Я люблю тебя, Жизнь
Шрифт:
Пожалуй, единственное, что пришлось ему по душе это библиотека. Размерами она была не велика, поменьше трёх отведённых ему комнат, но шкафы занимали все свободные стены. От самого пола вплоть до высоченного потолка шли полки, заставленные толстыми, громоздкими томами, обтянутыми выделанной гладкой кожей и скреплёнными металлическими застёжками. Да, вот это богатство! При иных обстоятельствах Илька не преминул бы задержаться здесь надолго. Да что там, задержаться, его было бы не выгнать отсюда. Попросив Косту найти ему книгу по геральдике и истории дворянских семей, Илька осторожно развернул её на пюпитре. Толстые желтоватые шуршащие страницы, покрытые крупными буквами с длиннющими завитками, разноцветными рисунками
Илька с сожалением оглядел полки. Как можно жить рядом с таким богатством и совсем им не интересоваться, да ещё и других за интерес наказывать. Несчастные люди! Увы, ему тоже это богатство было недоступно. Пришла пора топать в свою комнату на ужин, а завтра он собирался покинуть столь «гостеприимное» место и никакие даже самые замечательные книги не могли заставить его задержаться.
Когда мальчишки вернулись, в комнате уже суетились трое лакеев с рабскими татуировками. На столе расставлялись тарелки из начищенного до блеска серебра, кубки на длинных ножках, исходящие паром большие миски, блюдо с хлебом, украшенные чеканкой кувшины. Приборы, наоборот, были предельно просты. Одна обыкновенная большая ложка, двузубая вилка, широкий нож с крепкой ручкой. Обилие суетящегося народа нагнало на Ильку тоску. Последний лакей принёс медный таз с водой и полотенце – простой кусок холста. Прислуга замерла вокруг стола вытянувшись и глядя поверх голов в пространство, ожидая пока гость, молодой господин соблаговолит сесть за стол. «Только этого мне и не доставало!» – устало подумал Илька, – «я чего сам не справлюсь»?
– Поставь таз сюда, – отдал приказание Илька, – и полотенце положи. Прекрасно! Теперь все свободны.
Прислуга недоуменно переглянулась. Потом, видимо старший из них обратился к Ильке.
– Простите, мою дерзость, господин, нас прислал господин Кай-то, чтобы прислуживать вам за ужином.
– За ужином мне будет прислуживать он, – Илька ткнул пальцем в скромно стоявшего в уголке Косту, – больше никого не хочу видеть. – Илька надменно задрал нос.
Лакеи нерешительно переглянулись и вслед за старшими гуськом вышли из двери. Илька тут же задвинул засов и с облегчением вздохнул. Вода в тазу оказалась чистая и чрезвычайно холодная. Илька с наслаждением умылся, вымыл руки, Коста уже стоял подле него, подавая ему полотенце.
– Спасибо, – кивнул Илька, засмеялся – увидев недоуменные глаза. – Что? Тебе спасибо никто не говорил? Ничего, привыкнешь. Давай умывайся.
Коста был озадачен, но выполнил приказ без споров. Илька подал ему полотенце.
– Вытирайся и иди сюда. Сюда, сюда, чего ты встал?! Садись. Да садись же ты. Вот твоя тарелка. Да чего ты шарахаешься! Сядь за стол. – Илька нажал на плечи, усадил порывающегося вскочить Косту, – Ложка у нас, к сожалению, только одна, ну да думаю тебе ложкой привычней, а я и вилкой управлюсь. Сам положи себе, что хочешь. Можешь хоть всё здесь съесть. Только не объешься, а то живот заболит.
Илька отошёл к своему креслу, взял кувшин со стола, заглянул, понюхал, поморщился. Взял второй – то же самое.
– Вино, – с сожалением констатировал он, – воды нет. Придётся пить, что дают. – Он налил в кубок, поставил его рядом с Костой, потом налил себе. – Нет, нет, так не пойдёт! – Возмутился Илька. Ты чего сидишь с пустой тарелкой? А! Понял! – ухмыльнулся Илька, – хочешь, чтобы я тебе прислуживал?
