Я не сдаюсь... (Исход)
Шрифт:
Воцарилось недолгое молчание, прерванное Королёвым. Он налил в стаканы, залпом выпил свою порцию. Ему было и жалко её, и одновременно противно видеть.
– Я прошу вас сейчас уйти, майор, и решить самой. До Лассига ещё двое суток пути. Примите решение, достойное офицера. Уйти либо остаться. Но если вы останетесь, то вам придётся исполнять свои обязанности, как положено настоящему офицеру. Потому что иначе я сам убью вас или отдам под трибунал. Решайте, Анна.
Женщина молча поднялась, отдала честь и вышла. Рич долго сидел в темноте, смотря на пляшущие огни пламени в голографическом камине…
…– Вижу конвой!
Королёв вскинул голову на тактический экран – прямо по курсу, на максимальной дальности высветилась засветка. Одна, вторая, третья… Пятая…
– Старший офицер, доложить о целях!
– Пятьдесят четыре, шестьдесят… Восемьдесят один корабль, командир.
– Всему флоту, циркулярно! Перестраиваемся в боевой ордер.
Прогремел динамик голосом командира эскадры…
Стоянка на орбите Лассига-три
…Центр земных сил провалился, выдвигая вперёд клинья флангов. Таков был замысел сражения. Самые мощные суда шли на краях. Их задача была уничтожать огнём конусных орудий вражеские броненосцы, атакующие с фронта. Задача центра заключалась в том, чтобы просто выстоять. Выстоять под шквальным огнём противника, под беспрерывным огнём сотен жабьих истребителей…
Ричарда всегда завораживал этот момент. Миг, когда носители леггах выбрасывали свои бустер-бумеранги. В этом была какая-то нечеловеческая чарующая красота. Красота ужаса и смерти, когда сверкающие в лучах выстрелов и разрывов стальные, снежного цвета полированные серпа начинали отстреливаться из захватов транспортов и выстраиваться в свой жуткий шестигранник боевого построения, так напоминающий соты земных пчёл. А потом их разрядники изрыгали огонь, невыносимый по своей мощи, несущий разрушения, хаос и конец вечности, именуемой жизнью. Так было и в этот раз…
– Батареи, огонь! Огонь!
Хладагент в кожухах охлаждения уже не булькал, он ревел! Захлёбывались от напряжения могучие транспортёры, подавая в казенники многотонные серые цилиндры зарядов. Выстрел, откат, воздух рвётся в десятках фильтров, не успевая очищаться от дыма. И ярость, ярость тысяч людей, последней линии обороны человечества перед нашествием чужих… Никто не ожидал, что эскадра легион-генерала нарвётся возле Фиета на такое. Целый ударный флот аммиачных жаб. Почему они держали его здесь, вместо того чтобы атаковать земные колонии, зачастую безоружные? Загадка? Значит, там, на поверхности планеты есть что-то очень важное для леггах. Настолько важное, что они держат для охраны этого землеподобного шарика тверди такие силы… От ответных попаданий суда сотрясались, вываливались двигатели из рам, выворачивались наизнанку огневые башни. Лопались плафоны освещения, ремонтные бригады сбивались с ног, туша многочисленные пожары, на скорую руку латая перебитые магистрали. Они проламывались сквозь заклиненные наглухо переборки, чтобы вытащить уцелевших, своим телом загораживали от осколков раненых. В санитарных отсеках царил настоящий ад, врачи сбивались с ног, вытаскивая пациентов с того света. Мало кому ставили на лоб маркером последний крест, означающий, что это – не жилец. И зачастую случалось просто чудо: если раньше человек с подобным ранением считался неходячим и тяжёлым, то теперь, получив первую помощь, кое-как остановив бьющую сквозь затянутые полевыми скобками раны кровь, люди ковыляли на свои боевые посты, чтобы опять стрелять, запускать ракеты, обеспечивать живучесть своего корабля. Они дрались до последнего. Последнего глотка кислорода в горящем отсеке, последнего снаряда в перебитом элеваторе, последней ракеты, запущенной уже вручную…
