Я, Лунин
Шрифт:
– Прелестно! – причмокнул губами Лунин и, наклонившись, поцеловал Светочку прямо в макушку, при этом Рокси, тоже ничего не имеющая против запеченной свинины, успела лизнуть ее в щеку, – мы непременно будем вовремя.
Вновь оказавшись во дворе дома, Илья позволил болонке соскочить на землю и неторопливым шагом, заложив руки за спину двинулся по привычному вечернему маршруту вокруг небольшого, состоящего всего из трех домов микрорайона. Чтобы не опоздать к ужину, Илье не было необходимости смотреть на часы, достаточно было лишь идти обычным шагом и не отклоняться с маршрута. Полный круг они с Рокси проходили как правило за двадцать минут, иногда на несколько минут дольше, но только в
На этот раз, к разочарованию Рокси, никого из ее приятелей на прогулке не было, а посему она постоянно семенила в непосредственной близости от своего друга и хозяина, который от чего-то был задумчив и молчалив сверх всякой меры.
Тете Тане Лунин отказал. Составив общее представление о произошедшем в Старом Ясачном преступлении, он, на всякий случай, записал ничего не говорящую ему фамилию следователя, как выразилась тетка, редкостной стервы, не давшей разрешения на свидание с арестованным на два месяца Анатолием. Пока на два месяца. Процедура была стандартная. Срок ареста будет продлеваться судом столько раз, сколько попросит следователь, до тех пор, пока по делу не будет готово обвинительное заключение, а в том, что обвинительное заключение будет, судя по рассказу тетки, сомневаться не приходилось. Типичное, как сказал бы Хованский, русское провинциальное убийство. Пьяный конфликт, затем еще одна, не очень удачная, попытка выяснить отношения. Алиби как такового у подозреваемого нет, а оставленные на месте преступления часы… с таким же успехом можно было обронить и паспорт, по пьяни чего только не бывает. Сказано же, типичное провинциальное убийство.
– Адвокат вам нужен, хороший адвокат, – объяснял Илья, стараясь не глядеть в сторону насквозь мокрой от слез тетки, – может он что и придумает. Плохо, что два удара было, если бы один только, то можно попытаться все свести к непредумышленному. Хотя, там ведь эта палка с гвоздем, – спохватился Лунин, – тут непредумышленным и не пахнет. Не знаю тогда, что тут можно придумать. Состояние аффекта тут вряд ли пропихнуть получится, налицо, что он пьяный был, а опьянение суд за аффект никогда не примет. Даже не знаю, чем помочь можно.
– Не знаешь, значит, – глухо произнесла, вставая со стула Татьяна Васильевна, – такой лось здоровый вымахал, погоны у него со звездочками, кабинет персональный, а ничего не знает. Я знаю! – Илья почувствовал, как на лицо ему упали несколько капель слюны, наклонившейся к столу тетки, – не убивал Толик, не мог он убить!
Лунин издал протяжный стон, зажатого в стоматологическое кресло пациента, страстно желающего сбежать, но не имеющего уже такой возможности.
– Не потому он убить не мог, что мой сын, – проигнорировала его стон тетка, – а потому, что пьяный был. Что я, по-твоему, его пьяным не видела? С восемнадцати лет как начал прикладываться, так уже двадцать лет, считай, и выпивает раз в неделю.
– Хорошо, когда в семье есть традиции, – не удержавшись, пробормотал Илья.
– Есть, – не отреагировала на сарказм Татьяна Васильевна, – одна у него традиция. Он, после того как гитару в сторону отложит, завсегда сам спать ложится и спит потом часов пять, никакой пушкой не добудишься. Потом встанет, воды попьет, да опять спать ложится. Там уже по-разному выходит, и час может проспать, и четыре. Но поначалу он пять часов минимум с кровати не встанет.
Лунин поежился под пристальным, колючим взглядом родственницы.
– А здесь что выходит? Он и трех часов не проспал, да уже на улице оказался. Не могло такого быть, Илья! Понимает голова твоя это? Или ты без фуражки не соображаешь ничего? Так ты надень, фуражку-то, глядишь, думать легче станет.
После ухода разгневанной тетки, Илья еще долго сидел в своем кабинете, не в силах встать из-за стола и отправиться на прием к уже заждавшемуся его Хованскому. Дмитрий Романович, несмотря на некоторые присущие ему недостатки, был человеком достаточно проницательным, поэтому, когда Лунин наконец занял предложенное ему место за приставным столом, вынес свой вердикт незамедлительно.
– Рановато ты, Илюша, на службу вышел. Я тебе еще и дела никакого поручить не успел, а ты уже вон какой бледненький. Давай, милый мой, я тебе коньячку нацежу, лечебную, так сказать, дозу.
Через несколько секунд на столе уже стояли два пузатых бокала, которые Хованский наполнил примерно на треть из еще более пузатой бутылки с каким-то неизвестным Илье названием на этикетке.
– Знал бы ты, Илюша, что за человек мне этот коньяк подарил, – Дмитрий Романович закрыл бутылку и спрятал ее в верхнее отделение стоящего в углу шкафа, в котором он хранил особо ценные подношения. Уточнять, кто именно сделал ему столь приятный подарок Хованский так и не стал, – твое здоровье, Лунин!
Отвыкший за время болезни от крепкого алкоголя Илья почувствовал, как коньяк обжег ему горло, а затем, начав мгновенно впитываться в еще не окрепший организм, теплой, расслабляющей волной прокатился по его сознанию.
– Да ты совсем обмяк, – ухмыльнулся Хованский. – Расскажи-ка мне лучше, что за гражданка такая у тебя в кабинете слезы лила? Ты же никакое дело не ведешь пока. Откуда она нарисовалась?
– Тетка, – пробормотал Лунин, разглядывая солнечные искорки вспыхивающие и тут же исчезающие на дне недопитого бокала.
– Я видел, что не мужик, – нетерпеливо отозвался Дмитрий Романович. – Она по какому делу у тебя была?
– Моя тетка, из Одинска.
Откинувшийся на спинку кресла Хованский выразительно приподнял левую бровь, давая понять, что ждет более подробного рассказа. Илья сделал еще глоток и, с сожалением поставив пустой бокал на стол, начал рассказывать. Хованский слушал внимательно, почти не перебивая, лишь пару раз задав уточняющие вопросы. Когда Лунин закончил, Дмитрий Романович некоторое время сидел молча, разглядывая потолок кабинета с таким видом, будто там вот-вот должна высветиться информация по всем до конца не выясненным обстоятельствам убийства Дарьи Мещерской. Однако, на потолке так ничего и не появилось. Взглянув на удрученно притихшего Лунина, Хованский покачал головой и выбрался из кресла.
Вторая порция коньяка горло уже не обжигала. Она мягко укутала сознание Лунина теплым шерстяным одеялом, сквозь которое приглушенно доносился голос начальника следственного управления.
– Что тут скажешь, Илюша? Все ты правильно сделал. Понятно, что тетку жалко, но ты ей помочь все равно не можешь. Сам знаешь, такие дела, с личной заинтересованностью, это как красная тряпка для прокуратуры, а там в Одинске районный прокурор, – Хованский брезгливо оттопырил нижнюю губу, – тот еще паразит. С областным-то у нас, слава богу нейтралитет, но если эта шавка одинская лаем изойдет, то они здесь тоже глаза закрывать не станут. Так что отказал, и молодец. Я сам в Одинск позвоню сегодня вечерком, все разузнаю. Кто дело ведет, какая там база доказательная, есть ли какие-то варианты твоему братцу соскочить.