Я (не) смогу простить
Шрифт:
– Вот так! Первый! – и пальцем показывает на друга Вовы.
Я взглядом пытаюсь найти самого хозяина дома и не вижу его. А потом думаю о том, что скажу маме? Получается, меня сейчас заберут в полицию и обвинят в употреблении наркотиков? Но я же не употребляла! И тут – страшная догадка. Откуда тогда эта сухость во рту и головокружение? А еще я чувствую озноб. Пальцы заледенели и дрожат. Что это?!
В этот момент начинается какая-то заварушка. Видимо, кто-то либо сопротивляется, либо кому-то плохо. Все внимание сосредотачивается в другом углу комнаты
Чувствуя приступы тошноты, я спиной пячусь назад. Нащупываю какую-то ручку, тихо ее опускаю и дверь открывается. Еще раз убедившись, что на меня никто не смотрит, я проскальзываю в щель и оказываюсь во дворе. Похоже, это задний двор дома. Много кустарников. Я сразу же туда. Затихаю и прислушиваюсь.
Осматриваюсь. Вон там есть приоткрытая калитка. Я могла бы выскочить там. Но возле нее стоит полицейский. Что делать?!
– Смирнов! Николаев зовет! – окликает кто-то полицейского и он быстрым шагом уходит.
Я еще раз оглядываю все и, согнувшись, бегу к калитке. Бегу, не останавливаясь. Тропинку от дома освещает тусклый свет фонарей. Мне надо выбежать к дороге и там поймать попутную машину.
Бегу, но чувствую, как ноги слабеют. Словно немеют. Голова опять кружится и веки то и дело опускаются. Но я должна!
Наконец, меня ослепляет свет фар проезжающей на большой скорости машины. Я рядом с дорогой. Задыхаюсь. В животе – резь и я сгибаюсь пополам.
Слышу звук приближающейся машины. Делаю шаг и вытягиваю руку, второй рукой держась за живот.
Делаю это все без надежды, что водитель остановится. Мне хочется плакать и сил нет даже на это.
Отворачиваюсь и закрываю глаза рукой, когда свет фар становится невыносимым для зрения. Но мне кажется или машина сбавляет скорость?
Хочу открыть глаза и не могу. Веки как свинцом налиты. Открываю рот и вдохнуть не могу.
– Мама… – шепчу или только думаю это?
И резкая слабость и темнота.
Глава 24. Элли
Когда ко мне возвращается сознание, я словно тело свое не чувствую. С трудом открываю глаза и не понимаю, где я. Осматриваюсь. Просторная комната с большим окном. А за ним – уже ярко светит солнце.
Упираюсь локтями в кровать и приподнимаюсь. Теперь, вроде, лучше. Голова не болит и не кружится и ломота в теле прошла.
Только сухость в горле. Пытаюсь сглотнуть и словно наждачкой проходит. И губы. Очень сухие губы и даже то, что я облизываю их языком, не помогает. Они опять сохнут.
Но где я? Убираю с себя одеяло и только сейчас замечаю, что на мне не мое платье, а какая-то майка. Очень большая майка. И запах. Сейчас остро ощущаю его. Втягиваю носом. Знакомый запах.
Где я?! Становится страшно и, когда в следующую секунду открывается дверь, я даже вздрагиваю.
Таращусь круглыми глазами на вошедшего в комнату Арама. Мужчина сначала тоже удивлен, но потом на его лице появляется улыбка.
Я натягиваю на себя одеяло и с ужасом наблюдаю, как он приближается.
– Проснулась? – подходит и кладет руку мне на лоб. – Как чувствуешь себя, Элли? – берет аккуратно за подбородок и вглядывается в глаза.
– Где я? – шепчу, чувствуя, как по горлу словно иголками проходят.
– Там, куда ты должна была приехать на выходные, – Арам отпускает меня и садится рядом. Проводит мягко по моим волосам, блуждая взглядом по моему лицу.
– Арам, где я? Скажите, пожалуйста. Мне страшно, – признаюсь я.
Его бровь чуть дергается, пальцы замирают на моей щеке.
– Ты у меня в гостях. Не стоит бояться, Элли. Я не причиню тебе ничего плохого. Ты же знаешь это. Знаешь.
Большой палец Арама скользит по моей коже и чуть касается уголка губ.
– Но как я здесь оказалась? – шепчу я, чуть отстраняясь. – Можно попить? Очень хочется пить.
– Да, конечно.
Арам уходит и возвращается с бокалом.
– Вот. Это минералка. Другого, увы, тебе пока нельзя, – произносит с улыбкой.
Я жадно выпиваю все и только после этого получается сглотнуть без боли.
– Арам, что случилось? Почему я здесь? Почему нельзя? Где моя одежда?
– Оу-оу! – смеется он. – Засыпала вопросами.
Убирает стакан и опять садится рядом. Заправляет мои волосы за ухо и, едва касаясь, скользит кончиками пальцев по моей шее.
– Я нашел тебя на обочине, Элли. Ты была без сознания. Что-то бормотала. Я положил тебя к себе в машину. Появились полицейские и захотели забрать тебя. Я убедил их, что тебе лучше остаться со мной, – чуть улыбается. – Я не знал, куда везти тебя. Мне показалось, что, если привезу тебя домой, то твоя мама… В общем, я отвез тебя к другу в клинику, а потом привез сюда. К дяде в усадьбу. Помнишь, ты обещала приехать сюда?
– Я? – хлопаю глазами. – Не помню…
– Элли, расскажи мне, – Арам берет мою руку и гладит ее. Смотрит в глаза. – Расскажи мне, что произошло? Что ты помнишь?
Опускаю взгляд и хмурюсь. Напрягаю память. Я же помню. Помню!
Начинаю рассказывать, но как будто не ему, а себе. Как будто сама пытаюсь восстановить этот вечер. Поднимаю взгляд на Арама и вижу нехороший блеск в его глазах. Брови сведены, а губы сжаты так, что кажутся тонкой лентой. Он не смотрит на меня. Его взгляд – в стенку, но от этого еще страшнее.
Желваки ходят на скулах и я вижу, как часто вздымается грудь под майкой.
– Арам, – зову тихо.
Он резко оборачивается ко мне. Лицо расслабляется.
– Значит, я правильно сделал, что не отвез тебя домой, – произносит с едва заметной усмешкой. – Не стоило пугать маму. Элли, врач в клинике сказал, что тебя накачали наркотой. Что ты принимала?
– Ничего. Я просто пила. Сок.
– Ясно.
Повисает тишина. Арам словно что-то обдумывает. Потом опять смотрит на меня. Улыбается.