Я, мои друзья и героин
Шрифт:
Детлеф нашёл в конце концов какого-то фраера, и я терпеливо ждала, когда он там вернётся. Чего говорить – я ждала бы вечно, пока Детлеф не принесёт мне героина на утро!
В тот день я была угрюма и подозрительна. Я стояла на вокзале, в уголку, и тихо говорила сама с собой. Я говорила себе: «Итак, Кристина, ты добилась всего, чего собственно и хотела… Но разве ты так себе это представляла? Нет, нет! Но ты же хотела этого? Ты же всегда так восхищалась этими старыми игловыми! Ну вот – теперь ты одна их них! Поздравь себя! Теперь ты не салага и не пионер. И тебе уже не надо делать круглые глаза, когда кто-то говорит о ломках. Теперь уже никто не может тебя обосрать, мол – маленькая девочка… Ты сама обосралась –
Только ломаясь, они отдавали себе отчёт в том, какие же они всё-таки убогие уроды.
Всему наркоманскому жеманству в один час приходил конец – выше других они себя уже не ставили… Но это только если их кумарило – а так нет!
Я сказала себе: ну вот теперь-то они тебя отомстят, они просто прикончат тебя.
Они-то поймут, что ты попала, они поймут, что тебя ломает… Да ты всё это знала заранее! Смешно даже, что только сегодня тебя это так испугало…
Ну ладно, это самоедство ничего не давало, и мне надо было поговорить с кем-то…
Я могла бы подойти к любому из игловых на вокзале, но вместо этого забилась в какой-то угол около почты. Я же и без того знала всё, что они мне скажут, потому что часто слышала все эти разглагольствования, ещё когда меня это не касалось: «Да брось ты, не принимай так близко к сердцу, старик! Давай дальше! Всё будет нормально. Ерунда, но если хочешь, конечно, можешь и слезть! Есть же валерон на рынке…» Детлеф тоже выдавал весь этот бред, если речь шла о героине.
Единственным человеком, с кем я могла бы поговорить, была моя мама. Но, нет: я и представить себе этого не могла! Как я могу с ней так поступить, думала я, она любит тебя, да и ты любишь её на свой лад. Её просто удар хватит, если ты ей что-то подобное расскажешь! Да и чем она тебе поможет? Ну, запрет в квартире, или сдаст, не дай бог, в клинику! Да и клиника ведь не поможет… Против своей воли никто ещё не слез, а ты-то уж тем более не слезешь. Ты заупрямишься, свалишь из клиники и пойдешь в разнос. Нет, это только навредит делу…
Я продолжала вполголоса говорить себе: всё, родная, ты просто завязываешь со всем этим! Немного поломает поначалу, но ты выдержишь это запросто. Сейчас придет Детлеф, скажи ему: «Детлеф, всё – я не хочу героина! Я завязываю! И одно из двух: или ты завязываешь, или мы расстаемся. Что, у тебя уже грамм в кармане? Да ты что?! Ну, ладно, старина… Сейчас мы вмажемся, и с завтрашнего дня – ни-ни!» Чёрт возьми – даже сейчас, разговаривая сама с собой, я постоянно возвращалась к мысли о дозе… И я прошептала себе как страшную тайну: Детлеф не слезет, ты же знаешь! И ты бросишь Детлефа? Чёрт, кончай переливать из пустого в порожнее!
Соберись хоть на секунду и посмотри правде в глаза. Всё! Приехали! Конечная станция! Не так много ты успела в этой жизни… Но ты же так этого хотела, а?
Детлеф вернулся… Не проронив ни слова, мы двинулись вдвоём к Курфюрстенштрассе и взяли у нашего дилера. Я получила четверть грамма, села в метро, доехала до дома, и легла в кровать…
* * *
Два воскресенья спустя мы с Детлефом были одни в квартире Акселя… Это было ближе к вечеру… Нам было очень нехорошо. Кумарило. В субботу какой-то дилер обул нас. Героин, что он нам продал, был так плох,
Мы обыскали всю квартиру в поисках хоть чего-нибудь, что можно было бы быстренько продать. Мы, правда, знали, что искать бесполезно – ничего такого в этой берлоге и быть не могло… Всё от кофеварки до радиоприёмника было давно уже вынесено, продано и проколото. Стоял только пылесос, но он был настолько древним, что за него мы не выручили бы ни одной марки.
