Я люблю
Шрифт:
Не доезжая до него, агенты оставили машину с мертвым Сергеем.
– Ну, прощай! – Глеб все же позволил себе немного сентиментальности, прежде чем захлопнуть дверцу.
Анжелика прощаться не стала – кто он был для нее? Навязанный новыми хозяевами напарник, который в любой момент мог превратиться в ее палача. Она подумала о том, что могла бы сейчас убить Глеба и попытаться скрыться от Конторы. Но, взглянув на него, отказалась от этой мысли. Она не смогла бы выстрелить в этого человека! Ты тоже становишься сентиментальной, заметила она самой себе. Не рановато ли?! В Самошина стреляла, не задумываясь,
Да, но Самошин обманул ее, а Глеб был честен и перед ней, и перед самим собой. Она ясно видела, что это за человек – один из тех убежденных в своей правоте, кто действительно готов сложить голову не за деньги, а за идеал. Лаевский, безусловно, должен ценить такого работника.
Машина вспыхнула сразу, сквозь языки пламени можно было видеть очертания мертвеца. Глеб отбросил в кусты пустую канистру.
– Идем! – позвал он Маркизу.
Была такая старая песенка «Самый лучший путь в бессмертье – это аутодафе»… Нет, бессмертие, Сергей тебе не грозило. Твое тело останется неопознанным, и в Конторе по твоему поводу не повесят венок, подумала девушка.
За поворотом загромыхал состав, в этом месте замедлил скорость. Цистерны, цистерны, платформы с гравием… Глеб дождался, пока не покажется вагончиктеплушка, и легко вскочил на подножку, чтобы тут же подать руку спешащей за ним по насыпи Анжелике. Девушка уже скинула туфельки, чтобы подняться по камням. Эти туфли и обгоревшая машина были единственным, что досталось милиционерам, прибывшим, как обычно, с запозданием.
Да, были еще видеозаписи в особняке, сделанные камерами наблюдения, но в процессе следствия все они оказались загадочным образом утрачены.
– Я не говорил, что все будет просто! – сказал Валентин Федорович спокойным голосом – голосом отца, втолковывающего неразумной дочери, что мир не так прост, как кажется на первый взгляд. – Как говорится – мы предполагаем, а бог располагает! Будем считать это вашим боевым крещением. Да, я знаю – вам приходилось бывать в переделках и похуже, но в этот раз вы служили, извините за высокопарность, благому делу, и жертвы были не напрасны… Вспомните, в конце концов, Максимова – то, что они сделали с этим человеком просто ужасно! Я видел фотографии – неужели мы могли допустить, чтобы люди, способные на такое зверство, продолжали существовать?! И более того – принимать деятельное участие в управлении государством, а вы ведь знаете, какое влияние на власть имел покойный Рокецкий! Вспоминайте об этом почаще. – Он перебросил Лике фотографию, сделанную в «камере пыток».
Она посмотрела на нее и отвела взгляд. Кажется, Лаевский полагал, что, планируя устранить Максимова с помощью Маркизы, поступал не в пример гуманнее. Что ж, по-своему он был прав – палач, безусловно, лучше живодера!
– Полагаю, тебе необходим отдых! – это сказала Светлана Михайловна.
Психологиня стояла за спиной Анжелики, и та ожидала, что она вот-вот положит руки ей на плечи. Право слово – эта беседа втроем, как и предыдущие, напоминала милый, спокойный семейный треп. Особенно если не знать, что изображено на фотографиях, полученных Лаевским из МВД, – фотографиях, которые сейчас веером лежали перед ним на столе. Он просматривал
– Вот это было хорошо! – говорил он, постукивая пальцами по одному из снимков. – А вот здесь нужно было поступить по-другому… Ты не испытываешь сожаления по поводу смерти этих людей?!
– Неужели мы должны все это обсуждать?! – спросила Анжелика зло. – Дело сделано!
– Должны! – ответила за Лаевского Светлана Михайловна. – Это единственный способ удержаться на плаву. Ты сама понимаешь, что загоняешь в себя эти мысли и это неправильно…
– Оставьте меня с вашей психологией в покое! – взмолилась Анжелика. – Хотя бы на сегодня!
Если бы я не загоняла в себя свои мысли, подумала она, то давно бы перестреляла вас всех, не задумываясь о последствиях. Вы этого хотите, Светлана Михайловна?!
Да, она знала, что во всех странах сотрудников внутренних органов, совершивших убийство по долгу службы, обязывают проходить психологическую экспертизу. Но никак не могла предположить, что и в Конторе заведено нечто подобное. В конце концов, убийство здесь обычное дело и контингент, соответственно, подбирается стойкий. Или это только ей особая честь?!
– Всякий сотрудник, – ответила на незаданный вопрос Светлана Михайловна, – должен периодически проходить тесты. А после выполнения заданий, связанных с устранением физических лиц, подобные обследования являются обязательными…
Надо же, какая «научная» формулировка, усмехнулась про себя Лика «устранение физических лиц». Убийство просто по-русски. Впрочем, формулировка в самом деле многое меняет. Облагораживает. Не убийца, например, не душегуб, а киллер! Красиво звучит…
– И сделать это необходимо сейчас, пока еще свежи и верны впечатления! – докончила Светлана Михайловна.
– Хорошо, – вздохнула Лика; выбора у нее, как обычно, не было.
– Вы закончили? – поинтересовался зашедший через полчаса Лаевский. Он был в приподнятом настроении – все еще радовался по поводу успешно завершенной операции.
Лика ничего не ответила. Светлана Михайловна утвердительно кивнула. После совершенно невразумительной, на взгляд Маркизы, беседы докторица выглядела такой довольной, словно совершила выдающееся открытие на ниве своей науки. То ли в самом деле Анжелике было не дано понять смысл ее работы, то ли вся эта психология – чистый воды блеф. Задумываться над этим серьезно у нее не было сил.
– Мне кажется, нам всем будет полезно отдохнуть! – заметил Лаевский. – Я предупредил в лесничестве, что мы собираемся их навестить. Это укромное местечко не очень далеко отсюда, – пояснил он Анжелике. – Там мы проведем несколько дней на лоне природы!
– Будем ползать по болотам, где непременно схватим насморк, и слушать с утра до вечера дурацкие охотничьи байки… – прошептала Светлана Михайловна ей на ухо.
Анжелика не улыбнулась. Если докторша вообразила, что они с ней на одной стороне и будут по-женски делиться секретами, то здорово ошибается.