Кто-то из последних оставшихся в живых членов экипажа предсмертным усилием толкает облитые губчатой резиной рукоятки тяги вперёд до упора. И размолоченный до неузнаваемости, до потери обводов «Трейсер», на остатках энергии из разбитых генераторных ям прыгает вперёд и таранит в лоб чужой броненосец огневого подавления. Яркая вспышка, испаряющая обоих… Там в сотнях огненных трасс бустер-бумерангов вдруг лопается корпус «Норда», и в паре вырывающейся наружу атмосферы кувыркаются мгновенно раздувающиеся тела… Разворачивается в зелёных брызгах крови кабина истребителя леггах, получившая снаряд скорострелки ближней обороны. Тяжёлый «Центурион» влипает в дюзы «Лины», взрывная волна прошивает переборки, огненная струя врезается в генератор гиперволнового поля, служащего для приведения в боевое положение атакаторов врага, и вспышка аннигиляции испаряет не только транспорт-носитель, но и застывшие рядом с ним корабли непосредственной обороны…
…С треском лопнул коммутационный шкаф, и сразу освещение стало падать.
– Потеря управления генераторами!
– Перейти на запасную цепь!
– Есть!
– Башням сконцентрировать огонь по «Джону»! Иначе он сейчас размолотит тот «Боу Рейдер»!
– Вас понял!
– Центральный пост! Центральный пост, мать вашу, вы меня слышите?!
– Ы-Ы-Ы-Ы-Ы!!!!
Вой, в котором не было ничего человеческого – лопнул фризер, и кипящий хладагент залил центральный пост управления огнём, кто-то, не до конца сварившийся, лупая белыми, сожжёнными паром белками, хватал рукой со сползающей кожей пульт связи и пытался позвать на помощь распухшим языком…
– Спасателей на ЦПУ, немедленно!
Командир корабля был в бешенстве – его «Циклоп» потерял возможность скоординированного огня. Каждая башня теперь била по врагу самостоятельно. Сноп искр из бронированного кабеля энерговода, звон осколков по стенам. Чей-то вскрик, но штурмовик ещё дрался, ещё бил по врагу… Королёв бросил взгляд на тактический экран – леггах медленно, но верно проигрывали. Центр людей ещё держался, крылья медленно, но уверенно выбивали жабьи суда одно за другим. Несколько бустер-бумерангов беспомощно крутились в космосе, лишённые энергии, остальные выбивались скорострелками и противоистребительными ракетами малой дальности. Но люди несли потери. По беглым прикидкам, потеряно было почти тридцать судов. Впрочем, леггах уже готовились бежать. Даже их чуждая психика не выдержала людской ярости. И чувствуя это, огонь усиливался. Ранее мёртвые, казалось, суда, лишённые атмосферы, с вывернутыми наружу палубами, с торчащими из порванной брони шпангоутами вдруг изрыгали смерть. Это невесть как уцелевшие, успевшие напялить скафандры люди в хаосе перекрученных переборок находили путь к ещё уцелевшим ракетам, орудиям, могущим сделать хотя бы один выстрел. Они перебрасывали кабеля, переключали линии, и корабли оживали, прежде чем умереть навсегда…
Глава 52
– Они бегут! Бегут!
– Бейте их, бейте! Помощь на подходе! Бейте их, мальчики и девочки! Гаси этих жаб!