– Должно быть жаркое из кабана.
– Да? Соли и перцу маловато, а так ничего. Так! Я не понял! – возмутился Илька, ты чего сидишь? – Коста мгновенно вскочил с кресла. Илька рассердился, – тьфу, ты. Я имел в виду, почему ты не ешь? Сядь и ешь! Или я тебе накладывал теперь мне тебя самому ещё и с ложки кормить?
– Как же я могу, есть вместе с Вами, господин?!
– А где же тебе есть? И когда если ты всегда вместе со мной?
– На кухне мне чего-нибудь дадут. Ночью, когда Вы ляжете почивать.
– А я хочу, чтобы ты ел сейчас вместе со мной и то же, что и я. Бери ложку. Вот так, хорошо. Ешь, ешь, не обращай на меня внимание. Да не торопись ты так! Подавишься.
Некоторое время мальчишки молчали и с увлечением жевали. Потом Илька положил Косте на тарелку изрядный кусок жареного гуся, варёный овощ, в котором опознал репу, сунул в руку кусок хлеба. Не забыл и про себя.
– Давай, Коста, выпьем, – он поднял кубок с вином, – за счастливое освобождение из темницы. – Илька отхлебнул, сморщился, – ну и гадость, лучше бы воды принесли.
– Я принесу, – подскочил Коста.
– Сиди. Обойдёмся пока. Пить и это можно, главное не переусердствовать, а то с непривычки…. Скажи, Коста, у тебя родня есть?
– Не знаю, господин, меня забрали из деревни, когда я совсем маленький был. Я плохо помню. С тех пор я все время в замке. – Обильная еда и вино сделали Косту более разговорчивым, – сначала на кухне помогал посуду мыть, столы, уборку делать. Потом на конюшне за лошадьми смотрел. Потом уже хозяйке в библиотеке понадобился по лестнице под потолок лазить книги доставать. Это было лучше всего. А когда она умерла, я уже большой был, там уже, куда только не посылали, чего только не приходилось делать. – Коста, вдруг опомнился, – ой, простите, господин, мою болтливость.
– Всё в порядке, Коста, – тихо, грустно сказал Илька, потом улыбнулся – бери ещё что-нибудь и давай ещё выпьем.
Через полтора часа Илька почувствовал, что от обильной еды и выпитого вина у него начинают слипаться глаза. Он поднялся, пол под ним слегка покачивался, стены кружились.
– Это зачем же я так? Ты как? О, Коста, это ты молодец, что так много не пил.
Коста вскочил и, поддерживая Ильку под локоть, отвёл его в спальню и усадил на кровать. Опустился на колени, попытался снять с Ильки кроссовки.
– Нет, погоди, – Илька, чуть ли не силой поднял мальчишку, усадил рядом с собой, удерживая, приобняв за плечо. – С этим я сам прекрасно справлюсь. Одевать и раздевать меня не надо. Но для тебя тоже найдётся работа. Сейчас сбегаешь, нет, не спеша сходишь на кухню, позовёшь прислугу, пусть уберут посуду.
– Я сам все уберу.
– Коста, – засмеялся Илька, – ну почему ты такой упрямый? Я прошу тебя…, слышишь, не приказываю, а прошу, сделай, так как я скажу. Ты сходишь на кухню, скажешь, что я велел, чтобы они пришли и убрали со стола. Будут обо мне спрашивать…, вы ведь господ обсуждаете…, так вот, не говори им, что я разрешил тебе есть, наоборот, расскажешь им так: Твой новый хозяин просто зверь, запретил тебе сегодня ужинать, и не отпустит тебя ночью на кухню. Будут тебе сочувствовать, вздыхай, кивай головой, на вопросы не отвечай, скажи, боишься, как бы ещё хуже не было. Будут еду предлагать, не ешь, бери только то, что можно унести с собой. Да, слушай, – вдруг вспомнил Илька, – у меня здесь с собой никаких вещей нет. У тебя не найдётся сумки какой-нибудь? Нам бы еды с собой на дорогу взять, а?
Конец ознакомительного фрагмента.