Детлеф сказал: «Девушка, сейчас нам нужно очень быстро сделать деньги. Самое позднее через два часа нас заломает, а там уже искать будет нечего… Не знаю, что делать! Сейчас воскресенье, вечер, я ни за что не заработаю. Помоги мне! Лучше всего иди к „Саунду“ и стреляй там… Как угодно, но ты должна вытащить сорок марок! Ну, а если мне повезёт, и я сделаю кого-нибудь за сорок или пятьдесят, тогда у нас будет кой-чего и на утро. Ясно? Сделаешь? Сделай!» Я сказала: «Ну, естественно, сделаю. Ты же знаешь, стрелять – тут я профи». Мы договорились встретиться через два часа. Ну что ж – я часто стреляла у «Саунда».
Часто просто ради удовольствия. И всегда получалось. Но в этот вечер всё было против нас! Не вёлся ну просто никто! Деньги нужны были срочно, а при стрельбе нужно время – на прицел. Типа, к которому ты подходишь за деньгами, нужно видеть заранее, на него надо настроиться, немного поболтать с ним и вести себя при этом спокойно, а не дёргаться как эпилептик. Да и вообще от этого нужно получать удовольствие…
Меня кумарило, и всё шло хуже некуда. Через полчаса у меня было шесть марок восемьдесят пфеннигов, а это явно не результат. Видимо, ничего не получится…
Подумала о Детлефе, который сейчас должен быть на вокзале, где воскресными вечерами только эти семьи с детьми, возвращающиеся от бабушек и дедушек. А его ещё и ломает… Нет, ему не найти фраера! Я запаниковала.
Совершенно потерянная, без какого-то определённого плана я вышла к дороге.
Как-то во мне ещё теплилась надежда, что стрельба пойдёт. Вдруг огромный «мерседес» остановился перед входом в клуб… Вообще, дорогие автомобили часто проплывали на малой скорости мимо «Саунда» или останавливались перед входом.
Потому что нигде нет девочек дешевле, чем у «Саунда». Там были девушки, у которых не было ни марки, чтобы заплатить за вход, и они все делали за билет и пару стаканов колы…
Тип в мерседесе подмигнул мне. Я тоже его узнала. Он частенько бывал в «Саунде», а точнее – перед ним, и мы даже поболтали как-то раз. Он спросил тогда, не хочу ли я заработать денег – стольник, например, и всё такое прочее. Я спросила, чего он хочет взамен. Но он как-то сдал назад, и я, помню, подняла его на смех…
Ну вот – второе свидание. Я точно не знаю, каким местом я тогда думала.
Определённо, не головой… И я сказала себе: а ну-ка, подойди к этому типу – узнай там у него, чего он хочет. Ну, может, удастся выпросить у него пару марок… По крайней мере, тип всё не переставал моргать мне, и неожиданно для себя самой я очутилась рядом с машиной. Он сказал, чтобы я залезала быстрее он не может тут долго стоять. И я залезла…
Собственно говоря, я знала, что сейчас будет. Просить денег, сидя в машине было просто глупо – это ясно как божий день! Фраера ведь уже давно не были для меня существа с далёкой и неведомой планеты. Я знала правила игры, той, что сейчас начиналась. Я много слышала от парней, да и сама видела на вокзале. Так, я знала, например, что условия диктует не клиент, а работник. Я постаралась напустить на себя крутой вид, и унять, наконец, эту дурацкую дрожь в коленях… Набрала в лёгкие побольше воздуха, и постаралась со свистом выдохнуть всю фразу до конца – ох, хоть бы не заикнуться!