Генерал ещё жив… Машинально отметил Рич, подключая кибердок к штекерам блокадера, обтягивающего его живот. С трудом поднялся, цепляясь за развороченный пульт, осмотрелся. Рубка, заваленная мёртвыми телами. Стеклянное крошево лопнувших плафонов, мигающий алый свет дежурного освещения в боевом режиме. Тяжёлая ракета попала в них почти перед самым концом битвы. Огненная струя прошила прочный корпус, переборки, добралась до генераторного отсека, и… Пламя прокатилось по всему кораблю. Вспыхивали волосы, трещала кожа, лопались глаза… Уцелевших, кроме него, в рубке не было. А что спасло? Что спасло подполковника Королёва? Чудо? Промысел Божий? Или то, что в этот миг он нагнулся за упавшей на пол тактической указкой, и массивная тумба командирского пульта прикрыла его от испепеляющего жара с тем, чтобы в следующий миг рассыпаться каплями раскалённого металла и пронзить мундир, кожу и внутренности? Как ни странно, многие цепи ещё работали. От аварийных аккумуляторов. Вот и связь тоже… Попробовал выпрямиться, удалось. Нужно добраться до тех шкафов, где лежат скафандры. Скоро вакуум и космический холод доберётся сюда. Конечно, кое-кто в задраенных по-боевому постах уцелел, хотя теперь извлечь их будет проблематично из-за разгерметизации и отсутствия у них скафандров. Ха, какая ерунда. Удастся ли выжить самому, вот в чём вопрос… Перекорёженная, обугленная дверка аварийного шкафа подалась, и скафандр чудом уцелел. Кое-как, матерясь и обливаясь холодным потом, влез внутрь, защёлкнул шлем, включил подачу кислорода, затем – аварийный маяк. Спасатели услышат. Придут на помощь… И темнота. Милосердная тьма космоса, пронзённая искорками далёких звёзд окружила подполковника… Сознание включилось неожиданно. Рывком. Кибердок сделал своё дело, приведя Ричарда в чувство. Умная машина была создана именно для таких случаев. Сейчас его хоть на куски режь, всё равно не ощутит. Осмотрелся. Багровые вспышки вышедших из строя систем, обозначаемых датчиками искорёженного, оплавленного пульта. Груда багрово-синих сожженных трупов на палубе. Нужно выбираться. Должны же быть уцелевшие спасательные капсулы! Диафрагма раскрылась со скрежетом и не до конца – оплавилась. Но пролезть можно было, что Королёв и сделал. Коридор выглядел жутко: свисавшие с потолка сталактиты пластика, потёки металла, мрак, разрываемый светом налобного фонаря и вспышками коротких замыканий в энерговодах. Вакуум. Рич медленно, держась за стену, пробирался в корму корабля, где должны быть спасательные катера. Хотя именно там произошёл взрыв, всё равно оставалась надежда, что хоть что-то уцелеет… А этот переход практически целый. И запасной селектор… Выдернул микроштекер, вставил в гнездо. Кто уцелел – услышит.
– Говорит командир! Всем покинуть корабль. Дальше вести бой нет возможности. Всем покинуть корабль…
Повторил несколько раз, двинулся дальше…
…Всё пространство машинного отделения было сожжено до сизого цвета стен. И зияющая пробоина в стене, куда пришёлся удар ракеты. Но это и хорошо. Теперь нет экрана корпуса, сигнал аварийного маячка пройдёт свободно. Он привалился к стене и смежил веки. Тишина. Только вспышки. Значит, флот ещё жив. Идёт бой. И мы – победим!..
…Залитый светом коридор, суетящиеся санитары в зелёных хирургических костюмах.
– Быстрее! Готовьте стол!..
Больно смотреть. Слишком ярко. В поле зрения появляется человеческое лицо в шапочке и маске. Только карие, глубоко посаженные глаза, налитые кровью от лопнувших капиллярных сосудов.
– Девять, восемь, семь, шесть…
Вновь мрак. Тишина. И холод…
…Тело закрыто покрывалом. Знакомая ткань. Антисептик, он же лечащий покровный материал. Значит, дело плохо. Попробуем пошевелить конечностями. Руки – ощущаем. Ноги – вроде тоже. А пошевелиться – никак. Зудит всё, стерва! Это плохо. Скоростная регенерация. Интересно, есть чему восстанавливаться? Ведь там месиво было. Хорошо, что по старой привычке перед боем не стал жрать. Больше шансов уцелеть. Ладно…