Я научу тебя любить
Шрифт:
Корней чувствует, что она принимает, пытаясь приподняться на носочки, отпускает девичий подбородок, спускается рукой вниз по телу, снова сминая грудь, фиксирует за живот… Выходит… И снова резко в нее…
Аня же снова чуть поднимается на пальцах, отворачивает голову, закусывает губу, выдыхает с еле-слышным стоном…
— Упадешь так…
Пытается мотнуть головой, чтобы он не сомневался — выстоит, но не успевает.
Корней выходит, заставляет ее сделать шаг ближе к стене, вжимая в нее сейчас такой чувствительной грудью…
Помня наставление «лбом не бейся», Аня поворачивает голову… И вместе с новым проникновением чувствует, как он царапает ее скулу зубами, будя что-то поистине первобытное. Насколько, что Аня не сдерживается, шепчет:
— Еще…
И получает — новое движение и новый укус. И новая попытка приподняться, которую он осаждает, вжимая пальцы в талию и наоборот — подавая ее тело навстречу собственным толчкам.
— Еще… Пожалуйста…
Девичьи ноги начинают дрожать довольно быстро… Кожу саднит из-за трения о шершавую стену, боль мешается с удовольствием… Движения мужчины ускоряются, но при этом не теряют силу, а будто только наращивают ее… И за каждым Аниным «еще» следует новая острота. Новый стон.
Спиной Аня чувствовала ткань рубашки, низ живота горел, становясь все тяжелее с каждым новым движением, мужское горячее дыхание щекотало щеку, ее же касались требовательные губы… Он почти не говорил, но каждое произнесенное шепотом слово отзывалось в Ане новой вибрацией…
В какой-то момент между стеной и раздраженной уже кожей груди вклинились его руки… Он снова сжал… Уже явно для себя, ускоряя толчки… Наслаждаясь ее стонами на каждом… Несомненно, видя, что Анины ладони собираются в кулаки и уже они вжимаются в стену.
Сама девушка пытается выгнуться сильнее, отрывается щекой от стены, ловит его губы, требовательно втягивает язык, не в состоянии себя контролировать. Подходя к такому отчаянному оргазму, который еще никогда не ловила. Это было понятно… И немного страшно… Но остановить Корнея ни за что не попыталась бы. Упивалась балансом боли, его власти, возбуждалась еще сильнее от издаваемых ими звуков, смешения запахов, продолжала «взлетать» на носочки даже вопреки тому, как плотно сжата с обеих сторон, не в состоянии не реагировать на ярость его движений. По-прежнему усиливающихся и ускоряющихся, пока не поняла — действительно сейчас упадет, пока не шепнула:
— Корней, я… — дышала тяжело, когда он оторвался, не дал опомниться, развернул, поднял… И тут же снова толкнулся в нее, глядя в открытые до невозможности глаза, не давая сотрясти новым стоном воздух — глуша его своими губами.
И двигаясь уже так… По-прежнему дразня грудь, но теперь уже тканью рубашки, придерживая под ягодицы, вбиваясь абсолютно бесконтрольно и безжалостно, пока она не зашипит, начиная отчаянно сокращаться, зажмурившись, прикусывая кожу на плече через рубашку, будто бы мстя ему за собственную скулу… И потом тоже вбиваться — доводя себя…
Уткнувшись в ее висок, шепча:
— Будь на моей стороне. Всегда будь на моей стороне. Я не подведу, обещаю…
Не имея представления о том, из-за чего ловит свой оргазм в большей степени — от ее тесноты и чувственности, отдачи и искренности. Или из-за того, как для него важно именно это. Чтобы она была всегда на его стороне.
— На ноги встать сможешь? — Корней повел носом по Аниной щеке, обращаясь. Он по-прежнему был в ней. Она по-прежнему жалась к нему всем телом, им же подрагивая… Была тихой. Мягкой. Бессильной.
Откинулась, наверное, довольно ощутимо стукаясь затылком о стену, несколько секунд смотрела, будто пьяная… Улыбнулась, не ответила, потянулась к губам… Сама толкнулась языком в его рот… Бесстыжая. Бесстрашная. Бесконечно желанная.
— Смогу.
Оторвалась, подтверждая слова, попыталась, немного хмурясь, когда мужчина вышел, отпуская…
Корней снял руки с ее ягодиц, только убедившись, что действительно не упадет. Скользя взглядом по Аниному телу, вернул на место свое белье, застегнул ширинку. Подхватил девушку на руки, позволил обнять себя за шею, прижаться к плечу виском, понес в спальню.
Опустил на кровать, следил, как Аня сворачивается клубочком, прижимая колени к груди и обнимая их…
Судя по всему, это было сильно. Ей нужно время.
Он коснулся поцелуем кончика носа. Увидел намек на улыбку… На румянец… Выпрямился.
— Я в душ схожу. Отдохни немного. Только нам все равно надо ехать, Ань. Хорошо?
Она не кивнула, просто прикрыла глаза. Это вряд ли можно было бы засчитать за «хорошо», но выбора не было.
Корней вышел в ванную, Аня слышала, что включается вода…
И его обращение тоже слышала, но чувствовала себя так, будто… Умерла. Умерла и ей прекрасно. И лучшее, что сейчас можно сделать — это просто лежать, продолжая переживать сладкие остаточные импульсы в промежности.
Тело было одновременно очень тяжелым и таким легким. Ей было безумно хорошо. И пусто в мыслях.
Он сказал, что им нужно будет ехать?
Ане захотелось улыбаться, потому что она вряд ли сможет. Слишком… Идеально вот так.
Слышно было, что шум воды прекратился, что открывается дверь… Аня лежала с закрытыми глазами, но знала, что Корней идет в гардеробную. Меняет одежду — эта помялась, снова подходит к кровати, садится рядом, смотрит…
Кладет ладонь на ее голое бедро…
И если еще секунду назад Ане казалось, что открыть глаза ее не заставит даже атомная война, его прикосновение — смогло.
Она открыла — пьяные, счастливые, пустые от мыслей и сомнений…
— Ты можешь остаться, но мне нужно в ССК.
Улыбнулась, реагируя на его предложение, мотнула головой…
Вероятно, за счет каких-то тайных резервов нашла в себе силы забраться к нему на колени, обнять за шею, к ней же прижаться губами…
— Ты слышал все? — спросить тихо.