Я не продаюсь
Шрифт:
Дверь в ванную оставила приоткрытой, но Тим не заглядывает, и я начинаю нервничать. Мне совсем не хочется быть одной. Всё ещё мерещится опасность. И потом… Тимур нужен мне. Отчаянно нужен. После того, как мы поговорили, казалось, всё стало предельно ясным: мы снова вместе. Или я ошибаюсь?
– Тим?! Тимур?! – зову чуть хрипло.
Через несколько секунд он заглядывает ко мне.
– Присоединишься? – киваю на противоположный бортик ванной.
Тим смотрит на меня и на воду, колеблется, а я не понимаю,
– Уверена, что стоит? – наконец, заговаривает Тим.
– Уверена.
Тимур снова молчит, потом качает головой, словно бы отрицая очевидное, и мне опять становится холодно, хотя вода – почти кипяток.
– Тома…давай ты выйдешь, и мы поговорим.
Мне и страшно, и я в тихом бешенстве, которое внезапно приходит на смену затянувшимся слезам.
– Нет, это ты сейчас сядешь в эту грёбанную ванну, и мы поговорим прямо здесь! – вырывается у меня. – Я так больше не могу. То да, то нет, то нет, то да…
– Тома…
– Ты хочешь меня добить? Тим, что происходит?
Он приближается ко мне, садится на пол и вытирает дорожки слёз на моих щеках. Ну вот, опять рыдаю.
Досадливо ерошит себе волосы, и жест выдаёт явное недовольство собой. Это выражение на лице мне знакомо. Я, чёрт, могла бы составить долбанный гайд по эмоциям Логинова, изучила его от и до. Родного моего. Упрямого. Жестокого и ласкового одновременно.
– Не знаю, Тома, мне сложно принять решение.
– Какое?
– Оставить тебя в покое.
– Ты с ума сошёл?! Я не позволю тебе оставить меня в покое. Я тебя сама в нём не оставлю!
– Не позволишь? – брови Тима взлетают вверх.
– Быстро разделся и сел напротив меня.
Уголок рта Тима приподнимается в ленивой усмешке в ответ на мой приказ.
– Ну, ты знаешь, что обычно происходит, когда я раздеваюсь, Тома, в твоём присутствии. Обратной дороги не будет, - он смотрит серьёзнее. – Сейчас я ещё могу тебя отпустить. Потому что жизнь рядом со мной – это пороховая бочка, пока отец не решит все проблемы. Да и вообще, милая, я за него не отвечаю. Мало ли кто-то ещё нарисуется, готовый мстить ему через меня? Не думал, что такое может произойти. И не хочу подвергать тебя опасности. Потому что нет никакой гарантии, что…
– Заткнись, - перебиваю и выразительно смотрю на Тимура.
Ну что мне ему сказать? Что я умру без него в прямом смысле этого слова? Что я медленно умирала всё то время, что мы были порознь?
Молчим какое-то время, несколько секунд по факту. Наконец, Логинов поднимается и начинает снимать одежду. Слегка шипит, когда горячая вода касается ран. Я переворачиваюсь и сажусь между его расставленных ног, спиной прижимаясь к груди.
– Вот теперь полный порядок, - кидаю я, делая глубокий вдох.
Плакать больше не хочется.
Тим целует меня в висок, но мне мало. Поворачиваю голову и подставляю губы. Долго, сладостно и с чувством его язык исследует мой рот. Внизу живота уже закручивается острая болезненная спираль, а между ног всё набухает в предвкушении. Я хочу этого парня. Последний раз был так давно. Тело истосковалось. Мне нужно и взять, и отдать. Зацеловать его всего, заласкать, и чтобы он также поступил со мной.
Его ладони обхватывают мою грудь, мнут её, трут и потягивают соски.
Ни черта мы не поговорим.
Тимур абсолютно прав. Какие могут быть разговоры в голом и голодном виде. И я сейчас не про еду.
Глажу его ноги, поясницей трусь о член, который уже в полной готовности, целую сбитые костяшки пальцев, выгибаюсь в его руках, а в голове сплошной туман.
Мы всё-таки выбираемся из ванной, и Тим уносит меня в спальню, кладёт на кровать. Мы оба мокрые на простынях, но вода испаряется достаточно быстро.
Помню наш последний раз. Это было жестоко и жёстко. А сейчас Тим нежный. Накрывает меня своим телом. Перелетает пальцы, заводит руки мне за голову, двигает бёдрами, трётся членом о вход, но лишь дразнит.
Обхватываю его ногами, соединяю пятки на пояснице, в каждом моём движении – нетерпение.
– Ну… - подначиваю я. – Давай…
– Ты ещё на таблетках?
– Угу, - добавляю кивок, - их так быстро отменять нельзя.
Тим отстраняется, а потом резко движется в меня, наполняя до конца. И это, блин, фантастично. Потому что у меня перед глазами искры рассыпаются, а между ног горит. Приподнимаю бёдра, хочу впустить его ещё глубже, хотя он уже итак во мне до самого основания. А мне будто мало.
– Тише… тише… сладкая. Сейчас.
Впервые мне не хочется спорить, что я не сладкая. Для Тима я готова быть какой угодно. Хоть вишенкой на торте. Особенно сейчас. Потому что если он перестанет двигаться, я умру. Такое ощущение, что каждый его толчок заводит моё сердце. И я не дышу, когда он замедляется, и снова оживаю, когда Тим меняет ритм.
Мы делаем это лицом к лицу, и взглядов не отводим, потому что я боюсь что-то упустить, потому что вспышки удовольствия на его лице мучительно прекрасны. Я зеркалю их, и вскрикиваю, когда он начинает брать меня чуть грубее.
Всё хорошо. Это мой Тим. А я его. И мне хочется, чтобы он сорвался. Опять стал диким и несдержанным, потому что я сама становлюсь такой рядом с ним.
Он снова во мне до самого конца, и в этот раз мне не страшно. Просто это так приятно, так невообразимо прекрасно, когда мы всё ещё одно целое после того, как оргазм стихает.
– Вот и поговорили, любимая, да? – Тим мягко целует меня в губы.
– Продуктивная беседа получилась, - подшучиваю, хотя самой лениво ворочать языком и шевелиться.