Я научу тебя любить
Шрифт:
Вел себя так уже почти десять минут с тех самых пор, как вернулся из душа. Аня знала — с ним такое бывает. Нужно просто подождать, и он вернется в реальный мир из своего собственного…
Но следить за этим без эмоций не могла. Поэтому сначала не сдержала улыбку, а потом и тихий смешок. Что тут же было замечено. Корней опустил голову, повернул ее, глянул с прищуром, кивнул…
— Что? — спросил, разворачиваясь всем телом к ней, складывая руки уже на груди.
— Ты просто такой серьезный… — Аня пожала плечами, улыбаясь шире, пробегая взглядом по мужчине. Футболка, легкие штаны. Влажные волосы. Без телефона. Без часов. Он — домашний. Лайтовая версия Корнея Высоцкого, доступная для просмотра только ей… И эта эксклюзивность заставляла Анино сердце сжиматься.
— Потому что думаю.
Корней ответил, вздергивая бровь, окидывая Аню ответным взглядом. Таким же. Только темным. По голым щиколоткам, коленкам, бедрам, вверх по майке, по ключицам, шее, губам…
— О чем думаешь? — которые шевелятся, задавая абсолютно непозволительный вопрос. Во всяком случае, когда-то Ане так казалось. Сейчас же… Все стало намного легче. С тех пор, как девушка убедилась: он видит общее будущее для них. Видит и верит. И планирует. На двоих.
Именно это она должна была понять. Именно это почувствовать. Именно это он имел в виду.
Его прогноз поменялся. Из «если год — хорошо. Но скорее пару месяцев» в предложение вместе задуматься о том, что через полтора года им может быть хорошо уже в другом городе, но тоже вдвоем.
Когда-то, спрашивая о мечте в номере Венской гостиницы, Аня и подумать не могла, что запускает механизм размышлений. Наверное, таких же, как те, свидетелем которых она стала сейчас. С прошагиванием по комнате. С рассматриванием собственных рук. С мыслями, транслируемыми в потолок… О том, чего хочет он, чего он хочет для нее, чего он хочет для них. Но пусть «процесс размышлений» она пропустила, результат получила тоже абсолютно эксклюзивно.
Он хотел общего будущего с параллельной реализацией ее мечт и собственных планов.
Корней по-прежнему не готов был клясться Ане в вечной любви, но даже подходя к их реальности трезво, как бы обещал — я буду очень стараться, потому что хочу тебя рядом.
Сегодня. Завтра. Через полтора года тоже. Долго хочу. Если так будет всегда — я готов.
Получится ли все так, как он хотел бы — неизвестно. Но Аня очень в него верила. В себя куда меньше, но ради Корнея собиралась подтянуться, постараться, дорасти. До Лондона. Или до звезд. Как он захочет. Как решит.
После разговора о будущем прошла почти неделя. Завтра им предстоял ответственный день. Во-первых, возвращение в ССК после спонтанного отпуска. Во-вторых, приезд ба…
Квартира Ланцовых была готова. Пришла пора увидеть результат и начать переезд. Пришла пора поговорить…
Аня прокручивала в голове слова, которые скажет бабушке, все эти дни. Ей плохо спалось, много думалось… Сомнений в том, что сделать это нужно, не возникало, но вот как…
Ане очень хотелось, чтобы бабушка поверила в них с Корнеем сразу же. Чтобы не усомнилась, как сделали остальные. Но девушка понимала — это практически невозможно.
Корней не приставал к ней с ежечасными вопросами: «а ты уже? А когда? А почему еще нет?». Кивнул, соглашаясь с установленным самой же Аней сроком — при личной встрече, когда Зинаида приедет. Ждал.
Обоим понятно было, что если Аня струсит — он рубанет. Поэтому трусить было нельзя.
К мужчине за советом насчет того, как лучше будет построить беседу, Аня не обращалась. Это было бы странно… Но очень надеялась, что он просто будет рядом в нужный момент. Не потому, что боялась не вытянуть бабушкину реакцию самостоятельно, а потому, что хотела не просто объяснить, но показать. Изменения в себе. Изменения в нем. Их общую веру в то, что шансы есть. У мечтательницы и циника. Обитателей разных миров, пытающихся строить общий — новый…
— О том, чем мне грозит попытка тебя поиметь наконец-то… — Корней выдернул Аню из размышлений. Произнес, немного склонив голову, позволяя взгляду стать еще более откровенно темным, а губам растянуться. Когда-то Аня посчитала бы, что для нее это — слишком грубо, а сейчас… В щеки ударил жар, коленки сами собой сжались чуть сильнее… — Снова будешь пищать, что истекаешь кровью и трогать тебя нельзя? Взвешиваю, сильно ли это помешает…
В карих глазах заиграли опасные смешливые блики, Аня покраснела еще сильней, закусывая губу, чтобы не палить улыбку так явно… Было дело… Пищала… Но уже… Вроде бы…
— Не буду… Уже можно…
Шепнула, глядя не в лицо, а чуть ниже…
Видела, что Корней ухмыляется шире, расплетает руки, тянется правой через голову, поддевает футболку… С замиранием сердца следила за тем, как он снимает, бросает в сторону, не особо заботясь о том, что на пол… Подходит, делает то же самое с ее майкой, одним взглядом давая понять, что ее слово уже сказано…
— Да ты что… И молчишь… — говорит прямо в губы, бодая носом, заставляя склоняться, подтягиваться повыше на кровати, приподнимать бедра, чтобы и шорты тоже куда-то улетели…
Аня чувствовала, как мужские руки скользят от колен, которыми она успела оплести его бедра, вверх до талии, как накрывают груди, как сжимают… И нестерпимо захотелось улыбнуться, что она и сделала, уткнувшись в любимую шею…
— Какая хорошая новость… — А потом и вовсе захихикать, реагируя на слова, щекоча кожу…
Ведь новость действительно была очень хорошей. Причем для обоих, потому что почти неделя без полноценной близости далась им нелегко.
Пусть месячные пришли очень вовремя, так как Ане нужно было какое-то время, чтобы осознать себя по-новому. По-новому ему нужной. Не только для секса. Не только сегодня. Но это не отменяло тот факт, что находясь постоянно рядом, тормозить и его, и себя было сложно.
— Ты очень красивый…
Аня шепнула, целуя все туда же — в шею, пробегаясь пальцами по плечам, твердой груди, животу, бесстыже ныряя под резинку штанов, сжимая с силой сначала через ткань боксеров, а потом и под ней… Чтобы не сомневался — она умеет не только «пищать, что истекает кровью», но и скучать по ощущению собственной наполненности им, сгорать от нетерпения.
Вернулась к резинке, начала стягивать сама, а потом снова улыбнулась, благодарно целуя в шею, когда подоспела мужская помощь…