Я, не я, Жанна
Шрифт:
Сейчас вообще мало кто дружит по-детски крепко. Из-за ЕГЭ, репетиторов, подготовительных курсов и прочей суеты каждый сам за себя. Мы ведь стараемся для нашего будущего, а оно всего дороже.
Жанна, когда слышит про будущее, презрительно фыркает. Советует хоть в уборщицы идти, если, например, чистота нравится. «И вообще, – недоумевает она, – как можно в вашем возрасте наверняка знать, чего хочешь? Попробовать надо всякое, понять, полюбить какое-то дело». Но универ ждать не будет, там всё строго. А я и правда не представляю, чего хочу. И вся эта серьёзность выбора настолько придавливает, что кто угодно станет мечтать о попаданчестве. В другом мире я была бы метательницей кинжалов,
– Осторожно, не наступи, – предупредила Ксю.
– Что-то ты поздно сегодня, – начала я светскую беседу, обходя грязь. Она обогнула её с другой стороны и пошла рядом.
– Проспала.
– Геометрия?
– Ну да.
Мы завернули за угол как раз вовремя, чтобы увидеть отъезжающий троллейбус. Словно огромная синяя рыба вяло плеснула хвостом и скрылась в туманной мгле. Тупомордый рогатый сом. Мы ему ни к чему, он и так проглотил целую толпу бледных усталых людей. Они невкусные, на следующей остановке выплюнет.
Я тупо смотрела, как, потревоженная троллейбусом, заволновалась гигантская лужа. Как покачивались жёлтые листья в бурой воде, как их ударяло о высокий бордюрный камень.
– Ждать будем? – спросила Ксю.
– Кого?
– Транспорт.
– Не, я пешком.
Ксю достала телефон, глянула на время и нахмурилась.
– Если поднажмём, успеем. Давай быстрей.
– У меня сил нет.
– Всё у тебя есть!
Она схватила меня за куртку и потащила к подземному переходу. Я упиралась, да без толку – легче разжать челюсти Русика на приёме у стоматолога, чем её тонкие музыкальные пальчики. Пришлось ковылять следом. А Ксю между тем решила срезать путь по газону, бодро маршируя и выкрикивая стишок про «осень наступила, падают листы». Не знаю, как листы, но я пару раз чуть натурально не грохнулась. Подошвы кроссовок скользили на траве, шапка сползла на глаза, прядь волос забилась в рот.
– Ксю, дурочка, отпусти! Помедленнее! – взмолилась я на ступеньках перехода.
– Беги, Форрест, беги!
Мы смеялись в тёмном бетонном тоннеле, и голоса отскакивали от стен, разрастались, протягивались эхом. Вынырнув из-под земли по другую сторону проспекта, я наконец по-настоящему проснулась. День уже не казался безнадёжно мерзким, холодный воздух приятно обтекал разгорячённое лицо, рюкзак не тянул к земле. Это всё Ксю, она может встряхнуть кого угодно. И я ей благодарна. Была благодарна, пока она не выдала:
– Слушай, твоя мама в психологи подалась?
Мы шли вдоль чёрной ограды из частых металлических перекладин, и Ксю задумчиво вела по ним ладонью. На меня не смотрела.
– С чего ты взяла?
– Так я на неё подписана. На Бегущую вдаль. Читаю блог с тех пор, как… – «…с тех пор, как мы дружили», – могла бы сказать она. – С тех пор, как ты мне про него рассказала. Помнишь? После вашей Турции. Ну, когда вы поехали в Турцию, а в итоге оказались в армянском захолустье?
Я не отвечала – что тут сказать? Попадалово!
– Она хорошо пишет, – добавила Ксю, но мы обе поняли, что прозвучало это так себе, жалкой попыткой прикрыть неловкость.
– Это не она, – выдавила я.
– В смысле? А кто?
– Про путешествия – она, а что потом – нет. Понятия не имею, кто там умничает.
