Я нашел подлинную родину. Записки немецкого генерала
Шрифт:
Больше всего меня интересовали планы создания директории, о которых говорилось и на открытых заседаниях суда. На вопрос Гитлера, вправе ли генеральный директор концерна Стиннеса Мину оказывать на президента противоречащее конституции давление, свидетель Кар заявил: «На это я отвечать не буду». Свидетель, генерал в отставке фон Лоссов, на вопрос Гитлера, кто, собственно, является автором плана создания директории, заявил: «На этот вопрос я отвечать отказываюсь. Сведения об этом я получил в доверительных беседах и не имею права говорить здесь об этом». Из показаний свидетелей и обвиняемых вытекало, что Кар поддерживал связь с советником юстиции Глассом, руководителем Пангерманского союза в Берлине, что Кар обсуждал
Имя Секта на открытых судебных заседаниях упомянуто не было. Не говорилось и о финансировании НСДАП предпринимателями, главным образом баварскими. В последнем слове Гитлер сказал, между прочим:
— Большой успех 8 ноября состоит в том, что оно не вызвало подавленности, а содействовало тому, чтобы в высшей степени воодушевить народ. Я верю, что придет час, когда массы, которые стоят сейчас на улицах с нашими крестовыми знаменами, объединятся с теми, кто стрелял в нас 9 ноября.
Гитлер и его главные соучастники были приговорены к пяти годам заключения в крепости с зачетом предварительного заключения. Остальные получили меньшие наказания. Людендорф был оправдан. В приговоре подчеркивалось, что обвиняемые действовали якобы из «национальных побуждений». Уже в декабре 1924 года Гитлер был амнистирован и выпущен на свободу.
В течение многих лет левые партии высказывали в рейхстаге и в печати подозрения и утверждения, что между мюнхенскими нацистами и генералом фон Сектом поддерживались связи. Но эти факты скрыли. Как молодой офицер, я считал, что рейхсвер вышел из этого процесса незапятнанным. О том, что нацисты из Мюнхена были связаны с Сектой, я узнал в отделе Шлейхера. Ниже я расскажу об этом.
Примерно в 1926 году мой отец как-то заговорил со мной на эту тему.
— А ведь господин фон Сект, — сказал он, — играл весьма сомнительную роль в связи с гитлеровским путчем. Я знаю это от коллег по фракции моей партии (Баварской народной партии), которые участвовали в работе комиссии ландтага, расследовавшей обстоятельства гитлеровского путча.
— Я тоже терпеть не могу Секта, — возразил я отцу, — но и у вашей партии рыльце в пушку. Ваше правительство Книллинга и ваш Кар замалчивали действия нацистов в Мюнхене и даже содействовали им. Вам всем нравился лозунг «Бавария — ячейка порядка». Скорей всего, и ты знаешь не обо всех проделках ваших высокопоставленных деятелей.
В 1933 году в газетах появилось сообщение, что баварский министр юстиции Франк, будущий «генерал-губернатор» Польши, 15 сентября 1933 года при введении директора земельного суда Нейтхардта, в свое время председательствовавшего на процессе против Гитлера, в должность председателя Верховного земельного суда в Мюнхене сказал следующее:
«Вы были ему [Гитлеру. — В. М.] справедливым судьей. Вы проявили и отстояли человеческое достоинство, несмотря на попытки заставить вас отойти от объективности при исполнении своих обязанностей».
Чрезвычайное положение основывалось на статье 48 имперской конституции. Эта статья устанавливала, что на время чрезвычайного положения могут быть полностью или частично отменены основные гражданские свободы: неприкосновенность жилища каждого германского гражданина, тайна почтовой переписки, свобода слова, свобода собраний, свобода союзов и коалиций, право распоряжаться личной собственностью. Другие же меры, которыми разрешалось пользоваться «для восстановления общественной безопасности и порядка», в случае необходимости даже с помощью вооруженной силы, статьей 48 точно определены не были. Согласно статье 48, порядок ее применения должен был определяться специальным имперским законом. Однако ни до 1923 года, ни позднее такой закон не был издан.
Я хорошо помню также, что в конце ноября и особенно в декабре 1923 года в Министерство рейхсвера из правых кругов, от политических деятелей, представителей промышленности и бывших офицеров поступило большое количество писем, в которых содержалось требование, чтобы министр рейхсвера или генерал фон Сект использовали предоставленные им полномочия и осуществили изменение конституции, «чтобы раз и навсегда навести порядок» в Германии. Эти крути считали, что время и обстановка благоприятствуют тому, чтобы нанести удар кинжалом в спину демократической парламентской системе. Видные представители этого направления, как это вытекало из случайных высказываний Шлейхера, во многих случаях лично обращались по этому поводу к генералу фон Секту.
В период чрезвычайного положения сотрудники отдела T-I–III были весьма перегружены работой. Ошибочно думать, будто при этом непрерывно издавались приказы и распоряжения о порядке осуществления чрезвычайного положения. Во многих случаях командующие войсками действовали на свою ответственность. Они же отдавали приказы об аресте лиц, которые своим поведением могли бы вызвать нарушение безопасности и порядка. Аресты проводились и без соответствующего юридического оформления. Насколько мне помнится, фон Сект лично распорядился произвести один арест: по его указанию был арестован сотрудник пацифистского журнала «Ди вельтбюне» Карл фон Оссецкий.
Огромный объем работы отдела T-I–III был обусловлен службой связи, отчетами и их обработкой, а также многочисленными жалобами, переговорами с центральными гражданскими учреждениями и тому подобными задачами. Что касается правительственных учреждений, то конфликты возникали с прусским министром внутренних дел Зеверингом, который неоднократно выдвигал обвинения против рейхсвера. Правда, тот или иной командующий войсками не раз давал повод для таких конфликтов. Вместо того чтобы дать указание соответствующим гражданским властям, командующие сами вмешивались в дела и тем самым усиливали возмущение рабочих. В ноябре-декабре 1923 года Зеверинг, учитывая царившее среди рабочих возмущение, предложил отменить чрезвычайное положение на территории Пруссии. Однако фон Сект решительно отверг это предложение.
В качестве носителя исполнительной власти Сект на основе наблюдений и донесений командующих войсками давал указания компетентным правительственным органам, а также делал им представления по экономическим и социальным проблемам. В период чрезвычайного положения соответствующие бумаги по указаниям Шлейхера подготавливались обычно капитаном Оттом.
Во время чрезвычайного положения была введена новая валюта. После отставки правительства Штреземана 23 ноября 1923 года рейхстаг принял внесенный правительством Маркса (Центр) закон о чрезвычайных полномочиях по введению твердой марки (Rentenmark).
В начале декабря я впервые подметил, что между Шлейхером и Сектом возникают разногласия. По поводу принятия закона о чрезвычайных полномочиях Шлейхер говорил: «Мы, солдаты, не имеем к этому вопросу никакого отношения. Другое дело, если будут нарушены общественная безопасность и порядок — тогда мы вмешаемся». Я понял, что Сект, по-видимому, придерживается на сей счет другого мнения.
Вскоре после Нового года Шлейхер заявил, что настало время подумать об отмене чрезвычайного военного положения. Он понимал, что экономические задачи отныне имеют первостепенное значение. По его мнению, вмешательство командующих военными округами в экономические вопросы могло бы только повредить репутации рейхсвера в служебном и политическом отношении. Сект, наоборот, выступал за сохранение чрезвычайного положения.