Я - начальник, ты - дурак (сборник)
Шрифт:
Вот эта тонкая ниточка вверху — не расселина ли? Как далеко…
Монт решил подойти к расселине со своего маршрута, тем более что находился слева от неё, а с этой стороны, по словам отца, тот проходить не пытался ни разу. Но для такого пути понадобились бы дополнительные крюки, а крюков не хватало, Монт почти всё израсходовал. Придётся возвращаться назад и повторить попытку позже. Нужно заказать у кузнеца новые крюки, и побольше.
Спускаться всегда немного легче, чем подниматься. Особенно когда уверен, что возвращение обернётся подъёмом, что это
Монт возвращался, оставляя крючья в скале, для скорости. Малость неосмотрительное решение, учитывая то, что снова идти этим маршрутом он не собирался. Но что поделаешь: не всё и не всегда можно унести с собой. К тому же в глубине души Монт слегка гордился своим достижением: так высоко никто не забирался! Но зато облачный слой Монт прошёл очень быстро. Он лишь немного задержался в месте, где следовало намечать новый маршрут, связывая с отцовским — он всё же хотел перейти на участок отца по верху.
Монт возвращался домой со сложным чувством. С одной стороны, он начал взбираться на Стену в твёрдой уверенности, что именно нынешнее восхождение приведёт к победе. Но… достичь верха ему не удалось. И он понял, что никто не сможет выбраться из Долины, просто взбираясь по Стене. Потому что пауков среди скалолазов не встречалось. С другой стороны… Монт с восхищённым содроганием вспомнил простирающийся над ним каменный свод.
«В скорлупе! Мы живём в скорлупе! — подумалось Монту. — Тоненькая и узкая Долина, зажатая между двух циклопических Стен. Нет, не Стен — створок. Створок длинной гигантской раковины. А если они сомкнутся?»
Монт вспомнил, как в детстве стал свидетелем разговора двух стариков. Старики говорили, что раньше в Долине было светлее, день длился дольше. Тогда он не обратил на них особого внимания, посчитав обычным старческим брюзжанием, зато теперь…
«Как бы то ни было, — подумал Монт, — а нужно искать расселину. Ну почему я не пошёл по отцовскому маршруту? Может, я уже добрался бы до паутинки-трещины, и понял, что она такое: пласт слоистой породы, или действительная расселина, ведущая наверх? И не пришлось бы возвращаться… Но если расселина никуда не ведёт? Что ж, придётся искать новое место».
Монт не пошёл к отцу. Не захотел видеть укоризненных взглядов, слушать упреки. А хуже того — молчание. Но сегодня не последний день! Можно попытаться завтра… а лучше — послезавтра, чтобы как следует отдохнуть.
— Высоко поднялся? — спросила Дилич. Она ждала Монта у хижины. Приготовила обед и ждала, сидя на пороге. Подперев голову рукой, как ждали жёны мужей. Но Дилич не была женой Монта, хотя и нравилась ему. Жениться — почти наверняка означало прекратить скалолазание. Если только в бесчисленных маршрутах не удалось наткнуться на богатую рудную жилу, на пласт каменного угля, или на пещеру, наполненную самоцветами.
Но Монту так не везло. Несколько драгоценных камней да немного золота — вот и всё, что удалось найти в скитаниях по скалам. На пропитание одному этого хватало, кое-что из питательных растений произрастало и на участке, но чтобы содержать семью…
Монт не чувствовал себя готовым к этому. К тому же он относил себя не к обычным скалолазам, ищущим в Стенах руду и драгоценности и потому обычно высоко не поднимающимся, а к тем, кто стремится достигнуть верха Стен.
— До облаков, — коротко ответил Монт на вопрос Дилич. Он решил скрыть правду. Если рассказать ей о каменном своде… кто знает, как она поведёт себя? Хорошо, если просто не поверит. А если начнет уговаривать бросить скалолазание? Да, земельный участок мог прокормить, но… Бросить скалы? На это Монт пойти не мог.
— И как там, в облаках? — спросила Дилич.
— Холодно и сыро, — отозвался Монт.
— Согрейся у очага, — предложила Дилич.
— Я согрелся, пока шёл, — отказался Монт. А потом добавил: — С тобой тепло и без очага.
Она с надеждой подняла на него глаза. Монт продолжил:
— Ты хорошая, Дилич. Но… я не могу без скал. Я должен взобраться на самый верх! И я сделаю это.
— И ты не вернёшься, — тихо произнесла Дилич.
— Вернусь! — с жаром произнес Монт. — Вернусь! За тобой…
Дилич покачала головой:
— Я не умею лазать по скалам.
— А если там — чудесная страна?
— Ну… если и вправду… Тогда попробую научиться! — Вот и хорошо, — улыбнулся Монт. — А теперь — накорми меня!
Они поели.
— Мне… надо зайти к кузнецу, — нерешительно произнес Монт.
— Я провожу тебя, — сказала Дилич. — Мне пора домой.
У хижины кузнеца они распрощались. Дилич побежала домой, а Монт, проводив её лёгкую фигурку долгим взглядом, шагнул в освещённую багровыми отсветами кузницу.
— Здравствуй, Кальв! — приветствовал кузнеца Монт.
— Здравствуй и ты! — рукопожатие кузнеца было отнюдь не слабее рукопожатия Монта. — Зачем пришёл?
— Ты же знаешь, — чуть усмехнулся Монт, — плуг и мотыга мне пока не нужны.
— Ничего, я подожду, — кивнул кузнец. — А пока посмотри вот эти. — И он протянул Монту связку новых крючьев.
Крюки были хорошие, острые, откованные из звонкой стали. Когда Монт вбивал подобный крюк в скалу, тот пел, победно погружаясь по самое кольцо.
Кальв продолжил работу. Монт любил смотреть, как тот работает, а иногда и помогал кузнецу. Но больше всего Монту нравились рассказы кузнеца о древних временах. Порой, вытаскивая из кучи старого хлама какую-то железяку, похожую на большой кухонный нож, кузнец говорил:
— Вот меч самого Волра!
— А почему раньше воевали? — спрашивал Монт.
— Не знаю, — пожимал плечами кузнец. — Но именно потому, что люди воевали, их и переселили в Долину. И сказал Бог: «Когда прекратите воевать и перекуёте мечи на скалолазные крюки, сможете выбраться из Долины».