Я научу тебя любить
Шрифт:
— Да. Ты дверь плохо закрыла. — Переварить ответ…
— Спасибо тебе. — И шепнуть, благодаря разом за все. За все, за все, за все…
— Тебе было хорошо? — закивать убедительно в ответ на вопрос.
— Очень. Невыносимо. Впервые так… Сильно… Я думала, умру…
Аня сказала, напрочь позабыв о своей обычной стыдливости. Ей просто сложно было подобрать слова, способные полноценно описать состояние. Потому что действительно казалось, что высшая степень наслаждения — это и есть смерть. И она к ней близка.
— Не умрешь, зайка. — Корней снова поцеловал — в висок. Повел носом по скуле, дождался, пока Аня поднимет голову, посмотрит на него… — Сзади, значит, нравится, да? — спросил, ловя искры стеснения, скользя взглядом вниз — на губы, которые начинают дрожать, она кивает. — Запомним…
И снова пытается спрятаться, вжимаясь голой грудью в новую уже рубашку, шумно дыша в ухо, обволакивая его запахом их секса. Мягкостью своего тела. Бархатистостью нежной кожи. Не подозревая даже, насколько все это может снова быстро и сильно его возбудить… Настолько, что хочется слать все к херам… И просто остаться. Чтобы трахать — неважно сзади или спереди — пока не охрипнет.
— Останешься или поедешь? Я думаю, мы дали достаточную фору. Если они и так опоздают — я правда его уволю. Потому что ты права. А Артуру давно пора разобраться в собственном начальнике.
Аня слушала Корнея внимательно, даже напрягалась немного — это чувствовалось. Но не стала ни спорить, ни что-то спрашивать.
Просто… Он услышал. Он готов был к тому, что она решит помочь подруге. Он даже шанс ей такой дал. Она не стала. И оказалась… Чертовски права. До бесконечности. Ей просто нужно всегда быть на его стороне. И он не подведет.
— Я соберусь сейчас. Дай мне… Пять минуточек… И можешь одежду… Из коридора…
Аня говорила, сползая с мужских колен. Он снова придержал. Отпустил, только убедившись, что не грохнется.
Провел взглядом до ванной, пошел за вещами. Подобрал, положил на угол кровати, вышел…
Проходя мимо оставленного на полке телефона, разблокировал, чтобы глянуть время. Хмыкнул. Фора уже была более чем приличная, а станет еще более ощутимой. Потому что заново быстро собраться Аня не могла.
Она двигалась вяло, она тормозила, она тонула в улыбке… Подгонять ее Корней не пытался. Сам виноват, получается.
Поэтому просто ждал, пока выйдет.
Надел свое пальто, следил, как она обувается.
Опустилась на полочку, достала сапоги, нырнула стопой в правый, начала вести пальцами молнию вверх…
Почему-то застыла, доведя до щиколотки…
Корней поднял взгляд на лицо… Понял, что Аня смотрит перед собой — в пространство — и улыбается…
В глазах пьяный туман. На губах — мечтательная улыбка…
Снова переживает… Закусывает нижнюю, еле-заметным движением сводит колени…
Не обращает внимания, что мужчина вздыхает, опускается на корточки рядом с ней, накрывает своими пальцами ее, застегивает сапог…
Берется за щиколотку левой, заставляет опустить ногу в парную обувку, застегивает, только потом поднимает взгляд, смотрит в ее — влюбленные, полные нежности — зеленые глаза…
— Я так тебя люблю…
Слышит, не сдерживает ухмылку, опускает голову, качает ею… Чувствует, как на затылок ложатся сначала женские руки, а потом нос и губы. Она вдыхает, целует, шепчет:
— Ты самый лучший. Самый-самый-самый лучший, Корней.
— Я в курсе, Ань, поехали.
Корней же уворачивается, испытывая какое-то неописуемое удовлетворения, парирует исключительно из любви к искусству, целует в губы, поднимает Аню с полки, наконец-то набрасывает на ее плечи пальто, выводит из квартиры…
— Ты в себя пришла? — Корней спросил, когда они уже поднимались на этаж ССК на лифте. Он был не пуст, поэтому без подробностей, интимных взглядов и жестов. Тихо, повернув голову, практически на ухо.
— Да. Все хорошо. Я уже…
Пряча румянец, Аня мотнула головой. Все, что позволила себе — это быстро посмотреть на мужчину, в очередной раз переживая утро. Не просто секс. А череду правильностей. Каждое слово. Каждое движение.
— Проголодаешься — напишешь. Вдвоем пообедаем.
Корней сказал, Аня кивнула, снова расплываясь в улыбке. Вышли вместе. Друг друга не касаясь.
Двигались по коридору нога в ногу. Корней кивал кому-то своему. Аня — своему.
Он был серьезен. Она — улыбчива.
Одновременно замедлили шаг, приближаясь к его кабинету.
Рядом с которым стоял Артур, прислонившись к стене, глядя в телефон…
Корней подошел к нему, протянул руку, сказал:
— Извини. Обстоятельства задержали. Проходи.
Открыл дверь, пригласил в кабинет, Аня же только улыбнулась.
Сначала Артуру, потом… Когда пропустив подчиненного, Корней бросил последний взгляд ей вслед — так же, как они делали всегда — уже ему. Хотела бы шепнуть: «я люблю тебя», но позволила только взгляду зажечься этой неоспоримой истиной. Поймала в его — ответном — усмешку «я в курсе»…
Повернула, поплыла в сторону родного опенспейса…
Не заметила бы Алину, наверное, не поймай она ее за руку почти сразу, не прижми к себе, не зашепчи горячо на ухо:
— Спасибо тебе, детка! Спасибо огромное! Спасибо! Я тебе по гроб жизни, Ань! Спасибо!
— Не за что, Алина. Не за что… Мы просто… В пробку попали. Я тут ни при чем…
Пользуясь тем, что подруга не видит ее лицо, Аня снова расплылась… В улыбке. И сладкой патокой.
Дальше же… Девушка Артура продолжала что-то говорить, наверняка благодаря, а в Аниных ушах звенело только:
«Будь на моей стороне. Всегда будь на моей стороне. Я не подведу, обещаю…».
Глава 28
День в ССК пролетел незаметно. Аня не могла унять улыбку до обеда… И после тоже не могла унять.