Я не продаюсь
Шрифт:
Ну, ничего. У нового хозяина точно найдутся деньги на садовника.
Тянусь, кончиками пальцев нежно касаюсь бархатистых лепестков одного из цветков. Алого, словно только что пролитая кровь. Никогда не любила этот цвет, в отличие от мамы. Вспоминаю о ней, и губы тут же растягиваются в улыбке.
Медленно иду дальше к террасе, подставляя лицо робко выглядывающему из-за облаков солнцу. Быстро взбегаю по ступенькам, но на середине лестницы останавливаюсь, понимая, — я тут не одна. Оборачиваюсь. Мистер О’Лэс стоит всего на несколько ступенек ниже и как-то странно смотрит
— Я никогда не видел вас такой счастливой, — замечает он с улыбкой и начинает медленно подниматься.
Выдыхаю, старательно сдерживая рвущуюся наружу злость. Неужели так сложно было выполнить мою просьбу?
— Вы разрешили мне взять одну вещь, — говорю как можно спокойнее. — Я же прошу вместо этого несколько минут одиночества.
И пусть потом я не раз пожалею об этом решении, но сейчас это именно то, чего я хочу.
Он останавливается на две ступеньки ниже, но из-за разницы в росте наши лица находятся практически на одном уровне.
— Теперь это моё поместье, Камилла, не забывайте.
Кажется, он назло не желает уступать мне.
Я отворачиваюсь, не желая видеть его так близко, на миг закрываю глаза, до боли в пальцах сжимая перила. Ненужно было вообще соглашаться на эту поездку.
— Зачем оно вам? У вас же есть дом.
И наверняка не один.
— Решил расширить бизнес и открыть сеть спа-салонов. Вашему поместью выпала честь стать первым.
Открыть что?..
Я резко поворачиваю голову, пристально вглядываюсь в его лицо и ища намёк на шутку, но не нахожу его.
— Вы хотите открыть здесь спа-салон? — переспрашиваю недоверчиво.
Но ведь это просто не может быть правдой.
— Да, но не простой, а настоящий комплекс, — поправляет он с улыбкой. — С гостиницей и рестораном. И загон с грифонами для любителей экзотики.
А я просто стою и не знаю что сказать, задыхаясь от злости и несправедливости.
Он — нувориш, южанин, не понимающий, что такое настоящая семья и преемственность поколений. По коридорам этого дома бегали маленькими мой прадед, дед, отец и я с братом. И должны были бегать наши дети. А он хочет сделать из него проходной двор. Чтобы сотни, тысячи чужих ног топтали дорожки, а жадные руки срывали цветы с редких растений. Чтобы они прожигали дыры в коврах и диванах, нечаянно били «милые безделушки», которыми наверняка станет мамина коллекция фарфоровых статуэток. Им ведь будет всё равно. Для них это всё ничего не будет значить. Просто вещи.
Ещё совсем недавно я не могла смириться с тем, что здесь будут жить чужие люди. Но представить, что это будет не просто какая-то семья, а сотни, может быть, даже тысячи людей было ещё больнее.
— Впрочем, я мог бы открыть его в другом месте.
Его голос обманчиво мягок, и я уже знаю, что это — ловушка, но все равно переспрашиваю тихо:
— В другом месте?
— Да. У меня есть ещё парочка вариантов. — Он шагает ещё ближе, становясь на одну ступеньку со мной, и я с трудом сдерживают порыв отступить. — А это поместье я мог бы отдать своей невесте. В качестве свадебного подарка.
Он стоит так близко, что я чувствую горький аромат его духов смешанный
— Как вы думаете, моей невесте понравился бы такой подарок?
Его большая горячая ладонь ложится поверх моей, и я невольно вздрагиваю. Медленно облизываю пересохшие от волнения губы, глядя как в глубине его чёрных глаз вспыхивает огонь. Никогда не думала, что он бывает чёрным.
— Почему бы вам не спросить об этом у неё?
— А что я, по-вашему, сейчас делаю? — улыбается он.
— Я не ваша невеста
Я всё-таки отступают на шаг, поднимаясь вверх, и с трудом, но высвобождая руку.
— Пока не моя невеста, Камилла. Мы ведь оба знаем, что это неизбежно.
Качаю головой, не желая сдаваться. Так, наверное, бьётся пойманная в силки птица. Рвётся в небо, не желая верить, что всё, конец её свободе. Очень уж соблазнительную приманку положил хитрый охотник.
— А пока, если хотите, я покажу вам дом изнутри. Или можем ещё пройтись по парку.
Он настолько уверен в том, что всё будет именно так, как нужно ему. Что мне хочет сказать «нет» назло, чисто из упрямства. Чтобы он, наконец, понял, что может получить не всё, что пожелает.
Возможно, если бы он предлагал мне стать его любовницей, я бы согласиться куда легче. Хоть это и стало бы большим позором. Только вот у любовницы свободы больше, чем у жены. И брачный договор, копии которого он всё шлёт мне, явное тому подтверждение.
Впрочем, я могу догадаться, почему он хочет именно жениться. Причина в моём редком, для нынешнего времени, даре. Знаю, что многие предлагали отцу подписать брачный договор вскоре после моего рождения. И всё ради будущих детей с таким же даром. Правда, я не уверена, что ему нужны дети. Скорее он относится ко мне, как к редкой зверушке, что будет только у него.
Я так и видела, как он говорит гостям:
— Этой сабле более пяти веков, а это вазе всего четыре. А это моя жена — последняя из рода Огненных. Продемонстрируй, пожалуйста, дорогая.
И я послушно взвываю к огню, словно выдрессированная собачонка.
Нет. Нет. Нет!
Не могу, не хочу так жить. Но если не соглашусь, он наверняка осуществит задуманное. И всё же сначала нужно кое-что уточнить.
— А на каких условиях ваша жена сможет получить этот дом после развода?
В том, что брак продлится недолго, я уверена на все двести процентов.
Спрашиваю и тут же жалею об этом: такая злость вспыхивает в глубине его глаз. Ну, конечно, кому понравится, когда будущая потенциальная невеста уточняет детали развода? Впрочем, его, как делового человека, это не должно так сильно задевать.
Я почти уверена, что сейчас он скажет что-нибудь грубое, но вместо этого слышу:
— Вы не читали договор. Я пришлю вам сегодня новый экземпляр.
А затем шагает следом, становясь на одну ступеньку со мной, но я упорно гляжу вперёд.
— И на будущее я бы советовал вам меньше пререкаться со мной. В конце концов, этот дом не так уж хорош, в отличие от участка. Кто знает, может быть, лучше снести его и построить что-нибудь более современное?