Ксю шлёпала рядом, молчала и недовольно сопела. Её мысли можно было услышать: «Что ты несёшь, я на идиотку похожа?» Пришлось врать дальше.
– Она продала блог. Ну, знаешь, их продают. Популярные сайты, раскрученные ютьюб-каналы и прочее такое. Вот и она продала.
– Зачем?
– Надоело, наверное.
– Значит, про благотворительность кто-то другой писал?
– Угу.
– Жаль.
– Почему?
– Мне нравилось читать. И сейчас нравится. Хотя, если бы моя мамаша начала задвигать в интернете о воспитании, я бы сильно напряглась. Но со стороны даже забавно.
– Это точно.
И до самой школы мы не разговаривали. Уже на крыльце я откашлялась и попросила:
– Ты никому не говори про этот блог, ладно? Они же подумают, что там обо мне. Замучаюсь каждому объяснять что да как.
Ксю торопливо покивала и приложила кулак к груди, мол, клянусь сердцем матери. Была у нас такая нелепая клятва миллион лет назад.
Самостоятельную я писала на автомате. Вздрагивала от каждого шепотка, сутулилась, кусала щёки изнутри. Плохая привычка, но что поделать. Как быстро Жаннин блог просочился в мой класс! Я ведь, когда сказала ей, что в школе узнают, просто пригрозила. Не всерьёз, давила на совесть. И на тебе. Накаркала.
На перемене Ксю подсела к Лунге и Римскому. До чего мучительно делать вид, что я их не замечаю! Кого они обсуждают, меня? Лунга не проблема, он безобидный, но у Римского не язык, а раскалённое шило. На вид о-о-очень хороший парень, картинка из книги про юных героев, но тем, кто покупается на его открытый взгляд и невозмутимую вежливость, можно только посочувствовать. Если Римскому есть что о тебе сказать – прячься, будет больно. Жанна таких называет интеллектуальными поганцами, Русик – кибальчишами, что бы это ни значило, а я просто хочу жить спокойно. Правда, Римский меня в упор не видит, но поди пойми, что у него в голове.
В общем, я реально тряслась в то утро.
Почему, ну почему Жанна не остановилась на благотворительности?! Она же сама твердила, что это знак, посланный свыше. Ответ на все вопросы. Путь. Ага, с большой буквы – Путь. Типа дольмен сработал в нужную сторону. Не случайно же на неё вышли волонтёры и попросили написать в блоге о мальчике с ДЦП именно в тот момент, когда она ждала от Вселенной подсказки.
Тогда Жанна обрадовалась и выставила объявление: срочный сбор средств на оплату лечения. Начала вникать и втянулась. Ей вдруг открылось, что интернетная благотворительность – это огромный мир. Что можно сидеть хоть в Москве, хоть в селе Зашкварное и помогать людям из разных городов и стран. Что она – Жанна – способна сама создавать группы помощи, назначать реквизиты для перевода денег, договариваться о лечении с врачами из разных клиник, в том числе иностранных. И в волонтёрское сообщество её приняли как родную. Каждый вечер мы с Русей слушали долгие пылкие монологи: Жанна отыскала смысл бытия. И хотя она напоминала восторженную девочку с новой игрушкой, я гордилась ею. И Руся тоже.
Месяца три Жанна ела и спала не отходя от ноутбука. Из монитора сыпались тонны человеческих несчастий, но она тянула себя за волосы подобно известному книжному барону и объявляла несчастьям войну.
А потом начала сдавать.
– Понимаете, некоторые люди – такие странные существа, – словно оправдывалась Жанна, пока я и Руся сражались с длинными скользкими спагетти. – Я вроде не должна об этом думать, потому что не моё дело в чужие карманы заглядывать, но всё-таки. Вот смотрите, с одной стороны, у людей беда и надо помочь. Но с другой, у них есть богатые родственники или у самих две квартиры. Могли бы одну продать, раз срочно деньги нужны, да? А люди не хотят, они просят сброситься других. И другие отдают им последние копейки с пенсий и пособий. Нечестно. Как считаете?