радость. Порой ты чувствуешь, что он бесполезен, и тогда вместо радости испытываешь не то раздражение, не то злость. Так было, например, в нашем втором матче на «Сан-Сиро» — против «Милана».
Это был великий «Милан», лучший клуб мира, за три года выигравший все, что только можно. И будущий чемпион Италии. Марко Ван Бастен, Рууд Гуллит, Франк Рейкаард, Паоло Мальдини, Франко Барези — достаточно одних только имен этих выдающихся игроков, чтобы понять, что матч против них никогда не будет рядовым и запомнится надолго.
Свои ощущения в момент первой встречи с игроками «Милана» я до сих пор помню так, словно все это было вчера. Оставались считанные минуты до начала матча, и мы постепенно стали выходить из раздевалки в коридор, ведущий на поле. Я стоял, прислушиваясь к отдаленному гулу «Сан-Сиро», когда послышалось движение за дверью в противоположной стене, где находилась раздевалка «Милана».
Дальнейшее почему-то видится мне в замедленном изображении, как в кино. Сперва я услышал тяжелые гулкие шаги — бум-м! бум-м! словно к двери приближался каменный гость. Так же медленно дверь раздевалки начала открываться, и один за другим из нее появились наши соперники. Так получилось, что впереди шли действительно настоящие богатыри: Ван Бастен, показавшийся мне великаном, хотя он всего на четыре сантиметра выше меня; обладатель знаменитой растафарианской прически Гуллит, внушавший трепет своей языческой внешностью; Рейкаард, самый высокий из них; наконец, Мальдини, которого боготворил не только Милан, но и вся Италия. С одного взгляда на этих легендарных игроков можно было испугаться: широченные грудные клетки, безупречный рельеф мышц, обтянутых красивыми, знаменитыми на весь мир футболками, огромные ноги, которым, кажется, неведомо, что такое усталость, и, самое главное, — горделивая внешность, та самая внешность, по которой вы без труда узнаете игроков суперклуба — истинных профессионалов, знающих себе цену и безоговорочно уверенных в себе.
Уверенность — это как раз то чувство, которое мгновенно улетучилось у меня при первом же взгляде на тех, с кем нам спустя считанные мгновения придется играть. Оглянувшись, я посмотрел на своих партнеров и понял, что каждый из них испытывает примерно такие же ощущения. Эта картина была отчасти курьезна — некий комизм происходящему придавал тог факт, что «Фоджа» тогда состояла в основном из игроков довольно мелких. Я, кажется, был чуть ли не самым высоким, тогда как, скажем, наши форварды — Беппе Синьори и Франческо Байано — едва доставали до подбородка миланским исполинам. «Боже мой, — промелькнуло у меня в голове, — на что мы можем надеяться в этой игре?!»